<Аплодисменты, откашливается>
   Ну что же, добрый вечер, дорогие мои зрители и слушатели. Я к вам так обращаюсь не формально, как обычно обращаются на собрании, там, “Дорогие товарищи, там, начина…”, нет я говорю искренне, потому что я на самом деле дорожу своей аудиторией, своей публикой, своими слушателями и зрителями. Потому что все эти песни, которые я вам буду сегодня показывать, и вообще, авторская песня — она предполагает атмосферу доверия, дружественности, раскованности, непринуждённости и свободы. И, в общем, если этого нет, тогда и делать ничего не нужно и не надо этим заниматься. Вот. А если это существует — это самая большая награда для человека, который… который это делает.
   Значит, я начал с песни нарочно, чтобы у вас исчезли последние сомнения в том, что перед вами тот человек, которого вы ждали сегодня. Вот. У нас в прошлый раз не случилось просто из-за болезни, но сюда невозможно не приехать. Сюда все рвутся, никого не пускают, а вот <оживление в зале> меня приглашали — я как-то не смог приехать. Вы не беспокойтесь, я ничего не урву у вас, наоборот, может быть, у… у аплодисментов только ради песен, а у вас я ничего не отниму и по… ни по количеству и постараюсь и по качеству тоже. Значит, будет всё, что я наметил, может быть, будет больше, потому что всё-таки близится Новый год, щас аврал, все перевыполняют, я тоже сегодня постараюсь <оживление в зале> с перевыполнением. Вот и ещё эту песню просто меня просили спеть, когда мы ехали во время длинной дороги, сопровождающие ваши товарищи, говорят вы обязательно должны спеть эту песню, потому что у нас вот здесь вот как раз совсем недалеко как раз есть подшефное картофельное поле, на котором, значит, один из очень крупных учёных обтирает платочком картофелины. <Настраивает гитару>
   Вы знаете, я бы к… дум… подумал, как лучше сегодня построить программу, но дело вот в чём. Э… существуют записи старинные и многочисленные, которых никто не может разобрать, даже я сам. Иногда меня когда спрашивают в письмах, что это у вас идёт после такого-то слова, я не помню и не могу ответить, и мучительно вслушиваюсь. Вот иногда просто так уже, просто по наитию понимаю, что там должно стоять, потому что не все песни помнятся всегда, вот и из-за этого эти песни для меня даже сегодня будут звучать как новые. Ну для вас тем более. Для любителей, может быть, и нет, а для тех, которые не очень любители, а просто наслышаны — будут звучать как новые. И, конечно, будут совсем новые вещи, которые ещё никто не слышал, потому что песни продолжают писаться, конечно, не каждый день, не ежедневно, но всё-таки продолжают. Я думаю, я этим буду заниматься до тех пор, пока, в общем, дышу и пока занимаюсь э... искусством, работаю в нём, я буду продолжать писать потому что, в общем... Вы знаете, вот всегда говорят, а что… что… что трудней всего: рифмовать, там, или ещё что-то? Я считаю, что рифмовать это дело где-нибудь четвёртое и пятое, поначалу — это необычайное желание этим заниматься, более ничего. Вот. Второе — это заставить себя сесть к столу и положить перед собой белый лист бумаги, потом дождаться минуту, когда тебе кто-то там пошепчет, вот, а в простонародье — вдохновение, а потом уж только рифмовать или ещё что-нибудь.
   Ну вот, э... я обязательно во всех своих выступлениях пою военные песни. Потом вам объясню почему очень коротко. Сегодня всем… вся моя речь будет сводиться к маленьким комментариям к песням. Я ничего почти не буду рассказывать. Только в том случае, если вас что-то заинтересует, я с удовольствием вам отвечу. Вы, пожалуйста, отк… откиньтесь на спинки кресел, а я уж буду перед вами вкалывать, но если вас, действительно, правда, что-то заинтересует, я действительно с удовольствием отвечу вам. Ну, конечно, не н… на вопросы из личной жизни, там, сколько раз женат или разведён — я этого не помню сам, <оживление в зале> а вот э… относительно того, что собираюсь делать или сделано — с удовольствием.
   Итак, песня:

