В.ЯНКЛОВИЧ: Сегодня у вас в гостях поэт, артист театра и кино Владимир Высоцкий. Когда мы называем эту фамилию, то у любителей кино моментально перед глазами встают те образы, которые им созданы на киноэкране. Любители театра знают его по работам в театре. Он работает в московском Театре драмы и комедии на Таганке, где создал галерею ведущих образов в репертуаре этого театра. И вообще, вся история создания московского Театра драмы и комедии связана с этой фамилией. Владимир Высоцкий создал на сцене э... ряд образов классического репертуара: “Гамлет”, “Галилей”, “Добрый человек из Сезуана”, “Пугачёв”, “Вишнёвый сад” и многие-многие другие. Некоторые спектакли были специально поставлены для него и без него не смогли бы состояться. Многие его работы брали призы, различные премии на различных международных театральных фестивалях. И, тем не менее, его имя тесно связано с его поэтическим творчеством. Многомиллионной массе слушателей он известен как поэт, как автор и исполнитель своих песен. И с каждым годом его песни завоёвывают всё большее и большее число слушателей и его поклонников. Владимир Высоцкий не мог <неразборчиво>, потому что так сложилась его творческая судьба, что как художник, который обладает острым взглядом, он не может проходить мимо того, что происходит в его жизни и рядом с ним. И всё, что его волнует, он как гражданин, как поэт выражает в своих песнях. И песни его волнующи, гражданственны и всегда социальны.
   Я с удовольствием представляю слово поэту Владимиру Высоцкому. 

<Аплодисменты>
   Это кто повесил, непонятно?
   ГОЛОС: Я.
   А?
   ГОЛОС: Я.
   А зачем?
   ГОЛОС: А то, что говорили с вами.
   Что здесь? Что? Мы с вами оговаривали?
   ГОЛОС: Обусловились заранее…
   Обусловились заранее, точно?
   ГОЛОС: С Вами, Владимир Семёнович, с Вами. Я обманывать не стану.
   Да?
   Итак:

<Аплодисменты>
   Итак, добрый вечер, дорогие товарищи. Я так обращаюсь к вам не потому что положено говорить «дорогие мои товарищи», а потому что я на самом деле ценю свою публику и своих зрителей из-за того, что мне очень повезло: у меня есть возможность такому большому количеству людей рассказать о том, что меня беспокоит в этой жизни, волнует. Вот. И я думаю, что эти встречи, которые у меня происходят со зрителями, что они мне, возможно, даже дают больше, чем вам. И надеюсь, что сегодня на сегодняшней нашей встрече я вам отвечу таким же добром, как вот вы сейчас, встретив меня… мою первую песню, одну из самых моих первых вещей, вот так вот тепло.
   Значит, почему я начал с песни? Во-первых, чтобы вы не перепутали, что к вам приехал кто-нибудь другой, <смех в зале> потому что… это — первое. Во-вторых, песни, в отличие от людей, могут жить намного дольше. Вот человек хороший, он обычно волнуется, нервничает, беспокоится, а потом возьмёт да помрёт, А хороший человек — он будет жить… хороший человек, а плохой человек будет жить долго. А песня наоборот, если она того стоит, то ей можно продлить жизнь. Вот эта вот песня, которая… с которой я начал, я написал её для фильма, он называется "Я родом из детства". Это картина, в которой я играл роль капитана-танкиста. Он горел в танке, лежит в госпитале и полгода ему делали пластические операции, чтобы как-то восстановить лицо, и во время, пока он лежал в госпитале, он начал писать свои песни. Его также и зовут Володя, точно как и меня, и после этой картины я спел эту песню на пластинке, потом спел её в спектакле нашего театра, а потом всегда начинаю с этой песни свои выступления — и вот так вот на людях, и даже когда бываю в домах, в компаниях. Потому что свои песни я пел везде. Авторской песне ведь ничего не надо, не надо никакого оркестра, никакой смены света, нужно только ваши глаза, нужно намерение моё рассказать вам, ну, как говорится, от всей души э… не кривя душой, не держа фигу в кармане, а рассказывая откровенно и честно о том, что меня беспокоит в этой жизни. Вот. И поэтому эта песня, вот, "Братские могилы", с которой я всегда начинаю свои выступления, мне кажется, что я ей просто продлил жизнь. И пусть она живёт, мне кажется, она того стоит.
   Теперь, вот э… немножечко… несколько слов о моей работе, а то вышел человек, как чёрт из бутылки, запел, непонятно, откуда он, что он, кто он такой, или плясать будет или, может быть, будет чё-нибудь такое петь, чего вы нигде не услышите. Может быть, оно и на самом деле так, но всё-таки я хочу вам представиться и сказать несколько слов о своей работе.
   Работаю я в Москве, в московском Театре на Таганке. Таганка — площадь московская, знаменитая площадь, на ней раньше была тюрьма и театр. Значит, про тюрьму были сочинены песни, вот была такая песня:

   Это не моя песня, это песня народная. А я написал по этому поводу совсем другую песню. В этой песне были такие слова:

   И эта песня тоже теперь устарела, потому что есть зачем ехать на Таганскую площадь. На Таганской площади есть театр, он называется "Московский Театр на Таганке". Случилось это так: тюрьму сломали, потому что в неё ходили больше чем в театр, вот, а театр решили реорганизовать. И тоже это сделали очень быстро, значит, <неразборчиво> получилось так, что э… в это время театр перестал отвечать, там, запросам зрителей, был у него плохой репертуар, и решили и… старую труппу поменять на новую. Пришла группа молодых артистов, во главе с главным режиссёром театра Юрием Любимовым. И с этого момента начал своё существование знаменитый Театр на Таганке, куда достать билеты почти невозможно. Если вы приедете в Москву и попытаетесь попасть на любой новый спектакль нашего театра, это почти бесполезно. Надо проникнуть через кордоны милиции, пожарников, дружинников, упасть на колени, значит, у… у директора в кабинете, сказать: «Здрасьте, вот мы, значит, из э... из Узбекистана», и он всё равно ничё не сделает. Тогда, значит, надо… надо найти меня, сказать: «Володя, помоги» и я чё-нибудь буду делать. <Смех в зале> Я всех приглашаю, <откашливается> но приглашаю не всех сразу, потому что театр у нас… <аплодисменты> театр… театр у нас маленький на шестьсот семьдесят…
   ГОЛОС ИЗ ЗАЛА: <Неразборчиво> пропустят?
   …сегодня… Пустят, пустят… Сегодня на шестьсот семьдесят мест, но нам строят новый, большой на… на семьсот пятьдесят, вот, так что скоро мы все там поместимся. Вот. Строят его быстрыми темпами — не прошло и восьми лет, у нас коробка стоит, <смех в зале> так что к десятилетнему юбилею Олимпиады, я думаю, мы туда въедем. Но это всё шутка, а если говорить серьёзно, почему такие хвосты около театра? Вы всегда проедете даже утром, вечером, ночью, днём, когда угодно поедете мимо театра и увидите, что будет обязательно громадный хвост людей, которые хотят попасть в театр. Отмечаются на билеты, пишут номерки, знаете как… как… как за мукой после войны. И… Из-за чего это происходит? Есть тому несколько причин.
   Первая причина такая: театр работает в условной манере. Мы играем почти без гримов, почти без костюмов, вы никогда не увидите в театре у нас декораций в общепринятом смысле этого слова, никогда не увидите задника, на котором намалёвано, там, звёздное небо с солнцем, потому что всем давно известно, что настоящее звёздное небо красивее. Вы никогда не увидите картонных деревьев, потому что знают все, что настоящие деревья намного прекраснее. Вы никогда не увидите меня в роли Галилея (я играю Галилея от сорока шести до семидесяти лет), чтобы я рисовал себе глубокие морщины, малевал себе усы, делал, там, клеил седую бороду или седой парик. Я играю со своим лицом. Просто есть непроизносимые два слова «представьте себе», и публика, теперешняя публика, искушённая публика, на которую так много выливают информации и телевидение, и радио, и какие-то сплетни, и телефоны, так много в уши вам вливают информации, что уже обманывать не надо. Чё обманывать, когда можно договориться «представьте себе», что сейчас, сегодня бу… будет вам такой артист, по фамилии Высоцкий, показывать человека Галилея, который жил в шестнадцатом веке, но которого волновали те же самые проблемы, которые сегодня беспокоят всех вас, сидящих в зрительном зале. У нас разговор ведут с доверием, у нас никогда нет такого отношения, как, знаете, как вот обычно так, на котурнах, сверху рампы… там вот здесь рампа, которая светит тебе в глаза, не видно зрителей, можно даже уйти, никто не заметит. Нам необходимо, чтобы были зрители сегодня, и разговор идёт откровенный, на равных, а всегда люди любят, когда с ними разговаривают на равных. И когда есть разговор, который интересует и вас, и нас, тогда интересно в театре. Мы проверяли это. У нас есть спектакль «Десять дней, которые потрясли мир», который наз… начинается ещё на улице. Вот, там, вот за пределами нашего театра артисты, одетые в форму революционных матросов и солдат с гармошками, гитарами, балалайками играют ещё на улице всевозможные песни, висят флаги, играет музыка. Вы приходите к э… к с… к театру, вас пропускают в театр не билетёры, а артисты нашего театра со штыками, отрывают у вас билет, накалывают его на штык, пропускают в фойе. Вы заходите в фойе, на помосте снова поют частушки, песни, которые кончаются:

   Вы проходите в зрительный зал, садитесь вот так <неразборчиво>, думаете, что сейчас, наконец, начнётся нормальный спектакль. Но не тут-то было! Выходят несколько человек с оружием, которые стреляют, но не в зрителей, а вверх и холостыми патронами. Но пахнет порохом <неразборчиво>, так что некоторые слабонервные не выдерживают, их выносят. Ну, они там отдохнут в фойе, попьют водички — билеты достать трудно, они возвращаются обратно <неразборчиво>. Значит, вот такое вот яркое зрелище. А в этом спектакле действующих ли... лиц — двести, а нас всего сорок человек, так что мы каждый из нас играет по нескольку ролей. Играем <неразборчиво> кряду и успеваем только переодеваться, и, никогда не изменяя себе лицо, играя со своим лицом, то есть, всё внимание сосредоточено на внутренней жизни человека, которого ты изображаешь. Это тоже очень интересно смотреть <неразборчиво>.
   И наконец, как почти каждый артист в нашем театре не только исполнитель гл… ролей в театре. Вы знаете, обычно что такое артист? Про него говорят, что артист это человек, который говорит чужой текст не своим голосом. Вот у нас <неразборчиво> свой текст. Почему? Потому что многие из нас пишут для нашего театра. Вот вам интересно будет узнать, что Валерий Золотухин, которого многие из вас знают по фильмам, и я с ним играл в фильме «Хозяин тайги», в фильме «Единственная», новая картина, которую мы только-только что закончили, картина эта называется «Маленькие трагедии» Пушкина, <неразборчиво> самом деле, он оказался писателем: вышла повесть в «Юности» о детстве, вышла книжка. Он когда был совсем пацаном <неразборчиво> до семнадцати лет лежал в постели, иногда только на с… на костылях на деревенских сходках выходил и играл на вечеринках, играл русские песни. Возможно, он запомнил то, что ему пели какие-то старые люди, вернул это снова к жизни, и многие эти песни звучат в спектаклях нашего театра. Я написал много песен… песен и музыки <неразборчиво>, являемся авторами <неразборчиво>. А так уж устроен человек, что чем больше вложено... Ну, вообще человек отличается от животных, кроме того, что он ходит на двух ногах (правда обезьяны тоже ходят на двух ногах), но вот человек отличается ещё и тем, что кроме того, что ему хочется получить, получить тоже хорошо, он любит и отдать. Вот чем больше вложено в любимую девушку, в человека, там, <неразборчиво> в друга, в брата, в родителей, то всегда это становится дороже и ближе. Поэтому когда вложено так много в своё дело, то это дело становится ближе и дороже. Поэтому манера игры в нашем театре — как будто бы в последний раз — с полной отдачей, с потом и кровью. Вы никогда не увидите, что кто-то перед вами халтурит, перед вами играют в полную силу, с полным напряжением нервных и физических сил. И я думаю, что это летит через рампу, и из-за этого так зрители тянутся <неразборчиво>.
   Вот это немножечко о нашем театре. Если немножечко <неразборчиво> чуть-чуть заинтересовал, ещё раз приглашаю вас, попадёте в Москву, я лично постараюсь вам помочь попасть в этот театр, и вы убедитесь, что я вас не обманул вот ни на столько.
   Теперь…
   ГОЛОС ИЗ ЗАЛА: Где Вас найти?
   Найти меня около <аплодисменты> о... около служебного входа, всегда можно спросить Высоцкого <неразборчиво>, всегда позовут <неразборчиво>.
<Аплодисменты>
   Ну вот. Теперь я э... значит, вот <неразборчиво>, вы меня спросили, можно ли <неразборчиво> если возможно, лучше в письменном виде, хорошо? Потому что <неразборчиво> если друг другу кричать, то тогда ничего не получится, а я хочу попеть побольше, ладно? Вот.
   Теперь, в репертуаре нашего театра очень много спектаклей, сделанных на чистой поэзии. У нас есть спектакль о Маяковском, о Пушкине, по поэме Вознесенского, Евтушенко, есть у нас Есенин, есть у нас спектакль «Товарищ, верь» и есть самый любимый мной спектакль, который называется "Павшие и живые". Пьеса эта о поэтах и писателях, которые погибли в войну. Война коснулась всех. У меня в семье почти все военные, меня коснулась война — у нас в семье есть погибшие, как и в каждой, впрочем, семье в на… в нашей стране есть люди, которых коснулась война непосредственно. И вот этот спектакль мы написали сами. Взяли лучшие стихи о… просто прекрасные стихи поэтов, которые воевали, я написал много песен для этого спектакля, и сделали мы спектакль "Павшие и живые".
   Сейчас с моим другом, актёром нашего театра Всеволодом Абдуловым, мы вам покажем маленький фрагмент из спектакля "Павшие и живые". Вот представьте себе <неразборчиво> три дороги, которые спускаются вниз к авансцене вот сюда вот. Эти дороги за… загораются красным огнём, впереди стоит чаша с Вечным огнём, мы впервые в жизни загли… зажгли Вечный огонь прямо на сцене нашего театра. Вспыхивает Вечный огонь, выходят актёры, читают свои стихи, поют песни, потом уходят назад, у нас сзади висит чёрный бархат, уходят как в землю, как в братскую могилу, уходят умирать, а на и… им на смену выходят их друзья, которые снова поют песни и стихи. Многие из этих песен я написал специально для этого спектакля. Вот сейчас со Всеволодом Абдуловым, актёром театра Художественного… московского Художественного театра, мы вам покажем маленький фрагмент из этого спектакля, где будут несколько коротких прекрасных стихов во… воевавших поэтов и несколько моих песен. Итак:
   Перед войной по Москве бродило множество молодых поэтов. Мало кто из них успел тогда напечатать свои стихи, но московское студенчество, аудитория строгая и живая, знало их хорошо. Тогда-то и появился термин "поколение сорокового года".

