<Аплодисменты>
   Добрый день. А это что будет тут?..
   КРАСНОЖЕНЮК М.С.: А?
   Это что… будет?
   КРАСНОЖЕНЮК М.С.: Я убрал провода просто.
   Нет, но я подумал, на гитару не… не будет… не будет ничего? Вам слышно? Вот послушайте… сначала я так… для прикидки. Слышно гитару, да? Хорошо. Тогда начнём.
   Близятся праздники — и не только первое мая, но и девятое. Поэтому по традиции я по самому началу вам покажу такую… ну что ли попурри из военных песен. Их принято называть военными, хотя я их не считаю, что это чисто военные песни. Это не песни-ретроспекции — я никогда не воевал, поэтому не могу вспоминать о том, чего не видел. Но всё-таки много писал и для фильмов, и просто так для друзей песни, где… куда брал персонажи из тех времён. И вот я отовсюду надёргаю понемножечку и сделаю такое маленькое попурри. Вот авторская песня она это допускает, а эстрадная — нет. Там уж от начала до конца выучил и шпаришь от первого до последнего куплета. А я начну вот так:

<Аплодисменты>
   Вы знаете, меня очень часто спрашивают, почему я всё туда возвращаюсь, в такие… всё в те времена и почему я так много пишу и для спектаклей, и для фильмов из тех времён. Ну, такое банальное объяснение и довольно обычное — это что война коснулась всех, кто здесь сидит. И у меня семья военная, у меня есть погибшие в семье. Ну, это само собой… это понятно. И ещё потому, что об этом будут писать, сколько ещё "тянется рука к перу, а перо к бумаге". А я для своих песен просто стараюсь выбирать людей, которые находятся в самой крайней ситуации, в момент риска, людей, которые могут заглянуть в следующую секунду в лицо смерти, короче говоря, тех, которые, вот, живут "вдоль обрыва по-над пропастью". Вот таких. И я их часто нахожу в тех временах. Вот. И поэтому сюжеты, если вы вдруг вспомните песни тех лет, песни военные, тех времён, вы увидите, что эти вещи почти не похожи на них, я никогда не старался писать стилизации. Ни одного… у меня почти ни одной стилизации нет. Вот щас я вам покажу песню, которая называется "Тот, который не стрелял". <Откашливается>

<Аплодисменты>
   Спасибо.
   Но это не значит, что я вас буду сегодня потчевать только песнями на тему о войне. Пришла пора нам с вами улыбнуться. Несколько шуточных песен. Такой, сначала географический уклон я возьму, а потом уже пойдём… в чистую науку. <Смеётся> Значит, первая песня называется так… м-м-м… значит, называется она "Песенка о переселении душ". Ну, ведь каждая религия даёт нам надежду на какое-то будущее: некоторые на светлое будущее, некоторые — на тёмное, какая — в рай, какая — в ад. Вот. А индусы — они в своей философии ещё более изощрённо к потусторонней нашей жизни подошли. Они считают, что мы с вами переселяемся в животных, в предметы, в растения, в насекомых, в камни. Кто куда сможет, короче говоря, тот туда и переселяется. Вот.

<Аплодисменты>
   Шутошная песня называется <Откашливается> "Одна научная загадка, или Почему аборигены съели Кука". Я вот тут недавно выступал в Доме учёных, я её пел. Эта песня вот о чём: ну, Кук — он открыл много всяких земель, островов, Новую Зеландию. И как свидетельствуют его современники, его очень любили аборигены и дикари… вот… и всё равно съели. Ну, это часто бывает, что любят, а всё равно съедят: ничего о… особенного мы из этого не узнали… <смеётся> из этих источников. Ну вот, я, например, разговаривал со смотрителем полинезийского музея и спрашивал, почему у них так поздно были приняты законы… антиканнибальские? Почему токо шестнадцать лет тому назад запрещено было есть друг дружку? А до этого, пожалуйста, скоко хочешь. Он говорит: "Ну, говорит, в общем, это вопрос питания. Как нету мяса, так мы повоюем, говорит, настреляем, скоко надо, и успокоимся". А ещё (если говорить серьёзно) это, конечно, традиции, всякие поверья, что, вот съесть печень врага, который тебе храбро сопротивлялся, и сразу будешь таким же храбрым, как он. Если, предположим, съесть сердце хорошего человека, то будешь таким же хорошим. В общем, короче говоря, чтобы самому стать лучше, надо съесть пару хороших людей, и всё становится на место. <Смех в зале> Ну вот. Я… и там есть, конечно, спортивные какие-то нюансы: предположим, чтобы лучше бегать, надо коленную чашечку у бегуна обглодать. Я советовал тренерам. Они говорят: "Мы это делаем. Товарищей по команде "едят" очень часто, но результаты не растут от этого". Итак… но это мало отношения имеет к песне, а песня вот о чём.

