Добрый вечер!

<Аплодисменты>
   Значит, я начал сразу с песни, чтобы у вас исчезли последние сомнения в том, что перед вами тот, кого вы ждали. А то объявят и не приедет. <Аплодисменты>  Ну а теперь несколько слов о том, как мы сегодня построим нашу встречу, потому что я свои выступления никогда не называю "концертами". Как вы понимаете, это совсем не похоже на эстрадный концерт. Это будет всё время перед вами стоять один человек с гитарой. И хорошо было бы ещё зажечь свет в зрительном зале, чтобы я видел глаза, а то так будет похоже на нормальное какое-то действо. Можно попросить свет зажечь, нет?
   Спасибо. <Аплодисменты> Вот. Дело в том, что я почему прошу всегда зажечь свет? Потому, что я занимаюсь авторской песней, а не эстрадной. Эстрадная песня — это когда большой оркестр, когда меняются певцы, когда меняются номера, свет мигает, то там акробаты и так далее. И не поймёшь вообще: что это, вечер песни или просто эстрадный концерт? Авторская песня — тут уж без обмана. Тут будет стоять перед вами человек весь вечер, один, с гитарой, и рассказывать вам. В общем, ведь это не песни — это стихи, которые положены на ритмическую основу, должны исполняться под гитару или там под какой-нибудь другой бесхитростный инструмент. И расчёт в авторской песне только на одно — на то, что вас беспокоят точно так же, как и меня, какие-то проблемы, судьбы человеческие, короче говоря, что нас с вами беспокоят одни и те же мысли и так же точно вам рвут душу или скребут по нервам какие-то ка… и… несправедливости, горе людское. И так же, вероятно, вам будет интересно посмеяться, как и мне, над теми историями смешными, которые я вам сегодня покажу. Короче говоря, всё рассчитано на доверие. Потому что когда я начинал писать свои песни — это было уже давно — я никогда не рассчитывал на то, что у меня будет такая колоссальная аудитория в будущем, что будут залы, дворцы, даже стадионы, и не только здесь, но и в других странах. Я рассчитывал только на очень маленькую группу, маленькую компанию своих самых близких друзей. Э… Вы многих из них знаете... Ну, некоторых, например. Это мы жили полтора года или два у нашего друга в Большом Каретном переулке, была там такая компания, из которой уже некоторые не живут. Вот Вася Шукшин рано очень ушёл, был такой Лёва Кочарян, человек, который снял всего одно кино, он успел сделать, хотя он поднялся от ассистентов рек… по реквизиту, поднялся до режиссёра без всякой учёбы во ВГИКе и так далее. Вот. А из ныне здравствующих, работающих и живущих это Тарковский Андрей, писатель Артур Макаров... Короче говоря, вот эта вот компания. Мы жи… про… прожили вместе нашу всю молодость, и, в общем, я писал для них.
   Я писал, приезжал откуда-то из другого города, и уже была традиция, что я обязательно привезу им песню, новую песню. Они так и ждали. Ну вот, и мы собирались вместе. Я пел, и я был уверен абсолютно, что их интересует то, что я делаю, что они это слушают с… ну если, там, не с удовольствием, то с интересом. Вот и у меня была… было ощущение раскованности, и вообще, это была атмосфера дружественная, атмосфера доверия, свободы и непринуждённая атмосфера. Ну, другое дело, там, что мы сидели за столом. К сожалению, здесь не поставишь большой стол, но я бы очень хотел, чтобы всё-таки вот эта атмосфера встречи — как будто б вы пришли в гости ко мне за песнями, а я к вам приехал в гости их петь — чтобы она у нас установилась, и тогда всё будет нормально. Вот. В общем, вот что нужно для авторской песни: ваши глаза, уши, вот, и моё желание вам что-то рассказать, а ваше желание — услышать. Тогда всё будет нормально.
   Теперь, меня часто спрашивают, почему я так много пишу военных песен и пою. Это, конечно, не по той причине, что я прошёл войну... Хотя меня часто спрашивают: не воевал ли я, не плавал ли, не сидел ли, не летал ли, не шоферил ли и так далее. Вот. Нет, не поэтому. Я просто пишу от первого лица, всегда говорю "я", и, вероятно, это вводит в заблуждение людей, они считают, что если я пою "я" от имени шофёра, то я был шофёром, если какая-нибудь песня про тюрьму, то, значит, я обязательно там был. Всё это не совсем так. Значит, э… <Смех в зале, аплодисменты> Во всех этих вещах есть большая доля авторского домысла, фантазии, а иначе не было б никакой ценности: видел своими глазами, взял да зарифмовал. Понимаете? Никакого достоинства в этом, в общем, нет. Конечно, я многое очень из всего о то… о чём вам пою, придумал. Хотя некоторые говорят, что они это знают, эти ситуации знают, бывали в них и даже людей, про которых я пою, они очень хорошо знают. Я получаю массу таких писем. Ну что же, это приятно. Вот.
   А пишу я о войне так много не потому, что это — песни-ретроспекции. Вы знаете, нечего вспоминать, потому что я это не прошёл. Мы все воспитаны на военном материале, у меня, там, военная семья, есть погибшие в семье, как, впрочем, и у каждого человека у нас, обязательно война коснулась. Это такая великая беда, которая покрыла страну на четыре года, и это будет ещё помниться всегда. И пока ещё есть люди, которые занимаются писанием и могут сочинять, конечно, они будут писать о войне. Но я пишу о войне песни, конечно, не ретроспекции, а ассоциации. Если вы в них вслушаетесь, вы увидите, что их можно сегодня петь, что люди из тех времён, ситуации из тех времён, а, в общем, идея и проблема наша, нынешняя. Вот. Из-за этого… А я обращаюсь в те времена просто потому, что интереснее брать людей, которые находятся в самой крайней ситуации, в момент риска, в следующую секунду могут заглянуть в лицо смерти, людей, у которых что-то сломалось, надорвалось. Короче говоря, людей на самом краю пропасти, на краю обрыва. Шаг влево... Или шаг вправо... Или, в общем, до такого, какому такому по узкому канату. У меня даже последняя пластинка, которая вышла, называется "Натянутый канат". И я таких людей в таких ситуациях нахожу чаще в тех временах. Вот поэтому я пишу много о войне. Пусть это вас не обманывает. Я считаю, что это нужно петь теперь, сегодня, да и продолжать в будущем.