<Аплодисменты>
   Не убирайте всё, я сам подставлю. Спасибо вам большое.
   Теперь, меня часто очень спрашивают почему ты, Володя, так часто поёшь о войне. Я вам уже немножко объяснил об этом. И ещё есть одна причина, она простая: я для своих песен, стараюсь выбирать людей, тех которые нервничают и беспокоятся, людей, которые находятся в момент риска, рядом со смертью, людей, у которых что-то сломалось, произошло, доведённых до отчаянья, до предела, рядом с пропастью. Короче говоря, тех, которые находятся в самой крайней ситуации, а не тех, которые, там, жуют или отдыхают в данный момент. Поэтому я часто обращаюсь в военную тему.
   Но это не значит, что я сегодня вас буду потчевать только песнями подобного репертуара. Я хочу вам показать песню шуточную. Вот пришла пора нам с вами улыбнуться, песня называется "Песенка о переселении душ". Ну, вам известно, что мы с вами не умираем, а что душа наша после смерти переселяется куда сможет. То есть, мы-то умираем, а душа куда-нибудь переселяется, вот, например… Кому повезёт, вот, там, э… те п… переселяются в какие-нибудь э… в каких-нибудь симпатичных животных, в людей, а кому не очень повезёт, в каких-нибудь ослов, там, в каракатиц, там, в насекомых. Вот. Такая песня. Ну, в общем, кто куда ордер получит, тот туда и…