<Аплодисменты>
<Настраивает гитару>
   Вы знаете, у песен в отличие от людей, жизнь может быть долгой. Если человек хороший, он много волнуется, беспокоится за других и, конечно, помирает раньше чем плохой, а песне можно продлевать жизнь. Вот с этой песней, которую я вам щас спел, с ней так случилось, я не знаю уж кто её в… так возвёл в ранг песен приличных и хороших, но она сначала прозвучала в картине, потом я её спел в спектакле «Павшие и живые» нашего театра, потом записал на пластинку и э… и до сих пор каждый раз, вот так продлеваю ей жизнь, исполняю её на зрителях, на публике. Вот.
   Меня спрашивают часто в письмах, не воевал ли я и… Это, конечно, невозможно по возрасту, не… конечно, я этого всего не прошёл, не видел, не знаю. Вернее, знаю, так же как и многие остальные по книгам, по… в общем, мы все воспитаны на военном материале. Об этом не писать невозможно. У меня в семье есть и погибшие, и тех, которых догнали старые раны, которые погибли позже от них. Это одна сторона дела, в общем, не… не то что банальная, а очень вот понятная и естественное объяснение, почему я возвращаюсь к военной теме. А второе, потому что я для своих песен стараюсь выбирать людей, которые находятся в самой крайней ситуации, для всех песен, даже для шуточных, весёлых песни, всё равно, человека, который находится вот в момент риска, если он может в каждую следующую секунду заглянуть в лицо чему-то неведомому, там, смерти или, может быть, какому-то удивительному событию, доведённых до отчаяния, до предела, людей на грани слома  в… Короче говоря, тех, которые нервничают и беспокоятся, а не тех, которые жуют или отдыхают в данный момент. О таких писать менее интересно. Поэтому я их нахожу чаще там, в тех сюжетах. Но всё равно не считайт… не считайте это песнями-ретроспекциями, это песни-ассоциации. Если вдуматься, вам станет сразу ясно почему они написаны всё-таки теперь, человеком, который живёт сейчас.
   Песня называется "Тот, который не стрелял".

<Аплодисменты>
   Спасибо.
   Но это совсем не значит, что я сегодня ба… вас буду потчевать только песнями подобного рода. У меня есть много очень серьёзных вещей, написанных в иронической шуточной манере, но за ними… они обязательно на серьёзном материале основаны. Вот песня прежних лет, называется она: "Песенка о переселении душ". Ну, во всех религиях так, чтобы успокоить нас, считается, что мы с вами не кончаем э… с своим земным существованием, про… вообще существование души нашей, что мы, значит, куда-нибудь там или в рай или в ад. А вот у индусов, у них ещё более изощрённо, они считают, что душа наша переселяется в животные, в предметы, в растения, в насекомых, в камни... В общем, кто куда сможет, тот туда и переселяется. Всё зависит от того, как ты себя в этой жизни вёл.

<Аплодисменты>
   Спасибо, спасибо.
   Так, ну, давайте, если я взял такой географический уклон, э... песня новая совсем, называется она: "Одна научная загадка, или Почему аборигены съели Кука". Ну, вы знаете, что Кук — известный мореплаватель, он открыл Новую Зеландию, массу островов, и вообще, по свидетельствам историков и по различным справкам, явствует, что и вообще, к н… к нему относились прилично дикари и аборигены, и… как-то, в общем, любили его и всё равно съели. Ну, это бывает так: что любят, а съедят. Так что это… ничего в этом особенного нету. Но я спросил однажды у смотрителя полинезийского музея в Таити: почему так поздно у них были приняты законы м... против каннибализма? Всего лет шестнадцать тому назад. Он говорит: "Ну, если так говорить откровенно, в общем-то, это была проблема питания”. Как плохо с мясом, так, значит… значит, какой-нибудь, остров на какой-нибудь нападает, повоюют, настреляют скоко надо и остановятся. Ну и ещё, конечно, это всевозможные поверья, традиции: там, если предположим, съешь печень врага, который с тобой храбро сражался, то к тебе перейдёт его храбрость, если сердце друга — то тогда, значит, его доброта. Чтобы лучше бегать, надо обглодать коленную чашечку, чтобы лучше стрелять из лука — глаз… Ну, масса нюансов, короче говоря. В общем, без тренировок можно добиться больших результатов. Я даже здесь советовал тренерам. Они говорят, так это мы часто... съели несколько человек уже, говорит, и ничего не получилось, результаты не растут.
   Итак, “Почему аборигены съели Кука”.