   Ещё одна песня, называется "Тот, который не стрелял".

<Аплодисменты>
   Спасибо.
   Ну, ещё одна песня. Действие происходит теперь, а разговор идёт о тех временах.
   Я сегодня буду вам показывать и прежние вещи, так что даже для любителей они будут казаться новыми, потому что я их давно не пел. И когда я их написал, тогда ещё не было такого обилия магнитофонов, такой современной нашей литературы, вот, и поэтому они забыты. Я буду их вытаскивать с нижних полок, отряхать с них пыль, заменять какие-нибудь слова, куплеты, петь на другую мелодию, и даже для любителей они будут казаться новыми. И так мне тоже будет интереснее, я их буду вспоминать. И, конечно, я вам буду показывать новые вещи, которых вы ещё никто не знаете. Вот.
   Следующая песня, прежняя песня моя, называется она "Случай в ресторане".

<Аплодисменты>
   Спасибо.
   Ну вот, ну щас пришла пора нам с вами улыбнуться. Я не буду вас сегодня потчевать только серьёзными вещами. Песня называется "Песенка о переселении душ". Такая маленькая преамбула: дело в том, что все религии дают нам надежду на какое-то будущее, там, на хорошее или плохое, в аду или в раю, а вот индуизм — это более изощрённая философия. Там они считают, что душа наша переселяется после смерти в животных, предметы, растения, насекомых, камни... В общем, кто куда сможет, тот туда и переселяется — это уже <откашливается> зависит от того, как ты себя вёл в этой жизни...

<Аплодисменты>
   Спасибо.
   Вы знаете, я вот когда… иногда напишешь песню и вдруг видишь: ну что ж, я песню написал, а сам веду себя несоответственно. Вот. Я, например, после того, как я написал эту песню, я стал приглядываться совсем по-другому к собакам, к псам, думаю: "А вдруг это какой-нибудь бродячий музыкант раньше был?" Так её и, значит… Или там кошек каких-нибудь увидишь, думаешь: "Это какие-нибудь дамы были определённые раньше". Ну вот, и уже тоже, значит, с ними... <аплодисменты, откашливается> с ними уже ведёшь себя по-другому. В общем, короче говоря, все эти... <смеётся> все эти песни, в общем, воспитывают любовь к животным, я так надеюсь.
   Ну вот, ещё. Если я… Я так возьму сегодня географический уклон, и сегодня мы… мы сейчас с вами поедем… поедем южнее, в Африку. Песня называется "Песенка ни про что, или Что случилось в Африке?" Это детская народная песня, под неё хорошо маршировать в детских садах и санаториях. Она в маршевом ритме написана. А если… это если я пою её для детей, а если для взрослых, то она называется "О смешанных браках".

<Аплодисменты>
   Спасибо. <Откашливается>
   Я этому попугаю потом написал биографию. И вот у меня в пластинке… в детской пластинке "Алиса в стране чудес", где написано, там, двадцать шесть или двадцать семь музыкальных номеров и песен, есть история попугая, который рассказывает, как он дошёл до такой жизни, значит, как он плавал, пиратом был и так далее, и так далее. Вот если вас заинтересует, найдите эту пластиночку и послушайте. Я там попугая… я за попугая там пою сам. Вот. И в общем, это в принципе снимает многие вопросы, был ли я тем, от имени которого пою. Попугаем я не был. Ни в прямом, ни в переносном смысле.
   Если говорить серьёзно, я на самом деле никогда никому не подражал и, в общем, считаю это занятием праздным. Просто, когда я услышал песни Булата Окуджавы, я увидел, что можно стихи свои усилить ещё музыкой, мелодией, ритмом. Просто как будто бы он мне открыл глаза, это так просто оказывается. Вот. И я стал тоже просто совсем по-другому, конечно, сочинять музыку к своим стихам.
   А если о подражательстве говорить, там, то это глупо. Особенно теперь… теперь столько есть подделок, что я даже сам не отличаю только по каким-то маленьким нюансам. Удивительно! Есть, например, такой человек, который называется Жорж Окуджава. Он взял фамилию Булата, а поёт моим голосом. <Смех в зале> Ну, в общем, это, вы знаете, так, считается, что это очень несложно. Надо, мол, дескать, выпить лишку, подышать в холодную форточку, значит, — и будет уже "а-а-а" и уже "под Высоцкого". Ну это, в общем, не совсем так. Я вам должен сказать, что они срывают нарочно голоса, делают их больными. У меня голос не больной, он у меня всегда был такой. Даже когда я был вот таким малолеткой и читал свои стихи взрослым людям, они всегда говорили: "Надо ж! Какой маленький, а как пьёт!" <Смех в зале> В общем, тоже обманывались. У меня всегда был такой глухой голос, это уже такое от папы с мамой, никуда от этого не… Я его, конечно, подорвал немножечко, но всё-таки он вот такой у меня был с детства. Вот. А голосу подражать…
   Есть искусство пародии — это ладно, но вообще я считаю, что, когда человек подражает, он просто сам не может ничего и поэтому он, значит, пытается "под кого-то" делать. Лучше "под себя", как говорил Маяковский. Это будет правильнее. И вообще, я призываю всех людей, <смех в зале, аплодисменты> всех, которые владеют этим бесхитростным инструментом и тоже пробуют свои силы в сочинительстве, вот: пытайтесь всё-таки лучше как сами можете, как сами видите, как сами понимаете. Вот тогда будет замечательно. Тогда са… тогда ведь…
   Вообще интересно и в жизни иметь дело с человеком, который личность, который имеет своё мнение и суждение о тех вещах, о которых он говорит. Я уже не говорю, когда человек пишет, это же ответственность накладывает... Конечно, интересно людям услышать что-то, что им никто другой не расскажет со сцены. Вы представляете, в наш век информации, когда тебе выплёскивают в уши и в глаза потоки просто с телевидения, с экрана кино, радио, телефон, сплетни, там, я не знаю... всё… Столько информации, что хочется прийти в зрительный зал, и чтобы тебе о чём-нибудь новом рассказали и интересном со сцены. А если тебе начинают, там, показывать каких-нибудь других людей — ну хорошо, ну пародии, ладно. Некоторые это делают смешно, некоторые менее смешно, но, в общем-то, это такое вторичное искусство, верно?
   Ну, хорошо. Теперь поехали ещё южнее. Значит, песня называется… мы поедем на острова Новой Гвинеи, и песня называться так будет: "Песенка… Одна научная загадка, или Почему або…"
   Вы если будете так ходить, я ничего не спою вам, Вы как челнок. Подождите, я там…