<Аплодисменты>
   Вы знаете, я сегодня хочу чередовать старые и новые песни. Я обычно чередую шуточные и весёлые с серьёзными и печальными, а сегодня буду делать так: будут и новые, и старые.
   Значит, сейчас я вам хочу показать несколько совсем новых вещей, которых даже любители не знают. Эт… э... м-м… был... это даже не песня, а как бы их назвать — зарисовки что ли. Вот я бываю в каких-нибудь местах и привезу оттуда какую-нибудь зарисовку и, чтобы не забыть, возьму и зарифмую её. Просто для того, чтобы не забывать впечатления. И вот песня… Была у меня такая песня о Ленинграде, если любители есть, они помнят.

   Вот. А песня, которую я вам щас хочу спеть, называется "Зарисовка о Париже, или Письмо к другу".

<Аплодисменты, откашливается>
   Спасибо.
   Вот, вы знаете…
<—>
   …говорю, что я имел в виду, то я и написал, так что это вопрос праздный. А во-вторых, иногда бывает, что угадают почти в листа, вот кажется точно абсолютно как я написал, так и угадали. А иногда бывает совсем наоборот. Вот с этой песней предыдущей у меня была такая история. Я был в Иркутске, и мы в бане сидели, правда, в простынях, так что женщинам можно рассказывать. Вот. Ну, один человек — я уже спел её, все отхохотали — а он всё продолжает хохотать. Я говорю: «Ты чё ржёшь?» А он говорит: «Ты, — говорит, — понимаешь, — говорит, — меня всё поражает, откуда у тебя такая информация?» Я говорю: «Какая информация?» <Неразборчиво>: «<неразборчиво> песня об Иркутске». Я говорю: «<Неразборчиво> про Париж». Он говорит: «Ну, ладно тебе, конечно, это про Иркутск. У нас недавно баню построили, так там гвоздей полно, и холодно». <Смех в зале> А вот… Ну, этого я вам точно могу сказать, что этого я точно не имел в виду, я совсем писал про другое. Вот.
   Ну и теперь хочу вам спеть ещё одну песню-зарисовку, которая называется "Почему аборигены съели Кука, или Одна научная загадка". Значит, Кук — знаменитый мореплаватель, он плавал где-то в районе Австралии, открыл Новую Зеландию, где-то на островах Новой Гвинеи его съели аборигены. Несмотря на то, что они его любили. В общем, так бывает, любят-любят, а съедят. Вот и у нас бывает тоже, в этом смысле недалеко ушли от аборигенов. Я, кстати, когда был на островах Полинезии, я у смотрителя музея спрашивал, говорю: «Как же так? Всего прошло двенадцать лет, м-м... когда вы приняли закон против людоедства». А он говорит: «Ну, — говорит, — понимаешь, такое вот… как-то так случилось, в общем, как мяса не хватает, так мы воевать сразу. Настреляем скоко надо, значит, и кончим». Потом мне говорит: «У вас, говорят, тоже война была <неразборчиво>. Сколько же погибло?» Я говорю: «Ну как... Много, миллионов двадцать, десять — там, десять — там». Он говорит: «И всех съели?» Я говорю: «Да нет, зачем?» Он говорит: «А зачем тогда воевали?» <Смех в зале> Вот первый вопрос. А это вот так не очень смешно, а вот из смешного он говорит: «Вообще-то есть такие поверья, вот, предположим, если съесть печень врага, то станешь добрее, то… то есть, храбрее, если сердце — то добрее, а если предположим, там, коленную чашечку или какой-то кусок ноги, то бегать будешь быстрее». Я говорю: «Может быть, даже без тренировок?» Он говорит: «Даже без тренировок». Вот. Я рассказал тут э… одному нашему капитану команды, он говорит: «О, мы это давно знаем, мы так и делаем». <Смех в зале> Короче говоря, в общем, для того, чтобы самому стать лучше, надо пару хороших людей съесть, тогда… <Смех в зале>

