| |
|
|
|
|
|
<Подготовка
к чтению>
<Участники
рассаживаются по местам>
Н.ЭРДМАН: Просил бы вот так поближе, я буду
тихо читать. Жарко и не дышится мне. Мне бывает
<неразборчиво>,
бывает лучше. Вот сегодня хуже. Так что если
<неразборчиво>.
<Откашливается>
ГОЛОСА: <Неразборчиво>
— Нет, ну зачем же... Сюда... Вот есть вот места, здесь места, пожалуйста,
садитесь рядом. — <Неразборчиво>
— Вот, пожалуйста, сюда, сюда. Вот садитесь, вот, пожалуйста. — <Неразборчиво>
может. — Может двери, <Юрий Петрович>?
— А двери открыты? — Да. Дверь открыть можно. — Вентиляцию можно. — Можно
вентиляцию включить. — Да, не нужно, не нужно, не нужно, не нужно. — <Неразборчиво>
одну или две. — <Неразборчиво>
— Так. — <Неразборчиво>
— Нет. Мы только что выключили. — Пожалуйста.
Н.ЭРДМАН: Вот это — первая
интермедия: «Екатерина и её статс-секретарь Александр Васильевич
Храповицкий…» |
| |
|
|
|
|
|
Н.ЭРДМАН: Вот, если разрешите несколько
затяжек, и тогда я прочту, вот, вторую.
<Откашливается>
А второе, ну, так условно просто,
чтобы, назвать как… интермедию, это: «Генерал и дворянство». |
| |
|
|
|
|
|
<Смех,
аплодисменты>
Н.ЭРДМАН: Вот. На этом мы сегодня закончим. И там будут ещё, они так
<просто> набросаны, это
уже там м-м... такие... выкрики полков, барабанный бой, трубы... Уже не в
комедийном плане. Там будут такие речи из манифестов Пугачёва, выборки,
отсюда там монахи, там, священнослужители, военные, там всё. И, может быть,
такая маленькая ещё у Екатерины. Вот так.
<Откашливается>
Но вообще то,
должен сказать, что <прочитать>
это можно будет всё, конечно, на репетициях. Кое-что сократить, кое-что,
может быть, заменить, потому что как это будет сочетаться и со всем, то, что
у вас сделано и то, что будет делаться. Я ведь ничего не видел и не слышал.
Это-то такой спектакль, конечно, надо создавать и во время репетиций. |
| |
|
|
|
|
|
Николай Робертович, а вы пьесы
не пишите щас, нет?
Н.ЭРДМАН: У-у?
Пьесы не пишите щас?
Н.ЭРДМАН: А вы ещё расскажите
кому-нибудь, зачем я буду рассказывать. <Смех в зале>
Да нет, пишу…
<Откашливается>
А вы песни? <Смех в зале>
…тоже расскажете
<неразборчиво>.
<Смех в зале> Пишу,
конечно. Пишу на магнитофонах.
Н.ЭРДМАН: Ага. А я на века… <Смех
в зале> Кто на чём.
<Смех в зале>
ГОЛОС: <Неразборчиво>
не так, <неразборчиво>
не так.
Н.ЭРДМАН:
Слышал я тут всё-таки удивительн… Я тут по…
это… по э-э... телевидению… какие-то всё… и вдруг… я говорю: «Это должно быть, вот,
Ваше». И действительно, потом сказали, что это Ваше. Значит, Вас уже можно
узнавать, как какого-нибудь Теренция или Овидия по двум строчкам, кто это
написал — это уже хорошо. Там много читали разных, да…
Да? А я вот и не узнал себя. <Вздыхает>
Н.ЭРДМАН: Нет!
Как он выполнял...
Н.ЭРДМАН:
А я всё-таки, вот,
узнал…
ГОЛОСА: <Неразборчиво>
Н.ЭРДМАН: Какие-нибудь вопросы имеются?
ГОЛОСА: <Неразборчиво>
Спасибо Вам,
<неразборчиво>.
Н.ЭРДМАН: О! Я думаю,
что, может
быть, ну… может быть, это лучшее, об этом поговорить после отпуска, и когда
начнут репетировать, потому что…
ГОЛОС: <Если что>
<неразборчиво>
будем тем же составом, да?
Тем же составом будем <неразборчиво>.
Н.ЭРДМАН:
Что же щас? Лучше, ближе… когда
ближе к делу будет…
ГОЛОСА:
...немножечко <неразборчиво>.
— <Неразборчиво>
<Неразборчиво>
там не будет какой-нибудь вставки уже после того, как Пугачёв арестован, какой-нибудь из его дела,
там, совсем н… не будет?
Н.ЭРДМАН: Думаю, что н… а... думаю, что
нет. Думаю, что у Юрия Петровича вообще всегда был план кончить вот этими
словами. Действительно, надо поработать, увидеть, как всё это будет
компоноваться, план иногда меняется. Но я щас тоже думаю, что надо
кончать просто поэмой, а там будет видно, что...
<Откашливается>
У вас игрища-то и пляска до какого
числа?
До двенадцатого.
ГОЛОСА:
До... до двенадцатого. —
До послезавтра.
Н.ЭРДМАН:
Нет, это — труд, а вот, я говорю, отпуск-то когда кончится?
ГОЛОСА: <Неразборчиво>
Н.ЭРДМАН: Игрища и пляска
— это ведь не сейчас… Я считаю… Так чё вы будете играть?
ГОЛОСА: В свайку… — <В
свайку.>
Н.ЭРДМАН: В свайку, тоже неплохо…
А вы знаете, как играют в свайку?
ГОЛОСА: Нет. — Нет.
Н.ЭРДМАН: Это, значит, верёвку
раскладывают вот таким кольцом и гвоздём, значит, сколько раз воткнёшь вот в
это время… ну вот, так как играют мальчишки в ножичек.
ГОЛОСА: А-а.
Н.ЭРДМАН: Ну вот, только там —
гвоздь. Вот это и была свайка.
ГОЛОС: Почему называлась свайка?
Н.ЭРДМАН: У?
ГОЛОСА: Почему именно свайка? Сваечку делали
<стучит>?
Н.ЭРДМАН: Да, наверно, как сваю
забивали гвоздь. Ну, свайку-то забивают…
<Откашливается>
Такие игрища до
первого сентября <неразборчиво>.
Н.ЭРДМАН: До первого сенчуря…
ГОЛОСА: С тридцать первого <неразборчиво>.
— <Неразборчиво>
Н.ЭРДМАН:
<Неразборчиво>
больше задерживать…
ГОЛОСА: Большое спасибо… Спасибо большое…
<Аплодисменты>
ГОЛОСА:
<Неразборчиво>
—
Как мы пойдём?
— Народ будет... |