   Вот, э… "Одна научная загадка, или Почему аборигены съели Кука?" Значит, Кук — мореплаватель известный, он открыл Новую Зеландию, массу островов... И, по свидетельствам современников, очевидцев и историков, к нему аборигены и дикари относились прилично. Вообще любили его, даже, какие-то были… говорят, они плакали, вот, когда узнали, что он погиб, Кук. Но всё-таки съели. Вот любили и с... Это бывает, что любят, а съедят, поэтому, в общем, ничего нового я вам не расскажу. Хотя, есть вот, например, такие, если вас интересует... Я спрашивал у смотрителя полинезийского музея, почему у них так долго в силе были законы э… канни... так, что можно есть, дескать. Вот у них шестнадцать лет назад только а… против… против людоедства антиканнибальские законы вышли только недавно, шестнадцать лет. Он говорит: "Ну, в общем, это, говорит, был вопрос питания, как нету мяса — так, в общем, настреляем скоко надо... <смех в зале, аплодисменты> в общем, на одной рыбе... А потом, а… а… а вообще, говорит, это вот поверья, традиции, которые… которыми пользовались тысячелетия дикари и аборигены". О том, что, вот, например, если тебе враг храбро сопротивлялся и ты его убил, нужно немедленно съесть у него печень — тогда к тебе перейдёт его храбрость. Есть и другое, такое более сложное — тут уже для раздумий: если ты хочешь быть таким же хорошим и приличным человеком, как твой друг, надо съесть его сердце. И вот тут, значит, как же, значит? Как оставаться приличным, убив своего друга? Или дожидаться, когда кто-нибудь другой его убьёт, да? Подкарауливать, верно, и не мешать это сделать? Вот. Ну, в общем, короче говоря, считается всё равно у них, что для того чтоб самому стать лучше, надо съесть пару хороших людей. Что, в общем, мы с ва… мы… мы часто и делаем. Вот. Ну есть там, конечно, ещё спортивные нюансы. Например, что нужно обглодать коленную чашечку у хорошо бегавшего человека при жизни. Или там: высосать глаз — будешь лучше стрелять и так далее Я рекомендовал даже некоторым тренерам. Они говорят: "Да, это мы делаем часто — товарища по команде съедим... Но ничего не помог… результаты не растут от этого". Итак, "Почему аборигены съели Кука?"

<Аплодисменты>
   Вот теперь, немножечко севернее, поедем в Париж. Песня называется "Письмо к другу, или Зарисовка о Париже". Почему "зарисовка"? Потому, что на песню она не тянет, в ней нет второго дна, в ней нету подтекста никакого. Это то, на что упал взгляд в тот момент, когда я там был. Вот я, значит, такое письмо, послание другу:

<Аплодисменты>
   Это вы знаете, в отличие от других песен, в которых, я повторяю, большая доля вымысла, здесь чистая правда. <Смех в зале> Я сам… я сам видел эти надписи, вот, читал. Я сначала думал, что это французы, в общем, думал, что это какая-то преемственность культуры, <смех в зале> а… а потом я понял, что это просто те, которые по "культурному обмену" ехали, и вот они, значит, там оставили память о себе. И внизу написать: "Здесь был Миша".
   Значит, э… теперь я хочу вам спеть песню, которая, может быть, там… но хотя она тоже с географическим уклоном... Песня эта будет вот как называться… Значит, сначала опять предисловие небольшое. Последнее время очень много разговоров о различных чудесах, которые существуют вокруг нас. Это, конечно, летающие тарелки, которые многие видели, а некоторые в них летали уже. Даже один господин сказал, что он там пару лет провёл и был на Венере — господин Адамский, значит, говорил... Вот. Ну, это, конечно, чудовище лохнесское. И вы знаете, у нас ведь тоже в одном из озёр где-то в Якутии тоже было такое чудовище, и человек девять защитили кандидатские, а человек шесть докторские по этому поводу. Как это, между прочим, в пресной воде могла оказаться касатка, да ещё живёт там. Выяснилось, что это один человек, которому не дали защититься, он поселился там, и, значит, как только приезжала экспедиция, он, в общем, выезжал на резиновой лодке, вот так ставил весло... Это чистую правду я вам рассказываю, он морочил голову в… всем этим, вот этим самым желающим защититься, значит, в течение нескольких лет. И, правда, были диссертации по этому поводу с очень важными догадками, значит, по поводу там, даже там бы… высказывались сомнения, где располагалось море, от… куда оно отступало. Считают, что это вот там была… море было. Потому что как сю… иначе касатка попала сюда — что, её принес кто-нибудь, что ли? Ну вот, оказалось, что это не касатка — это была резиновая лодка надувная с веслом. Этот человек жив до сих пор, здравствует. Он прислал разоблачение в академию наук по этому поводу, что он мистифицировал так. Ну, в общем, диссертации в силе.
   Неважно. Значит, ну и, конечно, вот из чудес — Бермудский треугольник, в котором вот уже не один десяток лет исчезают самолёты, корабли и никто не знает — как? Потому что если находят там очевидцев, то они уже все "сдвинуты" и, в общем, кандидаты в "жёлтый дом", как, впрочем, и мы с вами тоже, если будем так сильно увлекаться этими самыми загадками необъяснимыми.
   Вот "Письмо в редакцию телевизионной передачи "Очевидное и невероятное" <аплодисменты> из сумасшедшего дома, <смех в зале> с Канатчиковой дачи".

<Опущено 2 куплета>
<Аплодисменты, откашливается>
   Я задумал написать большую такую песенную поэму, а может быть... Я даже не знаю, как это будет называться по жанру. Во всяком случае, там будет очень много песен, которые поют лошади. Значит, лошади великих людей, лошади различных профессий: и водовозы, и лошади, которых впрягают в катафалк, и лошади верховые, скаковые, и лошади, повторяю, знаменитых людей. Потому что мы знаменитых-то людей помним, а на ком они ездили — в прямом, конечно, смысле — не помним. В переносном смысле, они ездили на народе, это мы знаем, а вот в прямом смысле — на каких лошадях? Вот я, значит, пока собираю материал, потому что я даже не знаю, как этих лошадей зовут. Вот. Есть вступление к этой поэме, оно выглядит так <читает>:

   Вот это такое будет вступление. Ну и у меня несколько песен есть уже, которые исполняет лошади. Вот одну из них я вам спою, называется она "Бег иноходца".

<Аплодисменты>
   "Песенка о фатальных датах и цифрах"...
   Ну, давайте, вы что-то хотели пойти, ребята… Если вы хотите что-нибудь произнести, то, пожалуйста, я подожду, а если нет, то тогда не стойте <неразборчиво>. Зачем вы стоите и беседуете? Обидел вас кто-нибудь? Ну, выведите из зала или оставьте, пускай люди слушают. Уже так случилось, прорвались! Мы тоже прорывались, когда были студентами. Я на французский театр через крышу лазил, так же прорывались. Вот. А потом я уже видел, как прорываются студенты к нам в театр. Когда у меня была премьера "Гамлета", я не мог начать минут пятьдесят. Сижу у стены — холодная стена — у нас ещё отопления не было, там сзади с гитарой. А я перед началом минут пять сижу у стены. И вот не могли начинать, потому что пришли студенты, нормальные, прекрасные ребята, прорвались и не хотели уходить, Я бы на их месте сделал то же самое <неразборчиво>. <Аплодисменты>
   Итак, "О фатальных датах и цифрах". Песня посвящена друзьям моим, поэтам.

<Аплодисменты>
   Спасибо.
   Вы извините, что я прерываю ваши аплодисменты, просто я всегда краду у аплодисментов для песен. И даже среди многочисленных легенд, которые обо мне ходят всяких… легенд, сплетен… сплетен… сплетни и слухи — это когда что-нибудь плохое, какие-нибудь гадости, а когда что-нибудь хорошее — это сведения, сообщения, сюрпризы. Ну вот, разного толка, значит…
<—>
   …не унюхать, не увидеть, не услышать. Это что-то такое, что в подсознание сразу входит, вот это атмосфера. Вы знаете, это же поразительно. Мне показывали ребята — они записали на многих моих выступлениях подряд даже те же самые вещи, которые я пел. И я совсем не собираюсь петь по-другому. Я пою как… или там рассказываю, ну что ли исполняю, как вот в данный момент хочется, и у меня никогда не получается совпадения. Даже мне кажется иногда, я попал точно в десятку, и кажется, ну так удачно получилось, думаю: я на следующем повторю — и никогда не выйдет. Видимо, это настоко живое дело — авторская песня, что от того, кто сидит в зале и как... Ведь вы же сразу становитесь единым организмом, как токо попадаете в зал, понимаете, и вот ка… какой у этого единого организма, значит, пульс, от этого пульса он мне, видимо, передаётся. Я всегда пою по-другому, даже иногда бывает, что на ходу меняешь мелодии, иногда даже некоторые смешные вещи начинают звучать трагичнее и наоборот. Вот. Это всё зависит от нас с вами. Такая вот… странная история.
   Вообще я очень… и это я не кривлю душой, искренне вам говорю — я дорожу очень публикой своей. Даже не "публикой", это нехорошее слово, а, в общем, всеми, кто пришёл послушать песни. Потому что, вы понимаете, если не будет людей, которым поёшь, тогда это будет как работа в корзину у писателя. Или как… как… как у писателя, когда он сжёг никому не читанный, скажем, там, рассказ или роман. Это точно также. Написал, ну что же? Сам себе? Конечно, хочется, чтобы вы это услышали. Поэтому я, когда говорю иногда "дорогие товарищи", два ша… уже затверженных и шаблонно звучащих слова, все говорят: "Дорогие товарищи!", или там "Товарищ, дайте прикурить" — это не такие товарищи. Товарищи — это друзья, близкие, да ещё дорогие — люди, которыми дорожат. Я, вот когда обращаюсь так, я действительно говорю искренне, потому что я дорожу своими слушателями. Вы мне нужны, возможно, даже больше, чем я вам. Вот. И, если бы не было вот таких вот аудиторий у меня, наверное, я бы бросил писать, как это делают многие люди, которые грешат стихами в юности. Я не бросил писать именно из-за поддержки аудитории, вот, так скажем. Да ещё, в общем, такой…
   Я здесь был, давно, да? По-моему, я давно был, да у вас? Вот и у меня здесь были друзья, даже родственники учились здесь. И я сам чуть было не попал к вам, но потом попал в строительный институт, проучился там пару лет, но у меня… и был… был я не в ладах с начертательной геометрией, с эпюрами и, значит, бросил я это дело всё. Не знаю, к лучшему или нет. <Смеётся>