<Аплодисменты>
   Вы извините, что я всё время подымаю руку — это по инерции, это — не от неуважения к аудитории, поверьте мне, что тут это даже… места этому быть не может. Просто я всегда не успеваю, и у меня уже выработался такой жест, я всегда хочу уворовать у аплодисментов, чтоб побольше спеть. Вот. Но у меня… я сегодня никуда не спешу, поэтому этот жест чисто автоматический. И среди многочисленных легенд, которые вокруг меня ходят, одна заключается в том, что я, якобы, не люблю, когда аплодируют. Это неправда совсем, я — нормальный человек и с уважением отношусь ко всему... <аплодисменты> с уважением отношусь и к порицанию, и к поощрению, просто ну вот так… как… к этому… Вы знаете, вообще ведь я начинал когда писать эти песни свои, я никогда не рассчитывал на то, что у меня будут большие аудитории. Они предназначались для очень узкого круга самых-самых-самых близких друзей. Компания была замечательная, и, как говорят, «иных уж нет, а те далече». Вот из тех, кого нет… мы жили полтора года вместе на Большом Каретном переулке, теперь улице Ермоловой, у такого человека, которого звали Лёва Кочарян. Он успел снять одну картину, не очень хорошую "Один шанс из тысячи". Вот. И вот, значит, шанс он себе такой вытащил — он умер, нет его больше. И мы у него в доме, в квартире у него жили целой большой компанией. Там был Вася Шукшин, который больше не живёт, он тогда готовил «Живёт такой парень». Это было давно очень. Вот. А из тех, которые ныне здравствуют и работают — это и Тарковский Андрей, и писатель Артур Макаров, и ещё, по-моему, два-три человека, которых вы не знаете. В общем, короче говоря, была хорошая компания. И мы всегда… кто-нибудь уедет или на заработки, или ещё куда-нибудь я всегда привозил песни. И я знал точно, что меня будут слушать мои друзья, был убеждён, что они э... что их также скребёт по душе и, в общем, раздирает им душу, то что и меня. В общем, те же проблемы нас беспокоят и то же самое, в общем, приводит в негодование или вызывает наоборот… ненависть. Короче говоря, я хочу вам сказать, что я всегда знал, что я пою своим друзьям и никогда не стеснялся и… петь эти песни. Я думаю, что только из-за этого дружественного настроя, они и стали известны, и к ним стали люди тянуться и захотели их слушать. И вот щас появились стадионы, появились дворцы и не только здесь, но и за рубежом, но всё равно через все эти времена и залы, я стараюсь протащить вот тот вот настрой, который был у меня тогда и не только, когда исполняю, но даже когда сажусь писать свои песни. Вот. Я рассчитываю на них, как будто бы они перед моими глазами, а моя аудитория друзей моих расширилась, вот, и я их приобретаю, надеюсь, что приобретаю всё больше и больше с каждым вот таким вот выступлением. Поэтому понимаете, в общем, и… э… это мест… это не самое главное. Вот. Но всё равно, если будет совсем невмоготу, уж давайте тогда, валяйте, а я послушаю тогда уж… прямо, значит, отскандируем, я подожду, откланяюсь, уйду там покобенюсь минуту, обратно выйду <перебор гитары> как положено на эстрадном концерте.
   Ещё <откашливается> одну песню я вам спою тоже такого географическо-фантастического уклона. Дело в том, что в последнее время очень много разговоров о различных чудесах, которые якобы вокруг нас существуют. Это всегда каждое десятилетие есть всплеск, как в искусстве каждое десятилетие почему-то начинают ставить какую-то пьесу Шекспира — то Гамлета, вдруг все подряд начинают Гамлета играть: все театры, все артисты, всех возрастов, почти до пионерского и… и, значит, также вот и в… науке или в наукообразных каких-нибудь статьях появляются сообщения о том, что вот, дескать, пролетала тарел… пролетела тарелка. Я однажды даже писал, я помню даже лет десять–двенадцать тому назад, э… значит, под влиянием профессора Зигеля я тоже, значит, был очень увлечён этими летающими объектами и даже писал тогда песню, помню что-то… что,