<Аплодисменты>
   Теперь поплывём в Бермудский треугольник, в котором вот уже не один десяток лет исчезают корабли и самолёты тоже, и никто не может найти этому объяснение. Щас, правда, вот объяснил недавно нам в популярной передаче "Клуб кинопутешествий"… ведущий объяснил, что, дескать, там волны, что-то там случается, но никто этому не поверит. Все хотят верить в какие-то чудеса, что там потусторонние какие-то силы действуют и что, вот если предположим, найдут какого-нибудь очевидца, который побыл там в катастрофе в Бермудах, то он уже "сдвинутый", с ним разговаривать невозможно. Он лопочет что-то невнятное, в общем, он кандидат в "жёлтый дом", как и все мы, потому что, в общем, очень, хочется в это дело верить. Я, например, слышал, как один человек рассказывал… как что вот… вот, например, такой лётчик — как его — Аккуратов фамилия. И вот его Зигель возит с собой в… в виде свидетеля, и он всё время ему говорит: "Давай!" — и он встаёт, и говорит: "Я взлетел в шесть часов тридцать минут и по левому борту увидел НЛО. Значит, этот неопознанный летающий объект имел форму тарелки, сверху у него светилось…” и так далее. В общем, я тогда был подвержен этому делу лет двенадцать тому назад, потом как-то всё поутихло, другими делами занялись, более серьёзными. А теперь нечем за… заниматься — опять… опять об этом возникли разговоры, опять появились люди, которые летали в этих тарелках. Ну и, конечно, Бермудский треугольник занял умы необычайно, потому что телевидение представляет свои экраны для диспутов, газеты для дискуссий свои страницы и п... И, действительно, ну, вы же знаете, прекрасно, что возле каждого, мало-мальски стоящего какого-то дела всегда либо шарлатаны — они ведут себя как негодяи; либо люди, которые заблуждаются, думая, что вот они-то как раз напали на истину. И вот, я написал такую песню, которая называется "Письмо в редакцию телевизионной передачи "Очевидное-невероятное'' с Канатчиковой дачи, из сумасшедшего дома". <Смех в зале> Прямо.

<Опущено 2 куплета>
<Аплодисменты>
   Не надо свистеть! Не свистите всё время. Спасибо… спасибо.
   Теперь песня такая полушуточная…<Откашливается> Называется она так: "Про мангустов". Мангусты — маленькие зверьки, они истребляют ядовитых змей. Вот… и о них песня.
          "Змеи, змеи кругом..."
   Алё! Я вас очень прошу не надо этого делать. Это… кто это вот делает… У кого-то плохо работает магнитофон , пожалуйста, лучше выключите, у кого-то перепишите лучше. Потому что вы себе не представляете, как это мешает. Это вот как… Это, знаете, есть специальные раздражители, вот такие шутихи на Западе. Это, вот, например, какой-то такой звук, который токо собаки слышат — ультразвук. Его… им можно довести до отчаяния человека… с головной болью. Вот это на меня так действует. Если возможно, выключите, пожалуйста, его. Потому что я не смогу работать больше. Это раздражает страшно.

<Аплодисменты>
   Ну, если я начал о животном мире, теперь мы… послушайте песню про домашних животных. Песня называется "Песенка про Козла отпущения".