   Ну, ладно. Так, значит, теперь послушайте несколько таких спортивных песен. Щас токо что прошла Олимпиада, готовимся к новой, и просто уместно спеть несколько спортивных песен, верно? Одна песня… наверняка вы её знаете, вторую, может быть, не очень, а третью — нет. Итак, значит, первая песня называется "Бег на длинную дистанцию (марафон)". Но, вот я вижу, что некоторые знают. Но эта песня не написанная по поводу марафона, как вы знаете, а это по поводу комментариев некоторых или к хоккейным матчам, футбольным, когда люди не задумываются наши комментаторы и опять такие словосочетания употребляют, которые в данной ситуации ну совсем невозможны. Там: "Вон ещё одну шайбу забили наши чехословацкие друзья!" Я всегда думаю: ну почему друзья, если забили шайбу. Они соперники и противники на поле, а друзья они "до того" и "после того", на здоровье, пожалуйста, идите там... Нельзя же так, в общем, это как история с… раб… од… однажды режиссёр один в Узбекистане работал с цыганским ансамблем и всё говорил: "Товарищи цыгане, встаньте туда! Товарищи цыгане, встаньте..." Они говорят: "Щас, товарищ узбек!" И сразу всё стало на место, да? Ну, можно национальности поменять, конечно, но всё равно это не меняет дела. <Откашливается> Просто нет, надо думать, когда вот употребляешь какие-то слова, которые уже казалось бы так <свистит> проскакивают, как снежок... Вот. Итак:

<Аплодисменты>
   Значит... Несколько слов... "Хотелось бы знать ваше мнение на этот счёт: какова, по-вашему, цель искусства? Заранее благодарен..." Вы знаете, вот я никогда не отвечаю на такие вопросы. В общем, это всегда... <Усмехается> Даже по телевидению, во всяких "кинопанорамах" — вы никогда не обращали внимания, как разоблачают себя артисты, которые для вас были покры… всегда в ореоле какой-то таинственности, недосказанности? Не? Обратили внимание, как их в "Кинопанораму"… на "Кинопанораму" вызывают, они говорят: "Как вы работали над ролью?" Они говорят: "Я, вот, с режиссёром вместе… мы с... когда придумали… мы вместе подумали, что этот человек не просто плохой человек, но… не может быть просто… он, обязательно в нём есть хорошее... И я стал искать, где он хороший, чтоб потом сыграть". <Аплодисменты> И вот поэтому, ну зачем вы… вы спрашиваете меня, мои мысли об искусстве, что, в общем, каковы цели искусства. Ну, гуманизм — цель искусства, конечно. <Аплодисменты> Ну и что? <Аплодисменты> Вы… вы же не хотите, чтобы я старался вам показаться умнее, чем есть на самом деле, зачем? Заключайте всё… всё… м... всё, что я думаю и об искусстве, и о жизни, и о людях, всё это заключено в моих песнях, я ина… я так самовыражаюсь. Вот слушайте их и сами смотрите, что я, значит, хочу от этой... Понятно.
   Здесь содержатся, конечно, просьбы спеть какие-то песни. Я, наверное, на некоторые из этих даже просьб и отвечу.
   Почему я не спел ни одной песни в фильме "Место встречи изменить нельзя"? Это из-за оригинальничанья моего режиссёра, который мой очень близкий друг. И я с ним очень много работал и писал ему в фильмы много песен. Это было "Вертикаль"… мы с ним начинали вместе, все эти песни написаны мною для картины с ним, в общем, в содружестве с ним, со Славой Говорухиным. И в других картинах, и в "Контрабанде", и даже в последней картине "Парус... Пару... Под парусом "Надежды" несколько песен. И вдруг здесь вот он сказал что: "Ну а зачем? Все ждут, что Высоцкий будет петь, а он не поёт". Вот тоже оригинально, вот. <Оживление в зале>
   Это не моя песня, которую вы просите "Сегодня пасха", я её не знаю. Я чужих вещей не пою, тем более что я просто вообще не пою, я вам рассказываю, верно?
   Значит, здесь про… вот такой вопрос: "С чего началась моя актёрская деятельность, когда почувствовал себя актёром, почему?" "Какова, по вашему мнению, роль театра и искусства вообще — ну это я говорил — в человеческом обществе?" "Чем можно объяснить э... вашу популярность, там, слухи и так далее? Чем отличается настоящее искусство от перения, так?" Вы знаете, тут очень много вы мне задали вопросов, это надо ответить большой брошюрой. <Смех в зале, аплодисменты> Вот.
   Но с чего… с чего… но с чего началась моя актёрская..? Очень просто, я бросил строительный институт и поступил в Школу-студию МХАТ. С трудом, потому что считали, что у меня больной голос. Но пока этот голос стал модным, прошло, видите, целое десятилетие.
   Значит, в чём причина популярности моей? Вы знаете, ведь я её не очень ощущаю сильно, эту популярность. Ведь дело в том, что, когда продолжаешь работать, а… э... нету времени на то, чтобы как-то обращать внимание: "А я, по-моему, сегодня даже более популярен, чем вчера!" Нет! Вы знаете, когда… Есть один способ избавиться от того, чтобы перестать работать, почить на лаврах и почувствовать популярность свою — это работать продолжать. Мне кажется, что, пока я, вот, умею держать в руках карандаш, и ещё пока здесь что-то вертится, я буду продолжать работать. Так что я избавлен от того, чтобы замечать, там, когда я стал популярен. Не помню я. Как, в чём причина? Не знаю, разберитесь сами. Спросите у своих друзей, если они ко мне прилично относятся, они вам скажут, почему они ко мне так относятся. А чё ж меня спрашиваете, в чём причина? Разве можно на это ответить? Я думаю, что есть о… од… одна… один ответ возможен. Один, вероятно, ответ… одна из причин, почему эти песни стали известны, вот так скажем, это дружественный настрой в этих есть песнях, это есть обращение... Я вам повторяю, я даже когда пишу эти вещи, я рассчитываю… песни, я рассчитываю прежде всего, как уже по инерции на своих самых близких друзей. Вот мне кажется, в этом секрет того, что эти песни стали известны, вот в этом вот настрое этих вещей. В них есть доверие. Я абсолютно доверяю залу своему и своим слушателям. Я… мне кажется, что их будет интересовать то, о чём я им рассказываю. Вот из-за этого, возможно.
   Значит, собираюсь ли я выпускать книгу стихов, если да, значит, как будет называться и…? Ну, значит, вот что я вам отвечу на этот вопрос: это, в общем, не только от меня зависит, как вы понимаете. Я-то собираюсь. Сколько я прособираюсь, не знаю. А сколько будут собираться, значит, те, от кого это зависит, тем более мне неизвестно. Как она будет называться, как вы понимаете, ещё пока даже разговора об этом нету серьёзного. Хотя есть предложения и по поводу книги, и подборок, и так далее.
   Вы знаете, чем становиться просителем и обивать пороги редакций, и, значит, выслушивать пожелания, как переделать строчки и так далее лучше сидеть и писать, понимаете. Вот так вот. Вместо того, чтобы становиться неудачником, у которого не удаётся напечататься. Зачем? Когда можно писать и петь вам. Это ж то же самое. А вы не думаете, что магнитофонные записи — это род литературы теперешней? Ведь если бы были магнитофоны при Александре Сергеиче Пушкине, то я думаю, что некоторые его стихи были бы токо на магнитофонах. <Смех в зале, аплодисменты>
   Это очень с вашей стороны нескромно просить сменить тему из-за того, что вы уже меня слышали. А здесь ещё есть семьсот человек, которые не слышали. Понимаете, как? <Аплодисменты>
<Читает записку В.Фещенко: «Кто для Вас был главным учителем и воспитателем?» (инф. из статьи К.Рязанова в газете «Троицкий вариант» N1 от 17.01.2006)> Хорошо. Для меня главным воспитателем? Кто для меня был? Я думаю, что если серьёзно говорить, то вероятнее всего... больше всего Любимов. Хотя у меня первый мой учитель был Богомолов, а самый оставивший след у меня в душе по-человечески — рядом с Любимовым — это Масальский Павел Владимирович, недавно умерший. Я у него учился, и, в общем, он изумительный человек, я думаю, что он мне очень… на меня воздействовал именно этим.
   "Помните ли вы свою первую любовь?" <Оживление в зале> И счастлив ли я? Я там пропустил одну строчку, но это для меня. Значит, я счастлив. Невероятно. Очень.
   И… помню ли я свою первую любовь? Вы знаете, я всегда по… поначалу говорю, а сегодня как-то вот изменил правилу — и получился вот такой вот вопрос. Я на вопросы из личной жизни не отвечаю, вот, там — скоко раз женат, разведён и так далее — я не помню, скоко я раз, и поэтому... <Оживление в зале> А по поводу первой любви, конечно, помню. Она же первая, как же можно забыть?
   "Какая роль жизненного опыта в художественном творчестве?" <Записка В.Фещенко (инф. из статьи К.Рязанова в газете «Троицкий вариант» N1 от 17.01.2006)> Большая роль. Но это только база. Вы понимаете, всё-таки человек должен быть наделён фантазией для того, чтобы творить. Он — творец. Он — творец. Если он, только, значит, основываясь на фактах, чё-то такое там рифмует или пишет, это, в общем, так, реализм такого рода, ну он уже был и есть, и существует, но это не самое <неразборчиво>. Я больше за Свифта, понимаете? Вот, я больше Булга… за Булгакова, за Гоголя, вот, и поэтому, так сказать, жизненный опыт, я всё прекрасно понимаю... Но представьте себе, там: какой был такой уж гигантский жизненный опыт у двадцатишестилетнего Лермонтова? Однако он творец, настоящий и... великий. Правда? Так что у него такого особенного жизненного опыта не было. Это не так, это есть второй вопрос. Прежде всего, мне кажется, до… фантазия должна быть и, в общем, своё видение мира, как человек сам... В общем, всё опять сводится к одному: личность, индивидуальность. Вот что главное.
   «Можно создавать произведения искусства, обладая повышенной чувствительностью и восприимчивостью, но не имея жизненного опыта?» <Записка В.Фещенко (инф. из статьи К.Рязанова в газете «Троицкий вариант» N1 от 17.01.2006)> Можно, можно. Но лучше иметь его. Немножко. <Усмехается> Потому что жизненный опыт… под жизненным опытом, наверное, вы понимаете больше всего это то, что ко… когда она вас била молотком по голове, короче говоря, если говорить серьёзно — страдания. Верно? И, в общем-то, конечно, искусства настоящего без страдания нету. И человек, который не… не выстрадал… необязательно там, что его притесняли, стреляли в него, мучили, у… там, забирали родственников и так далее. Нет, если он — даже в душе, даже без внешних воздействий испытывал вот это вот чувство страдания за людей, за близких, за… и... да вообще за ситуацию и так далее, это уже очень много значит. Это есть база, это даё… создаёт жизненный опыт, а страдать могут даже очень молодые люди и очень сильно. Вот. Так что возможно писать… возможно писать будучи молодым человеком, обладая повышенной чувствительностью, но не имея жизненного опыта в том смысле, о котором вы говорите. Это-то я так думаю. А другие, может быть, по-другому. Поэтому это не есть… это не постулаты, да?
   "У меня есть записи, а две песни там присутствуют в зачаточном состоянии. Я был бы вам очень признателен, если бы вы их спели, а именно: "Игрок" ("А в это время Бонапарт переходил границу...") и "Летающие тарелки", ведь это просто утка..." А, понятно... Вы знаете, я возможно… Это написал Манин. Нет, я знал Юрия Манина, это вы не родственник, нет? Есть такой математик. Хороший. Хороший, действительно. Так.
   Значит, теперь вот ещё я вам расскажу. Щас очень много всяких разговоров о том, что я ухожу, там чё… Это неправда. Я просто на некоторое время… Возможно, я буду делать сам кино. Возможно, я ещё не знаю точно. Вот. Но пока идёт подготовка, поэтому я играю несколько спектаклей, оставил их, а взял себе побольше свободного времени для того, чтобы пробовать что-то сделать самому в кино. А именно: сделать сценарий, поставить, спеть там и сыграть. Вот, если выйдет — будет хорошо, если нет то — тогда, значит… значит, не получилось.