<Аплодисменты>
   Вы знаете, я хочу спеть вам песню, которая направлена на борьбу с "зелёным змием". Правда, мне говорят, что здесь в Зарафшане не надо, говорят, уже этого петь, потому что здесь с борьбой покончено. <Смех в зале> Я не знаю… я… я всё-таки по… решил, что по старой памяти я всё-таки спою, ладно? Песня называется «Милицейский протокол».

<Аплодисменты>
   Теперь вот, значит, песня… меня очень часто спрашивают в письмах о том: э… не воевал ли я, не плавал ли, не сидел ли, не летал ли, не шоферил ли и так далее. Это всё оттого, что все мои песни написаны от первого лица, я всегда говорю «я». Но это вовсе не оттого что, там, я прошёл через всё, о чём я пою, потому что понадобилось бы слишком много жизней, чтобы всё это испытать. Просто это есть такой поэтический приём, я актёр, мне, может быть, проще чем другим поэтам находиться в той ситуации, значит, в которой были эти люди. И я пою от первого лица. Просто легче так говорить. Ну, ещ… и, конечно, из-за того ещё, <откашливается> что у нас привыкли отождествлять того персонажа, которого ты играешь на экране с тем, кто ты есть на самом деле. Или того человека, от имени которого ты поёшь с тем, кто ты есть на самом деле. Меня очень часто спрашивают, например, зачем ты убил лошадь в «Двух товарищах»? Я никогда… во-первых, я там не лошадь, а себя убил, стрелял себе в рот, а, во-вторых, никому, например, никогда в голову не приходило меня спрашивать был ли я когда-нибудь самолётом-истребителем, от имени которого я пою, или, предположим, кораблём в «Балладе о брошенном корабле», или в «Беге иноходца» был ли я лошадью когда-нибудь и так далее. Так вот щас я хочу вам спеть песню, чтобы вы окончательно поняли, что лошадью я не был. Песня называется «Бег иноходца».

<Аплодисменты>
   Спасибо.
   Теперь вот что. Очень много различных разговоров ходит о разных чудесах, которые, якобы, вокруг нас существуют: это, например, летающие тарелки, многие их видели, а некоторые в них летали уже, это филиппинские врачи, которые режут без ножа, говорят, совершенно без скальпеля. Они так берут, так раздвинут кожу, чё-нибудь вытащат, потом опять вот так её сделают, и она срастётся. Я не хочу всё огульно охаивать, я охотно хотел бы верить, что существуют и летающие тарелки, и что в Бермудском треугольнике какие-то таинственные силы. Хотя там, правда, в районе, вот, Бермудов, в этом водном пространстве последнее время часто исчезают самолёты и корабли. И все говорят, что вот есть какие-то таинственные силы, может быть, оно и так. Во всяком случае, все как будто б посходили с ума, и мне пришла в голову идея написать песню, которая называется “Письмо в редакцию телевизионной передачи “Очевидное и невероятное” из сумасшедшего дома, с Канатчиковой дачи”.
   Потом бы лучше пришли вы, а чё вы из… как из-за решётки всё равно, понимаете. <Смех в зале>

