Игорь Ачильдиев
"АЛФАВИТ" - газета для любопытных 2001-07-25
Оригинальный адрес документа:
http://www.alphabet.ru/nomer.shtml?action=select&a=1461

        25 июля – день смерти Высоцкого.

        Современному читателю, особенно если ему еще не исполнилось тридцати, трудно понять, почему эта статья, написанная 34 года назад, не увидела свет. Никаких нападок на власть, никаких особых умозаключений, подумаешь, рассказ о певце и актере – всего и делов. Мы сегодня знаем о Высоцком много больше, чем рассказано в статье. Но тогда само упоминание о нем возможно было только в резко отрицательном контексте. А еще лучше – не упоминать вовсе.

        Не так давно по просьбе "Алфавита" автор стал готовить эту публикацию, но успел только написать послесловие...

        Итак, Москва, 1967 год.

        ВПЕРВЫЕ Я УВИДЕЛ ЕГО В "ДОБРОМ человеке из Сезуана". Высоцкий играл Летчика ангелом. Только не ангелочком, а франсовским ангелом – жадным до земных удовольствий. Ангелом, которому оборвали крылья, и он вынужден теперь жить в аду. Титанического самоуважения он не теряет ни капли и легко подчиняет свою и чужую жизнь одной цели – вернуться в небо. Или хотя бы выбиться в люди. Что стоит на его пути – жизнь человека, любовь женщины, счастье ребенка, благополучие матери, – для Летчика значения не имеет.

        Высоцкий вел театральное действие за собой, тащил его, как бурлак тяжело груженную баржу.

        – Сцена берет меня всего, каждый вечер без остатка. Огромные затраты – даже чисто физические, внутреннее напряжение, работа "без дураков", без "показухи" – вот что такое театр, – рассказывает Владимир Высоцкий. – Талант – он есть или его нет. Тут ничего не сделаешь. Но все остальное – это такая работа, что к концу спектакля, кажется, не остается сил, чтобы выйти из театра. А с утра – все сначала.

        Летчик вылеплен со скульптурной точностью: широкие плечи, кожаная куртка, борода, грубоватые манеры рубахи-парня и, конечно, гитара. Это – сильная личность, но искалеченная обществом, искореженная его противоречиями. Она сама по себе – еще не протест против этого общества. Скорее укор ему.

        Кто же тогда может противостоять социальной несправедливости? Гений от науки – Галилей, еще один брехтовский герой, ставший следующей работой Высоцкого?

        В восьмой картине оставленный всеми, чуть не проклятый друзьями Галилей беседует с Маленьким монахом. Высоцкий ведет эту сцену на пределе – кажется, никаких сил человеческих не хватит, чтобы выдержать всеобщее отчуждение. Он сидит, широко расставив руки и уперев их в стол, опустив голову. Еще секунда – и он поведает о душевных муках, которые испытывает человек, отказавшийся от самого себя. О тяжести быть гением в среде обыкновенных. О боли от лямки, которой он тянет вперед упирающуюся цивилизацию.

        ВЫСОЦКИЙ – ВОСПИТАННИК ТЕАТРА на Таганке, его открытие.

        – После школы-студии МХАТ, после кино я пришел в театр к Любимову. В кино я играл эпизодические роли, стариков, комедийных персонажей. Моя актерская судьба сложилась счастливо, – говорит Высоцкий. – Здесь меня открыли, мне поверили, мне поручили главные роли. Что может пожелать себе еще артист? Я – в хороших режиссерских руках. Любимов работает с нами так много и так много нам дает, представить это можно, только побывав на репетициях. Мне, конечно, судить трудно, но я чувствую, как расту вместе с театром.

        ВПРОЧЕМ, ВЫСОЦКИЙ ДАВНО УЖЕ – не только Театр на Таганке. Его песни переписывают с пленки на пленку. На концертах и творческих вечерах, где он поет, десятки любителей выстраивают ряды магнитофонов.