   А вот теперь опять… опять возникли эти разговоры, и многие эти тарелки видели, а некоторые в них и летали уже, и опять тоже самое лохнесское чудовище, опять те же самые филиппинские врачи, которые режут без ножа и довольно успешно. Вот. Ну, правда, те, которые пользовались их услугами, те уже ничего не говорят, а вот которые собираются только — они, значит… Вот и, конечно, Бермудский треугольник, где уже не одно десятилетие исчезают самолёты, корабли, и… и никто не может найти этому объяснение, сейчас пытаются... И газеты представляют свои страницы для диспутов и дискуссий, а… а телевидение — экран, и люди, значит, теряются в догадках, в общем, все как с ума посходили. Я уж не знаю почему, для отвлечения от дел насущных, что ли? Ну, не знаю. Во всяком случае, песня называется: "Письмо в редакцию телевизионной передачи "Очевидное и невероятное" из сумасшедшего дома, <смех в зале> с Канатчиковой дачи".

<Опущено 2 куплета>
<Аплодисменты>
   Знаете, вот есть… иногда бываешь в каких-то местах и обязательно, ну как каждый человек, привозишь с собой впечатления. И для того, чтобы их не забыть, вот я их всегда зарифмую и положу куда-нибудь — они останутся. И иногда извлечёшь и вспомнишь, потому что обычно всё забывается и э… эти… эти вещи я не называю песнями, потому что никогда в них нет ни второго плана, ничего за ними не стоит, это то, на что упал взгляд в данный момент. Вот. И не ищите в них никаких скрытых каких-то тайных нюансов, значит, каких-нибудь там… аллюзий и ассоциаций. Нет. Э… вот была такая у меня песня, если вот вы помните, да? Любители, наверно, помнят.

   Ну, это была песня про Ленинград, потому что у нас были гастроли в Ленинграде, потом была песня об Иркутске и, наконец, недавно появилась песня, которая называется «Письмо к другу, или Зарисовка о Париже». Я вам честно признаюсь, что я че… чуть-чуть…
<—>