<Аплодисменты>
   Спасибо.
   Вот, а щас, вы знаете, ещё о некоторых вопросах. Очень часто отождествляет меня и других людей, которые занимаются там авторской песней, с теми персонажами, от имени которых мы, значит, вам рассказываем всякие истории. Вот меня часто спрашивают: не воевал ли я, не плавал, не сидел ли, не летал ли, не шоферил ли и так далее. Это из-за того, что почти все мои песни написаны от первого лица. Я всегда говорю "я", но это не… не от "ячества" не от чего. Это такой поэтический приём — он известный этот приём. Вот, например, Вознесенский у него есть такое стихотворение, где он начинает так: "Я — Гойя!" и дальше уже от имени Гойи пошёл шпарить. И вот мы однажды… был даже такой случай, что один такой маститый и известный писатель с Золотухиным, с нашим артистом, были во время поэтории на… во вре… в-в консерватории это было. Там два хора, два оркестра, всё было это очень шикарно и... и, в общем, интересное зрелище было. Но они опоздали, они из верхнего буфета так туда зашли , а в это время там Зыкина поёт, два хора сопровождают. И, значит, Вознесенский говорит: "Я — Гойя!". А этот говорит: "Кто он?" <Смех в зале> А э… значит, тут Золотухин говорит: "Он говорит, что он — Гойя". Тот говорит: "Ну, нахал!" и ушёл, <смех в зале> обиделся он за Гойю, понимаете. Вот так что я, чтобы вы не обижались за то… за тех людей, от имени которых я пою, сразу хочу вам сказать, что просто мне так удобнее. Возможно, ещё и оттого, что я, в отличие от своих собратьев, которые занимаются чистым стихосложением, я ещё играл много ролей и в театре, и в кино, и был в шкуре других людей часто. И мне, видимо, проще даже писать уже из "другого человека". Вот почему, возможно, я так часто употребляю первое лицо в своих песнях. Вот. И это всегда позволяет людям думать, что я всё это прошёл, всё это видел, на своей шкуре испытал. Ничего подобного, иначе не было бы никакого достоинства в этих вещах: взять да зарифмовать — это… Я убеждён, что почти каждый из присутствующих здесь баловался стихами в юности. Просто, мне очень повезло: вот, вы прекратили, начали заниматься физикой. А я попал в театр, в котором очень поддерживалось как раз вот эти наши творческие хобби. Наш главный режиссёр очень любит, когда мы, кроме того, что мы артисты, ещё мы если можем что-то ещё делать: писать стихи, музыку, там, песни и так далее. Вот мне очень повезло. Меня поэты очень поддержали, которые всегда роились вокруг этого нового театра. Всегда там был… бывал и Андрей, и Женя, Белла и Булат очень много, Левитанский... Приходили всегда. Как ни придёшь в кабинет главного режиссёра, обязательно какие-нибудь интересные люди были. Вот и я из-за них, пожалуй, и ни… не перестал писать. А то тоже, может быть, осталось бы втуне и всё.
   Вот. Поэтому почти все вещи, конечно, все выдуманы на девяносто процентов, но песня, которую я вам покажу сейчас, а… эт… это — чистая правда. Поэтому я её не называю песней, а называю зарисовкой. Во всех этих вещах, вот этих — авторских песнях, в них всегда есть второй план, и в них всегда люди пытаются найти чтой-то такое, эдакое, чего другому не ведомо, даже тому, кто написал. Вот. Но вот в этой песне ничего не ищите, в ней ничего нет. Это только то, на что упал взгляд в данный момент. «Зарисовка о Париже».

<Аплодисменты, откашливается>
   Я сначала думал, что это французы в целях рекламы… А потом подум... понял, кто это такой. Это те, которые по "культурному обмену", вот, ездят туда... <смех в зале> они оставляют <смеётся> эти над… Я их видел, действительно, на самом деле, это правда. Вот. Кстати, насчёт того, "что вы имели в виду". Вот с этой песней был казус. Я однажды в Иркутске её спел, и один… все отхохотали, а один просто говорит: "Ну, откуда же ты всё знаешь?" Я говорю: "Что я знаю?" — "Кто тебе всё рассказывает?" Оказывается, он решил, что я про Иркутск написал, а не про Париж. Потому что <смех в зале> у их построили новую баню, в которой полно гвоздей, так что требуются пассатижи... <смех в зале> и холодно... И он решил, что, вот именно это… Видите, каждый понимает в меру образованности.
   Очень мешаешь мне! Ну, не щёлкай, ну пусть работает от начала до конца. Ну что я с вами всё время веду борьбу с магнитофонщиками, куда ни приедешь? Пускай работает, крутится, что плёнки жалко, что ли? Выберешь потом речь, вырежешь и всё. Я ж не претендую, чтоб каждое моё слово потом оставалось в истории, правда?
   Ну вот. Значит, теперь, коль уж заговорили о поэтах, позвольте спеть вам песню, которая называется "О фатальных датах и цифрах, или Друзьям моим, поэтам".

<Аплодисменты>
   Теперь две шуточных песни. Вернее — это две серии одной и той же песни. Первая песня называется "Полчаса в месткоме, или Инструкция перед поездкой за рубеж".