        – Песни приходят, потому что одного театра мало. За сезон мы ставим одну-две пьесы. А сыграть хочется так много ролей!

        Песен у Высоцкого столько, что их "населения" вполне хватило бы на городок средних размеров.

        – Недавно я написал и, так сказать, выпустил в свет новый цикл – песни о людях рискованных профессий. О космонавтах, подводниках, летчиках. Пересказывать песни нельзя. Суть в том, что и в рисковых профессиях люди остаются людьми, им только тяжелее, чем нам.

        А начинал он с примитивных песенок про "блатную" романтику. Эти песенки, возникшие лет пять-шесть назад, все еще дурной славой следуют за Высоцким. Иногда даже создается впечатление, что есть люди, заинтересованные в поддержании этой славы. На самом деле песни написаны как раз для разоблачения "блатной" романтики, они буквально пронизаны иронией, смехом, гротеском студенческого "капустника".

        Интонационную сторону своих песен Высоцкий поставил сразу после текста, сделал ее до предела выразительной. Для авторской песни, сильно обедневшей после Вертинского, это важное приобретение. Однако Высоцкий не театрализует песню, не показывает нам микроспектакль. Все решается исключительно голосом, интонацией. Драматизм и ирония в его исполнении настоящие, не бутафорские, потому что сама песня заставила Высоцкого пойти по пути психологического раскрытия образа.

        Вот сосед завидует соседу, геологу, который получает "огромные деньжищи". И действует он вроде не "из зависти, а так, ради справедливости и только". Но "справедливость" у него обывательская: "им выходит рубль, а мне – пятак". И вот последние штрихи, последние мазки в картине:

        Ну, ничего, я им создам уют,
        Живо он квартиру обменяет.
        У них денег куры не клюют,
        А у нас на водку не хватает.

        Высоцкий поет этот куплет чуть расслабленно, нетвердым голосом трезвого алкоголика – социальная и конкретная характеристика завершена. Вторжение в самую сердцевину образа, превращение в социальный типаж – вторая и главная особенность песен Высоцкого.

        …Владимиру Высоцкому тридцать два года. Он молод как актер, как певец, и, наконец, он молод как человек. И парус его полон ветром.

        НА ЭТОЙ ОПТИМИСТИЧЕСКОЙ НОТЕ статья заканчивалась. (Здесь она публикуется со значительными сокращениями. – Ред.)

        Я сходил напоследок в театр, показал гранки Высоцкому. Владимир Семенович внимательно их прочитал и недоверчиво улыбнулся:
        – Вы надеетесь, что это пройдет?
        Я обнадежил его, рассказал о договоренности в горкоме партии. И вот материал стоит в полосе, идет верстка номера со статьей о Высоцком.

        Но как раз в тот весенний день 1967 года проходил очередной пленум московского горкома комсомола. На нем выступил тогдашний первый секретарь ЦК ВЛКСМ С. Павлов. Кто-то с места бросил ему реплику:
– До каких пор мы будем терпеть песни Высоцкого?
        Не знаю, сделано ли это было по наущению Павлова или кто-то из лизоблюдов проявил собственную инициативу, но только главный комсомолец широко улыбнулся, словно ждал этого вопроса:
        – Не терпите, давайте этим песням бой! – с готовностью сказал он.
        Присутствовавший на пленуме заместитель главного редактора "МК" Шифрин сразу позвонил в редакцию.
        – Снимай материал о Высоцком, – сказал он сумрачно.
        – Почему? – ахнул я. – Ведь была договоренность в горкоме.
        – Приеду расскажу.
        Что оставалось делать? Я передал распоряжение дежурному редактору, а сам бросился звонить Высоцкому: ведь он тоже ждал выхода номера в свет. В антракте его позвали к телефону.
        – Владимир Семенович, материал вынули из номера!..
        Не дослушав объяснений, Высоцкий бросил трубку.

Игорь Ачильдиев

Оригинальный адрес документа:
http://www.alphabet.ru/nomer.shtml?action=select&a=1461