<Аплодисменты>
   Я думаю, это как… это как-то вам особенно близко, потому что тут... <Смех в зале> И, вы знаете, это ведь чистая правда, я абсолютно не… не… не… вам… вас не обманываю. Есть такое около телевидения студии есть маленькое такое кафе, куда э... режиссёры, актёры заходят в обеденный перерыв, там, выпить чашку кофе, перекусить. И вот я спустился вниз в умывальник и там было, прямо, действительно написано: «Повернись направо, повернись налево» и так далее <смех в зале> с вытекающими последствиями. Я сначала думал, что это… в общем, это те, которые "по культурному обмену" с нашей стороны прибыли туда. Но потом думаю: да нет, вроде, все люди такие проверенные, что не рискнут, а… э… потом решил, что нет — это, наверно, французы видимо решили, что это своего рода реклама, будучи у нас, и перенесли туда. Ну, не будем, так пускай это будет тайной просто вот.
   Вот теперь немножечко давайте в другую сторону, в сторону серьёза чуть-чуть. Вот я задумал сейчас сделать такой спектакль по своей собственной пьесе. Пьеса эта будет сделана по моим песням. И придумал я даже ход, будут у меня там э… э… разговаривающие одушевлённые, неодушевлённые предметы, потому что я иногда э-э... пою от имени лодки, от имени самолёта, который гибнет, от имени корабля, который сидит на мели, м… от имени животных очень часто, особенно лошадей. Вот. И значит, э… п… как-то… вероятно это будет такая целая б… целое большое обозрение по знакомым песням, но только объединённым одной нитью. И я уже придумал оформление. Возможно, я это сделаю. Я ещё не… не буду говорить… вообще нехорошо загадывать никогда, потому что щас у меня предстоит такое дело, которое перевернёт всю жизнь мою, например. Вот и поэтому, мы лю… народ суеверный, надо постучать по дереву, вот, <стучит в стороне “по дереву”> если это осуществится, я думаю, что вы через год сильно порадуетесь. Вот. А если нет — ну что же делать. Значит, а… э… вот то что я щас вам хотел показать, это относится к одной части вот этой самой пьесы. Мне х… хотелось написать давно целую большую поэму, которая состоит из баллад от н… написанных от имени лошадей. Мы часто помним полководцев, а на ком они ездили — не помним. То есть, они всегда ездили на народе, но это в переносном смысле, а в прямом? Ну, там, ещё каких-нибудь Росинантов помним, там, по… вот, по литературе, а, на самом деле, мы лошадей не помним как звали. А лошади эти всё они помнят, знают, видели, иногда вста… встанут на дыбы — их убьют, а седок — живой. И мне хотелось написать об этом. Об этом вплоть до кляч старых, вплоть до тех, которые возят катафалки, они… чтобы они все разговаривали. Ну, пока есть у меня несколько только вещей. Э... Эпиграфом к этому ко всему большому циклу будут такие строки:

   Это вот, так… такое начало, а щас я вам хочу показать песню, которая называется «Бег иноходца».

<Аплодисменты>
<Настраивает гитару>
   Эта гитара, она уже совсем почти кончается. Её сделал один человек, который недавно умер, было сорок дней, вот буквально, два дня тому назад, фамилия его — Шуляковский. Это последний мастер, который своими руками от начала до конца делал гитары, щас уже таких нету. А с… а не… а щас… щас, знаете как есть, так вот имя приобрёл и уже негров держит, так чтоб они работали, ну это вы знаете всё. А… э… эта гитара сделана им от начала до конца: и палисандр, он, к сожалению, стал немножко отклеиваться, поэтому я всё время вынужден её подделывать. И вот на со… на со… на сорокодневие пришли люди, которые все играли на его гитарах. Это был удивительный вечер. Я, например, таких поминок н… не… не помню. Это было и печально, и в то же время это было… ну, комильфо, как надо, точно как надо, потому что играли на его инструментах, много говорили приятных вещей о нём.
   Щас я вам хочу ещё одну пес… песню спеть, которая не имеет отношения ни к каким животным. Вот. Эта э... песня называется так: «Баллада о старом доме». Значит, в-в фильме «Единственная» я пою песню от имени Бориса… Вообще, вот вы знаете, меня часто спрашивают в письмах: не воевал ли я, не плавал ли, не сидел ли, не летал ли, не шоферил ли, там, ещё чего-нибудь не делал — это ни… не… э… это по очень простой причине, потому что почти все мои вещи написаны от первого лица. Я всегда говорю «я», но это не от ячества, или там просто, как говорится, оттого, что прошёл всё. Нет, а из-за того, что во всех этих вещах есть собственное моё мнение и суждение о тех предметах, людях, событиях, о которых я пишу. Не какое-то там вычитанное или… или кто-нибудь меня науськал. Я вам должен сказать, я никогда никому не подражал, есть всякие легенды, сплетни, анекдоты, но вот я вам могу сказать, я только начал писать оттого, что услышал, что Булат свои стихи поёт с… э… поёт под гитару. Я подумал, что просто от стихов воздействие можно усилить при помощи любого какого-нибудь инструмента, стал пробовать, стал делать, но, конечно, по-своему, как говорил Маяковский — «под себя», никогда никому не подражал, чего не могу сейчас сказать про многих теперешних ребят. Вот, например, есть такой Жорж Окуджава, который взял себе фамилию Булата, а поёт моим голосом, так что я сам не отличу. Причём, они ещё мерзавцы берут ещё, записывают пять–шесть своих вещей, а потом, значит, делают из этого большую плёнку, ну и, естественно, их продают, там… ну, можно отличить. Во-первых, я никогда не писал э… песен, где были бы непотребные слова, это вы сразу, как только услышите, сразу скажете, что это не моё. Этого не было ни… даже в самых ранних песнях, которые называются "блатные", там, "дворовые", какие угодно, никогда не употреблялись всякие такие нецензурные слова и так далее. Вот. Ну и вообще, подражание… я к этому отношусь, если вы хотите знать моё мнение, без уважения — это человек если сам не умеет, он начинает подражать. Ну, есть искусство такое, пародия, это Бог с ними, ладно, там, это для развлечения, по… поразвлекать людей можно, а вообще подражать, ну почему подражать, ну зачем это? Это ж нехорошо. Ведь оригинал это всё равно либо лучше, либо интереснее. Ну вот. Я… говорят, там голосу подражают. Ну в… вот, представьте себе, там, некоторые говорят, что надо там выпить холодного пива, подышать в форточку, <оживление в зале> там, и "а-а-а" и будет "под Высоцкого" — да ничего подобного. У меня голос всегда такой был, я ничего с ним не делал. Я даже был когда вот таким малолеткой и читал стихи каким-нибудь взрослым людям, они говорили: “Надо ж! Какой маленький, а как пьёт!” <Смех в зале> Уже в тот период шутки по этому поводу были, так что знаете, ничего со своим голосом специального я не делал. Значит, к чему как-то… как-то это я сюда пришёл-то? Подождите, э… А! Это о том, что… и ещё почему я пою от себя, от первого лица, потому что в отличие от других моих собратьев, которые тоже занимаются стихотворством, я играю на сцене и часто бывал в шкуре других людей. И, значит, мне просто проще, вероятно, из какого-то образа разговаривать, вот в чём дело. Видимо, из-за этого так вот как-то пошло-пошло, и поэтому я пою от имени разных персонажей.
   Послушайте песню, которая называется “Баллада о старом доме”.