<Опущено 2 куплета>
<Аплодисменты>
   Значит, дорогие мои… <откашливается> дорогие товарищи. Сейчас я хочу эту сцену на несколько минут предоставить э… моей подруге Елене Облеуховой, с которой… которую мне сделал подарок Миша Жванецкий. Я обычно работаю со Жванецким… Я обычно работаю с Карцевым, и с Ильченко, но так как их сегодня нету, то э… значит, мне они сделали подарок, вот в виде этой самой актрисы Елены, которая сейчас выйдет к вам на несколько минут, а потом я к ва… к вам выйду снова и допою всё, что <неразборчиво>. Пожалуйста.
   Из-за этого у вас получается... фонит.
   ГОЛОС: Нет, не из-за этого.
   Из-за этого, я уж не знаю из-за чего, я <неразборчиво>. Во всяком случае, я вам не давал такого разрешения <неразборчиво>. Значит… Вот и, пожалуйста, вы там прекратите… ребята, вы же придёте на следующий, дайте спокойно людям послушать. Серьёзно я вам говорю. Вам там хорошо, вы сидите, курите, там, можно и выпить даже, везде бутылки…
   Значит, я прошу вас, встречайте сейчас Елену Облеухову, которая вам покажет немножечко из Михаила Жванецкого. Вы проведёте несколько приятных минут.
<Аплодисменты>

<—>
<Аплодисменты>
   Е.ОБЛЕУХОВА: …И снова на сцену выходит Владимир Высоцкий.
<Аплодисменты>
   Несколько спортивных песен. Вы знаете, вот по… последнее время очень много комментариев мы часто слышим <неразборчиво> хоккейных матчей, когда <неразборчиво> голосом вдруг Ян Спарре или Озеров вам объявят: "Вот ещё одну шайбу забили наши чехословацкие друзья". Я всегда думаю какие друзья, если шайбу забили? Они друзья "до того" и "после того", а "во время того" они <неразборчиво> соперники и противники, верно? Вот и у нас вообще <неразборчиво> ярлыки <неразборчиво>. Вот, например, однажды работали на "Грузияфильм" режиссёры с цыганским ансамблем и просили, значит: "Товарищи цыгане, будьте любезны, вот встаньте сюда, товарищи цыгане, встаньте сюда..." Он слушал-слушал-слушал и говорит: "Щас, товарищ грузин, встанем". <Смех в зале, откашливается> А вот, правда, вот недавно б… бы… были передачи по телевидению из Канады… из Канады, по-моему, или из Америки о хоккейных матчах, и всё время он говорил: "Канадские профессионалы, канадские профессионалы, канадские..." Я всё думал, когда он скажет "Наши любители", так и не сказал. Он, наверно, имел в виду что, значит, профессионалы — это которые деньги получают, а любители — которые нет. Я думаю, что это не совсем правда. Вот. Я думаю, что профессионалы это те люди, которые умеют <неразборчиво> своё дело. Ну, это неважно. Короче говоря, песня называется "Марафон, или Бег на длинную дистанцию". <Начинает играть>

<—>
<Аплодисменты>
   Шуточная песня, называется она… ну вот так вот скажем: "Диалог у телевизера". <Начинает играть>

<—>
<Аплодисменты, откашливается>
   Теперь э… как бы ответ на половину из тех вопросов, которые мне задают в письмах. Вопросы о том, что я люблю в этой жизни, чего — нет. Песня так и называется "Я не люблю". <Начинает играть>