   Что-то я отвлёкся. Давайте будем продолжать, верно? Значит, теперь э… из спортивных песен, ну давайте теперь так: совсем в другую сторону ринемся. Я вам спою песню про Джеймса Бонда, про агента 007... Э… значит, это песня о том, что есть такой известный артист на Западе, называется он Шон Коннери. Этот артист играл Джеймса Бонда, по-моему, в шести картинах. Он необычайно популярен. Вообще когда говорят, что Джеймс Бонд — это чушь, ерунда, чепу… — это неправда. Если сотни миллионов людей смотрют, значит, такая невероятная популярность у актёра и у этого… у этих названий, значит там что-то есть. А есть там не что иное, как добрая доля юмора… настоящего юмора. Я думаю, что и Флеминг, когда писал свои вещи, он, конечно, в… не всерьёз их писал, а с юмором. Там очень много юмора, и они очень крепко сделаны эти картины. Короче говоря, Шон Коннери был необычайно и есть необычайно популярный человек. Он из-за боязни поклонников ходит с охраной, живёт где-то далеко, никто не знает где, вот и так далее. И его когда пригласили сниматься к нам, он совсем не хотел ехать, потому что решил, что в этой дикой стране, как ему говорили, поклонники ещё более дикие, чем там на Диком Западе. Вот. И, значит, э… долго не ехал, но потом всё-таки соблазнённый либо гонораром, либо любопытством всё-таки приехал. И приехал к нам, спустился с самолёта, а на него никто никакого внимания не обращает, потому что у нас этих фильмов никто не видел. Поэтому как он может быть?.. Так пройдут, токо что не плюнут и не оскорбят, а так, в общем… <оживление в зале> ничего, ходи себе. И он походил пару недель, а потом устроил дома вечер… Надо вам сказать, что у них такой есть обычай, чтобы каждую пятницу из кинозвёзд, снимающихся в кино, каждый подряд устраивает для рабочих, для всего персонала устраивает такие ужины. Ну вот, никто не устроил, конечно, а он устроил. Он пропустил, значит, несколько пятниц и суббот, думал, просто его не пригласили, а этого просто не было, никто не организовывал кроме него, и, наконец, организовал. Посмотрели его картину, пришёл, он всех развлекал дома, было замечательно. Накрыл стол, прекрасные напитки были из “Берёзки”, там… Я всегда эту рассказываю историю, потому что это так действительно оно было. Ну вот. Но он всех развлекал по-английски, правда, а там уже и по-русски никто к концу вечера не мог сильно... <оживление в зале> и поэтому всё выпили, съели и ушли. Оставили его одного у разрушенного стола, и он, вероятно, долго повторял: “Да, это действительно таинственная страна”. <Оживление в зале>

<Аплодисменты, откашливается>
   Ещё… Это, значит, как они у нас. А вот теперь, как мы "к ним". Значит, <смеётся> песня называется "Инструкция перед поешкой за рубеж, или Полчаса в месткоме". <Аплодисменты>

<Аплодисменты>
   Песня называется «Чужая колея».

<Аплодисменты>
   Шуточная песня, имеющая целью своею борьбу с "зелёным змием". Называется она "Лекция о международном положении, прочитанная наказанным на пятнадцать… пятнадцатью сутками за мелкое хулиганство". Но так как его "граждане по камере" значительно давнее там были, то они его расспрашивают, и ом… он им отвечает:

<Аплодисменты>
   Не надо... А то я пойму, что вы больше воспринимаете юмор, мне обидно тогда будет за серьёзные песни.
   Я закончу своё выступление песней, которая является ответом как бы на половину из тех вопросов, что задаются мне в письмах, о том, что я люблю в этой жизни, чего — нет, и даже вот в некоторых записках содержались, примерно, такие же вопросы. Значит, вот кое-что из того, что я не приемлю и не выношу, я, значит, постарался описать вот в этой песне, которая так и называется: "Я не люблю".