<Аплодисменты, откашливается>
   Вы извините, что я прерываю вас на полуаплодисментах. Это просто не самое главное в нашей встрече сегодняшней. А вообще-то, если говорить об истории, я ведь эти песни когда начинал писать я при… я их… писал и пел только нескольким своим близким друзьям. И у них настрой творче… дружеский у этих песен, они не требуют… ежесекундной… сиюсекундной отдачи тут же, моментально. Они... они... это... это... это же, ведь, в общем, возможность разговаривать... Но сейчас мне повезло, я могу… имею возможность говорить с таким большим количеством людей о том, что меня беспокоит, волнует, там, над чем хочется посмеяться. Раньше это было пять–шесть человек, вот, некоторых вы знаете, правда "иных уж нет, а те далече". Вот из тех, кого уж нет Вася Шукшин мы с ним вместе жили у такого человека, был такой — Лёва Кочарян. Мы жили в квартире, на Большом Каретном переулке. Я песни писал об этом тоже. Вот. Их нет — этих двух ребят. А другие, там, Тарковский Андрей, Артур Макаров — они работают и… продолжают действовать. Вот это была такая компания и я всегда куда-нибудь уеду при… приезжал и привозил эти песни. И вот сейчас прошло много времени, прошло много лет, и я, через все эти времена, и все эти залы теперь уже и дворцы и дворцы спорта и здесь, и за рубежом всё-таки стараюсь протащить вот ту атмосферу абсолютного доверия, раскованности и свободы, которая была у меня тогда. И я хочу её всегда, чтобы она была у меня в залах, когда я работаю. Больше всего это вот люблю. А подымаю руку не потому, что я не люблю, когда аплодируют. Это неправда. Лю… Это кто вам скажет — вы ему плюньте в лицо. Любой артист, который работает, особенно когда его поощряют, он никогда не откажется, вы знаете. Просто так уж стали сплетничать, что вот, дескать, не любит, когда аплодируют, его надо вообще беречь, там. Вот... Придёшь в какую-нибудь аудиторию, а там молчат все, прыскают от смеха, а молчат, особенно в солдатских... А им, оказывается, приказали до начала, говорят: "Молчать, понял?" <смех в зале> что "Владимир Семёныч не любит, когда тут хлопаете, понимаете вы тут, вот, и что движение воздуха, и так жарко и так далее…" Ну вот. Ну, я не поэтому, это механический жест. Просто я всегда не успеваю, я всегда хочу уворовать у… у аплодисментов для песен, понимаете, и у меня уже так выработалось такое, мол, дайте-ка, я дальше буду лучше петь, понимаете? Поэтому, вы извините меня за такой жест. Так что если невмоготу, пожалуйста, ради Бога, я не откажусь.
   Песня… вторая серия предыдущей называется "Случай на таможне".

<Аплодисменты>
   Спасибо.
   Ну, я обя… обязательно пою эту песню, потому что она является как бы ответом на половину из тех вопросов, что задаются мне в... в письмах, а именно о том, что я сам-то в этой жизни люблю, чего нет. Ну, это явствует из песен, я думаю, тут чего долго объяснять, верно? Вот. Но это для знатоков, а для тех, кто не знает, кое-что из того, что я совсем не принимаю и не буду принимать в этой жизни, я вам щас спою в песне, которая так и называется "Я не люблю".

<Аплодисменты>
   Я чуть было не забыл спеть вам шуточную песню, которая называется длинно. Вот Анчаров, до того… "до того", как говорится, как он начал писать там "Соседи по квартире" или там "Жильцы по дому", я уж не помню, как это там… серий по двадцать восемь на телевидении, он до этого писал песни, и у него песни были хорошие, названия были длинные, такие как вот теперешние телепередачи. Песни, правда, я очень любил его песни, он про Благушу писал, "Благушинский атаман", по-моему. О парашютах у него есть баллада. Вот. Он, по-моему, воевавший человек, достойный уважения, в общем, такой. И я эту песню, которую сейчас я вам покажу, я назвал тоже ужасно длинно, это так: "Лекция о международном положении, прочитанная посаженным на пятнадцать суток за мелкое хулиганство своим сокамерникам". Вот так вот она называется. <Откашливается>

<Аплодисменты>
   И наконец, позвольте закончить своё выступление песней, с которой я вообще начинал свою работу и она — эта песня — попала на экран. Вообще это случайная песня, это набор беспокойных фраз. Вот по тем… по тем временам. В ней нету никакого сюжета, его искать не надо, и нету никакого, действительно, тут, там, второго плана и так далее. Это просто о нашей причастности ко всему, что происходит на этом таком маленьком теперь нашем круглом вот этом предмете… шарике. Вот просто песня. Так она называется "Порвали парус".

<Аплодисменты>
   Благодарю вас. Не надо. Спасибо.
   Вы, ради Бога, вы меня извините за такой прессинг, но я наоборот, я так и хотел чтоб вот так вот на вас выплеснуть эту всю информацию. Вот. И потом я одно вам только хочу сказать, я всегда в такие аудитории езжу по первому зову, поэтому, будет у вас ещё какой-то случай собраться, кликните меня, и я приеду с большим удовольствием.
<Аплодисменты>

        Появление сообщений об ошибках при обращении к файлам RealAudio, mp3, txt означает, что к серверу, на котором размещены эти файлы, нет доступа. Повторите запрос спустя некоторое время или на следующий день.
        Об ошибках в работе сайта Вы можете сообщить нам по e-mail .

        Если Вы располагаете любой информацией об этой записи (воспоминания очевидцев, недостающие песни, песни в полном объеме или с лучшим качеством, отсутствующие комментарии, фотографии, публикации с упоминаниями и т.д.), пожалуйста, свяжитесь с нами по e-mail :