<Аплодисменты>
   Спасибо.
   Не нужно, не нужно. Вы знаете, я право… я… я право не кривлю душой и то, что я говорю и ос… особенно со сцены, это ис… истина, так на самом деле… Это не нужно, если… вы сидите, я знаю, что после некоторых вещей совсем не хочется ни аплодировать, ничего. Это… и не стоит этого делать. Потом даже иногда, вот эта вот атмосфера, которая устанавливается, она дороже в тысячу раз, чем поощрение. Потому что я вообще против того, чтобы мои выступления назывались "концертами", особенно эстрадными, где есть смена номеров, там, кто-то кувыркается, кто-то выходит, всё время мелькает свет, свет в зале погашен, никого не видишь: все могут уйти, ты не заметишь. Нет, я наоборот пытаюсь, чтобы это всегда носило характер встречи, э… как… как будто вот люди друг к другу пришли в гости. Вот я к вам приехал в гости за сто километров, а вы пришли ко мне в гости за песнями. Вот. И такая атмосфе… я понимаю, что лучше, конечно, встречаться дома за столом, там, когда после второй–третьей и так все друг друга любят, а после четвёртой-пятой все вместе поют. Но у нас не… нету стола, может, потом там… организуем, <смех в зале> я не знаю. Ну вот, но всё равно, вот это в… это — самое ценное, и м… мне хорошо тут у вас работается, и я не собираюсь ещё прекращать. Вот я хочу сделать только маленькую паузочку на две–три минуты, чтоб просто мы попили с вами водички, а потом я э… с… совсем всё сведу “на нет“ юмором, хорошо? На две–три минуты.
<—>
   Никуда не уходили?
   Ну, хорошо. Спасибо вам, что вы мне дали передышку. Песня называется следующая “Чужая колея”.

