А. Иванкин.
Оригинальный адрес документа:
http://bob-pot.narod.ru/art.htm
У каждого из нас - свой
Поэт, свой Актер, свой Гражданин. Я был мало
знаком с Владимиром Высоцким. Лишь наблюдал за
ним в течение двух месяцев на репетициях
"Гамлета" в Театре на Таганке, где мы
студенты - бедующий режиссер Юрий Оксанченко,
бедующие операторы Сергей Поваров и Юрий
Козельков, - соединив свои усилия, снимали наш
первый в жизни "учебный" фильм "Быть или
не быть".
А впервые я увидел Высоцкого в
фойе Театра на Таганке в прогоне спектакля "10
дней которые потрясли мир". Он был в тельняшке,
в матросских клешах. С гитарой в руках. Мне было
девятнадцать и, как для других тысяч сверстников,
он давно стал для меня кумиром. Вместе с
Окуджавой, Визбором, Галичем, Клячкиным,
"Битлз" я записывал на магнитофон его
бунтарские, будоражащие душу песни. А в тот день
мы стояли совсем рядом, и он вместе с другими
актерами громко пел; "Как родная меня мать
провожала!" Пел залихватски, отчаянно. А потом
я услышал: "Айда за нами, братва!" И все
двинулись в зрительный зал. Незабываемые
минуты...
А потом на репетициях
"Гамлета" один из моих друзей сказал:
"Когда Высоцкий кричит: "Быть или не быть"
- я внутренне сопротивляюсь, потому, что мне
кажется, что он то про себя все давно знает и
давно решил, что быть. Этот вопрос не для него. Он
не может бояться "страны, откуда ни один не
возвращался..."
В те два месяца мы буквально не
выходили из театра, делая двадцатиминутную
ленту. Камеры Высоцкий не замечал и не стеснял
нас. Понимая, что мы волнуемся за исход фильма,
откликался на наши просьбы. Прощал неловкость,
наши суеты и неумение вовремя снять. Мы же
старались не обращаться к нему лишний раз,
поскольку видели, что все, что он делает - на
пределе наших представлений о физических и
духовных резервах.
Казалось он умет расслабляться.
Как опытный спортсмен. Перед началом репетиции
он сидел. Развалясь у стенки, на полу, тихо
перебирая струны. Потом медленно вставал,
медленно шел. Остановившись, тихо произносил
первую поэтическую строку: "Гул затих, я вышел
на подмостки..." - Потом я помню это ощущение -
словно гигантская многотонная волна, взмывался и
обрушивался его голос в зал. Приходило ощущение:
"Почему Пастернака не поют?"
Конечно, все это - только мои
мимолетные впечатления.... Мне не дано было понять
его жизни. Наверное, для этого с ним нужно было бы
играть на сцене, долго наблюдать или снимать
настоящий большой фильм.
Последний раз я наблюдал за ним на
праздновании юбилея Театра на Таганке в ВТО. Меня
пригласили с фильмом. Я опоздал и бегом
поднимался по лестнице на последней этаж. И вдруг
услышал торпливый перебор гитарных струн и
тихое, в четверть голоса, пение Высоцкого. Я
остановился и остался незамеченным. Иногда,
чтобы увидеть самое главное, надо опоздать.
Он сидел в полумраке, в пустом
фойе, у окна. Рядом с ним на стуле: лежал ворох
бумаг. Гитару он держал на коленях и,
перегнувшись, придавив рукой к стулу белый лист,
что-то писал. Потом бросил ручку и начал играть,
пытаясь тихо петь. Остался недовольным. Мотнул
головой. Вычеркнул. Кто-то выглянул из зала.
"Володя. Кончай сколько можно? Все же ждут.
Ну?" "Уже иду", - сказал Высоцкий и снова
начал быстро писать. Еще минуту он думал над
текстом, потом начал медленно собирать листки.
Зажав гитару под мышкой, открыл дверь и вошел в
зал. А я с отчаянием подумал: хватило бы одной
кассеты, чтобы это снять!
Он поднялся на сцену. Вынул из
держателя микрофон. Повернул острым концом эту
железку к себе, наколол, как продавец чеки, на
него свои листки и начал петь. Это была очень
задиристая песня о театре. Об актерах, о времени и
о жизни. Потом я ее никогда больше не слышал. Зал
аплодировал. Смеялся. Спев очередной куплет, он
неподдельно удивился сам себе и громко сказал:
"Нет это у меня, оказывается, зачеркнуто. Этого
не нужно было петь. Я в темноте писал, а тут свет
бьет в глаза, и я не понял". Все хохотали.
Казалось он вечен.
...Пять лет без движения лежала моя
заявка на фильм о Высоцком. Лежала прочно... Не
могу простить себе, что не пробил право на съемки.
Хотя бы для киносети. И опять казалось, что он
вечен.
О смерти его узнал утром во время
одного из полуфинальных боев по боксу. Шла
Московская Олимпиада, и я снимал фильм. В этом же
зале. За перегородкой. Вел съемки баскетболистов
Юрис Подниекс, поразивший нас всех недавно своей
картиной "Легко ли быть молодым?".
Для связи с операторами нам
выдали рации. Я держал свою у щеки и смотрел на
ринг. Вдруг она зашипела, и взволнованный голос
Юриса из соседнего зала произнес: "Ребята, вы
меня слышите? Высоцкий умер. Вы поняли меня?" -и
выключился, чтобы услышать ответ. Ошеломленные
бедой, мы онемели, Юрис опять включился и
переспросил: "Вы меня поняли?!".
А. Иванкин.
( реж. фильмов "Черный ход",
"Пирамида", "Соло трубы")
Оригинальный
адрес документа:
http://bob-pot.narod.ru/art.htm
|