<—>
<Аплодисменты>
   Вы извините, пожалуйста, что я прерываю ваши аплодисменты. Дело в том, что вообще свои песни я когда-то начинал писать только для самой м-м… самых близких моих друзей. И никогда не рассчитывал на то, что у меня будет такая громадная аудитория в будущем, что я буду петь на стадионах, во дворцах или залах. Я пел только… именно только самым близким друзьям. Приезжал из какой-то поездки… и была эта компания хорошая: там были и Вася Шукшин, который больше не живёт, там был и э… там был такой Ар… Артур Макаров, ныне здравствующий, Андрюша Тарковский. Там были ребята, которые… в общем, достойные люди. И как будто бы творческие отчёты были, когда я приезжал и показывал им свои песни. И вот через все эти времена я постарался протащить вот ту… вот дружеский настрой раскованности, непринуждённости <неразборчиво>, который был у меня тогда.
   Ну, хватит вам…
   Вот. И я… из-за этого не то что не дорожу, наоборот, я очень… если вам будут рассказывать (обо мне много всяких сплетен ходит и слухов), если вам будут говорить, что я не люблю, когда аплодируют, вы не верьте, это неправда, я нормальный человек. Просто это по привычке, я всегда хочу успеть побольше спеть для вас. И из-за этого по инерции подымаю руку, а вовсе не от неуважения. Вам ясно, да?
   Я хочу вам щас спеть песню, которая называется «Дорожная история». <Начинает играть>

<—>
<Аплодисменты>
   Теперь. <Откашливается> Шуточная песня, которая требует маленького предисловия. Дело в том, что вот очень часто бывает, что посылают вдруг нас, некоторых, которые особенно сильно отличились за границу, вроде бы в виде поощрения. И вот я такую хочу вам спеть песню «Инструкция перед поездкой за рубеж, или Полчаса в месткоме». Надеюсь, что не в вашем.

<Опущено 2 куплета>
<Аплодисменты>
   Теперь буквально несколько слов о разнице между авторской песней, которой я занимаюсь, и эстрадной песней, которую вы часто слышите по радио, телевидение и, конечно, на эстраде. Дело в том, что они больше всего эстрадные певцы интересуются исполнением и музыкальным оформлением, а мы больше всего упора делаем на текст, на слова. Я всё пишу сам и музыку, и текст, и сам исполняю, и из-за этого я имею возможность импровизировать, имею возможность подвижности, потому что каждый раз приходят разные люди в зрительный зал. И кажется, что вот, кажется, сейчас ну, точно спел в листа, и кажется, что на следующий раз если я повторю, будет вот так, а ничего подобного. Нужно каждый раз иметь в виду, что приходит другая аудитория в зрительный зал и каждый раз нужно, даже необходимо и даже по-другому не можешь, всегда поёшь по-разному. Я думаю, что авторская песня — другой жанр, который всё больше и больше будет завоёвывать себе зрителей и популярности у зрительного зала.
   Вот, сделав такое глубокомысленное вступление, я хочу закончить своими… свои выступления песней, которую, вероятно, многие из вас помнят, а я с неё начинал свою жизнь в искусстве, называется она «Парус». "Парус" — песня беспокойства, в ней в отличие от других моих песен нет сюжета. В ней есть беспокойство за то, что происходит в этом мире.

<Аплодисменты>
   Спасибо. Благодарю вас. Спасибо.
   Дорогие мои товарищи! Позвольте вам сказать буквально несколько слов. Я и так всё понял, поберегите ладони гладить детей по головам или сестёр и братьев. Я когда говорил об аплодисментах, я действительно говорил искренне. Я на самом деле видел ваши улыбки, когда было надо и ваши серьёзные глаза тоже, когда было надо. Короче говоря, вы сегодня всё сделали как было нужно, я надеюсь, что я тоже. До новых встреч. Я не миную вашего города в своих поездках, а щас — всего вам доброго.
<Аплодисменты>
   ГОЛОС ИЗ ЗАЛА: Почаще приезжайте…

        Появление сообщений об ошибках при обращении к файлам RealAudio, mp3, txt означает, что к серверу, на котором размещены эти файлы, нет доступа. Повторите запрос спустя некоторое время или на следующий день.
        Об ошибках в работе сайта Вы можете сообщить нам по e-mail .

        Если Вы располагаете любой информацией об этой записи (воспоминания очевидцев, недостающие песни, песни в полном объеме или с лучшим качеством, отсутствующие комментарии, фотографии, публикации с упоминаниями и т.д.), пожалуйста, свяжитесь с нами по e-mail :