<Аплодисменты>
   Спасибо.
   А вот шуточная песня… несколько спортивных шуточных песен. Значит песня называется “Марафон, или бег на длинную дистанцию”. Но это, конечно, не по поводу бега написано, а по поводу различных комментариев э… к хоккейным или футбольным матчам, когда мы часто слышим, как Спарре или Озеров бодрым голосом нам объявляют, что вот ещё, дескать, ещё одну шайбу забили наши чехословацкие друзья. Я всегда думаю, почему же они друзья, если они шайбу забили, они всегда… они же на поле соперники и противники, а друзья они "до того" и "после того", а "во время того" они совсем никакие не друзья. Ну вот и вообще, иногда как… какие-то словосочетания, которые мы употребляем не задумываемся, что они значат. Например, один режиссёр (ну это неважно, там каки… национальность) на "Узбекфильме", он работал с цыганским ансамблем и всё время просил, говорит: «Товарищи цыгане, встаньте сюда, вот, товарищи цыгане, встаньте сюда…» Они ему: «Щас, товарищ узбек». Ну вот, <смех в зале> и сразу становится ясно, да? Ну, правда, можно поменять ме… там, по… рассказывают по-другому этот анекдот, это неважно. И масса других вещей, как э… как, например, комментарий из Канады, там, “канадские профессионалы, канадские проф…” Я всё время думал, что он скажет “советские любители”, ну это же ведь глупо, верно? Он, наверно, намекает, на то, что вот они профессионалы, потому что они деньги за это получают, а наши вроде нет. Ну это не совсем так, да, а… это — первое. А во-вторых, профессионализм – это же не… не… не то, что получаешь ты или не получаешь, это умение просто хорошо делать своё дело, так что в этом смысле как раз наши хоккеисты были тогда в том матче более высокими профессионалами, чем канадские. Ну, это неважно. Значит песня, “Бам… Марафон, или Бег на длинную дистанцию”.

<2 и 4 куплеты переставлены>
<Аплодисменты>
<Настраивает гитару>
   Вот теперь ещё. Иногда достанешь песню старую откуда-нибудь снизу – она запылилась – так пыль стряхнёшь, посмотришь можно петь ещё оказывается, тема не устарела, так вот я с этой песней. Нет, сначала всё-таки я вам новую спою песню, «Песня про прыгуна в…», сначала — «Про прыгуна в длину… в длину».

<Аплодисменты>
<Настраивает гитару>
   Ну и теперь, «Песенка про прыгуна в высоту», это прежняя моя песня, но я её немножечко переделал, чуть-чуть добавил, исправил и, значит, она… уже пошла.

<Опущен последний куплет>
<Аплодисменты>
   Такое маленькое послесловие, что неблагозвучное сочетание английских слов «ху из ху» означает не что иное, как «кто есть кто», ну это все знают, вероятно. И что правая и левая ноги я употребляю здесь в прямом, а не в переносном смысле этого слова.
   Ну вот, теперь, э… в… опять в многочисленных письмах, корреспонденция сейчас гигантская, особенно после этого злополучного кино, э... которое пять вечеров подряд опустошало улицы больших городов, и даже один человек пытался, значит, ограбление совершить в этот момент, подгадал как раз… «Малахитовую шкатулку»… он ровно в семь, подгадал когда никого не было в магазине, он, значит, пытался ограбить, убил кассира и так далее. Так что во время демонстрации фильма «Семнадцать мгновений весны», где были артисты страшно похожие на Гиммлеров, Геббельсов, Герингов, Шелленбергов и так далее, преступность упала на семьдесят процентов, а вот когда показывали <смеётся> уникальную картину с моим участием, пытались ограбить «Малахитовую шкатулку». Но я не думаю, что это только, значит, я виноват…
<—>
   …то я и написал, вот, а каждый уже дальше понимает в меру образованности и других качеств, а, в общем, очень часто люди угадывают, если не… не совсем в точку, то где-то совсем близко, рядом, и это тогда приносит особое на… удовольствие мне доставляет, потому что э… это значит, что я даже точно про это не думал, а вот попал. Ну а иногда совсем полностью противоположное. Но большинство-то вопросов сводится всё-таки к тому, что я сам лично в этой жизни, значит, люблю или нет. Я часто пытался отвечать на эти вопросы, просто в песнях моих вы можете это найти, но одну песню, конкретно просто об этом, написал. Песня называется: «Я не люблю».