<Продолжительные аплодисменты>
   Не нужно. Я… я всё понял и так по глазам по вашим, недаром попросил свет зажечь в зрительном зале…
   Значит… на олимпийскую тему, а! Забыл. Ну и уже всё, поезд ушёл уже. Но ещё не вечер, в то же время, знаете как вот, поезд ушёл, и в то же время ещё не вечер. Почему? Потому что я, в общем, могу быть у вас и более частым гостем.
<Читает записку В.Фещенко (инф. из статьи К.Рязанова в газете «Троицкий вариант» N1 от 17.01.2006)> Как отношусь к самодеятельной песне? И как отношусь к движению са...? Я движения этого не знаю, вот, оно меня как-то… мимо меня, мимо моих окон, это движение. Вот. Я его не знаю, на самом деле, к сожалению, возможно. Я серьёзно вам говорю, я не пытаюсь даже никак обидеть, вот, членов КСП. Но, вероятно, это интересно и хорошо. Вообще, когда люди что-то такое… Я ценю в человеке больше всего творца и человек, который занимается творчеством, а именно — сам что-то делает, я его уважаю. И тем более, что это самодеятельный, понимаете, они значит, работают. Вот. Хотя был такой ра… рассказ однажды всё про "самодеятельный, самодеятельный, самодеятельный...", и артист Ливанов спросил… бывшего министра спросил: "А вы пойдёте к самодеятельному гинекологу?" На что не получил ответа. Вот. Я не считаю, что это верное название — "самодеятельная песня". Это неправда, они все сделаны самим, так что, в общем, всё это… Но это какое-то нехорошее слово — "самодеятельная...". Нет, авторская песня — это хорошо, а самодеятельная... не знаю. Но чтобы назвать песню авторской, нужно о-го-го сколько ещё вместе съесть соли.
<Читает записку В.Фещенко: «Вправе ли актёр получать оплату по «рыночной стоимости» в то время как многое (хлеб, например) продаётся по заниженной цене? Я задавал этот вопрос разным артистам, но не слышал ни одного вразумительного ответа.» (инф. из статьи К.Рязанова в газете «Троицкий вариант» N1 от 17.01.2006)> Щас. Вы знаете, почему вы не слышали ни одного вразумительного ответа? Потому что вы очень невразумительно задаёте вопрос, тот, кто написал эту записку. И вы получаете точно такой же вразумительный неответ. Если б вы вразумительно задали вопрос, я бы вам ответил с большим удовольствием, не стесняясь. Если хотите, придите, я вам отвечу. Только сформулируйте нормально, а то это всё как-то немножечко вычурно и, знаете, такое… в общем, вразумительное ничего.
<Читает записку В.Фещенко (инф. из статьи К.Рязанова в газете «Троицкий вариант» N1 от 17.01.2006)>
 Так, "Имеет ли смысл э... пластинки, которые издаются "там" и не доходят сюда?" Они очень доходят, и доходят если они, то только сюда. Безусловно, они мало интересны французам, но не настолько мало интересны, как вы думаете. Они интересны некоторым людям, которые вообще интересуются искусством, Россией. Они интересны, они их беспокоят, волнуют интересуют так же, как и нас. Поэтому они так просят переводов слово в слово. Нет, не знаю — на эту записку отвечаю… Вот и они… единственно, что, конечно, для них очень многое непонятно: почему человек так тратится, даже в маленьком, узком…? Ведь вы знаете, я ведь одинаково пою, что в компании, когда два–три человека, что на гигантских аудиториях. И они никак не могут понять, почему человек, так, в общем, с набухшими жилами сидит дома перед несколькими людьми... Что это? Почему его…? Что его так беспокоит? И когда ты им переводишь... Конечно, многое очень для… до них не доходит, не знают они этих проблем, вернее, они их не волнуют. Особенно, они не понимают, зачем песне заниматься этими проблемами, вообще поэзией. Она должна заниматься прекрасным. Ну вот.

   Ну, хорошо. Теперь я хочу вам сказать просто несколько слов в заключение. Я, действительно, вам сказал правду, что я могу быть более частым гостем у вас, и даже на… на это надеюсь, вот. И я рад, что я всё-таки… <Аплодисменты> Вот, я рад… я хотел сегодня… вот сейчас я… <усмехается> я щас совсем не сожалею… Вы знаете, я хотел не поехать, потому что мне улетать в восемь утра неожиданно совершенно, и э... в общем, получилась масса нарушений… и-и-и каких-то. Я должен… думал, что я еду совсем в другое место, туда поехали люди мои друзья, несколько человек, приехавших издалека очень. Я их бросил, оставил, вот, приехал к вам, значит, вашему товарищу удалось меня убедить. И не только об этом не сожалею, а, наоборот, очень рад. Всего вам доброго!
<Аплодисменты>

        Появление сообщений об ошибках при обращении к файлам RealAudio, mp3, txt означает, что к серверу, на котором размещены эти файлы, нет доступа. Повторите запрос спустя некоторое время или на следующий день.
        Об ошибках в работе сайта Вы можете сообщить нам по e-mail .

        Если Вы располагаете любой информацией об этой записи (воспоминания очевидцев, недостающие песни, песни в полном объеме или с лучшим качеством, отсутствующие комментарии, фотографии, публикации с упоминаниями и т.д.), пожалуйста, свяжитесь с нами по e-mail :