<Аплодисменты>
<Настраивает гитару>
   Теперь послушайте шуточную песню, которая называется так: “Инструкция перед поездкой за рубеж, или Полчаса в месткоме”. Не… не в здешнем, конечно, в другом… Щас, в каком-нибудь, щас… <Настраивает гитару>

<Аплодисменты>
<Настраивает гитару>
   Ещё одна песня шуточная, называется она так: "Лекция о международном положении, прочитанная осуждённым на пятнадцать суток за мелкое хулиганство". Он последний успел прослушать программу «Время» и товарища Зорина тоже, поэтому он самый осведомлённый был из них, и они набросились, говорят: «Ну как там?» Ну вот, значит, он им рассказывает.

<Аплодисменты>
   Ну и наконец, песня, с которой я начинал свою работу в кино. Эта песня случайно была снята, потому что собрались однажды люди несколько лет тому назад в Ленинграде и начали петь друг другу песни, а их в это время снимали. И так что… оказалось, что этот материал существует. Я тогда на том вечере пел песню, которая называется «Парус! Парус, порвали парус». В отличие от других моих песен, в ней нет ни сюжета, ни сюжетного хода, ни какой-то одной идеи, которая… Нет, идея-то есть, которая пронизывает… ну это, в общем, о нашей причастности и ответственности за всё, что в этом мире происходит. А... а вообще, это набор беспокойных фраз, такой… «Парус».

<Аплодисменты>
   Благодарю. Спасибо. Спасибо.
   Ну что же, я хочу с вами попрощаться, но я хочу вам сказать несколько слов. Во-первых, с наступающим Новым годом вас, чтобы был хороший у вас вечер и ночь, и весь год потом, и дальше хорошо бы также. Вот. И э... и, несмотря на то, что вы находитесь за сто первым километром, <смех в зале, откашливается> сюда можно быстро добраться на быстроходных наших автомобилях, по прекрасным нашим дорогам, так что э... я, в общем, не знал, что здесь так жаждут… Я, правда, думал, что есть несколько человек энтузиастов, которые хотят просто услышать. Вот. И когда я увидел полный вот этот вот зальчик уютный, вот я понял, что я ошибался. Я с удовольствием буду к вам приезжать, позовите, потому что песен у меня несколько сотен, я их всё равно не перепою за один вечер. И даже если бы вы заказывали чего-то и просили бы… вы очень скромно сего… сегодня себя ведёте, просто поразительно, никто записок не суёт, ничего не спрашивает… Значит, э... просто я постарался, чтобы сегодня каждому независимо от вероисповедания, возраста, зарплаты и… национальности и так далее, досталось по куску, понимаете. Из каждой серии по… по песне, там. Вот и мне было сегодня хорошо работать у вас, вот если… я надеюсь, что вам тоже… Короче говоря, вы сегодня всё сделали правильно, как нужно было: улыбались где надо было, были серьёзны где было нужно, в общем, вы всё исполнили, как надо. Я надеюсь, что я тоже в какой-то степени, и с удовольствием с вами встречусь ещё. А щас, всего вам доброго, до свиданья.
<Аплодисменты>

        Появление сообщений об ошибках при обращении к файлам RealAudio, mp3, txt означает, что к серверу, на котором размещены эти файлы, нет доступа. Повторите запрос спустя некоторое время или на следующий день.
        Об ошибках в работе сайта Вы можете сообщить нам по e-mail .

        Если Вы располагаете любой информацией об этой записи (воспоминания очевидцев, недостающие песни, песни в полном объеме или с лучшим качеством, отсутствующие комментарии, фотографии, публикации с упоминаниями и т.д.), пожалуйста, свяжитесь с нами по e-mail :