ВЯЧЕСЛАВ ШАЛЕВИЧ: Дорогие друзья, по старой вахтанговской традиции после спектакля мы принимаем у себя на нашей вахтанговской сцене дорогих друзей Вахтанговского театра. Сегодня у нас замечательный день — на нашей сцене выступит перед нами… и у нас в гостях человек, которого мы все знаем как… не только как популярного артиста, как замечательного артиста, как замечательного поэта, замечательного исполнителя, мы знаем Володю Высоцкого и как личность, как индивидуальность, и нам очень приятно, что он сегодня у нас, сегодня в гостях, и мне хотелось бы, чтоб вы сегодня по тёплой вахтанговской традиции громом оваций и улыбок встретили замечательного гостя нашей вахтанговской сцене… сцены — Владимира Высоцкого.
<Аплодисменты>
   Пожалуйста, это не совсем справедливо относительного того, что необходимо встречать громом оваций. Первая причина — я пока ещё ничего не сделал для вас, так что не надо никаких громов, это… там разберёмся дальше. А во-вторых, много ходит всевозможных разговоров, как вокруг любого человека, вокруг меня. Одна из легенд заключается в том, что я не люблю, когда аплодируют — это не совсем правда, это вероятно идёт оттого, что я начинал петь дома, а дома не аплодируют, вот, сидя за столом, когда напитки на столе и так далее, аплодисментов никаких не надо, просто поёшь для своих друзей. Я более… больше всего хотел бы, чтобы сегодня у нас атмосфера было точно, как дома. Потому что я приехал в гости к вам, а вы пришли в гости ко мне за песнями. Я токо вам одно могу сказать, поверьте мне и говорю искренне, и совсем, ну вот настолько не… нет в этом, не… ну что ли, заискивания, ничего дру… такого… такого рода. Я на самом деле волнуюсь, потому что я впервые на сцене этого театра работаю. Я с удовольствием здесь и играл бы — случилось так, что я играю в другом, отпочковавшемся заведении. Вот. Там тоже очень хорошо работается, но то, что я сегодня работаю здесь, это меня действительно волнует и беспокоит. Я потихоньку успокоюсь и, думаю, распояшусь и так всё будет у нас нормально. Вот.
   Теперь позвольте я сразу начну с песни, чтобы у вас исчезли последние сомнения, в том, что перед вами тот человек, которого вы ждали.

<Аплодисменты>
   Ещё песня, тоже на военную тему, называется «Тот, который не стрелял».

<Аплодисменты>
   Спасибо.
   Вы знаете, очень часто спрашивают, почему… почему всё о войне, о войне, о войне и больше всего таких вопросов там у них, значит, по другую сторону границы, мол, почему так д… много. Ну э… им это объяснить сложнее, а здесь объяснить проще. Я думаю, что это ещё много-много поколений людей будут об этом писать, думать и так далее. У меня семья военная, а ещё потому что вообще для своих песен я стараюсь выбирать людей в самой крайней ситуации — в момент риска, в момент когда в следующую секунду они могут заглянуть в лицо смерти, людей, доведённых до отчаяния, до предела, в общем, у которых что-то сломалось, произошло — даже для шуточных вещей, уж не говоря о серьёзных, и я их нахожу больше в тех временах. Но это совсем не значит, что это песни, там, ретроспекции, это скорее песни-ассоциации, вот написаны человеком, который никогда этого не проходил, для людей, большинство из которых этого не помнят. Но я знаю, что и здесь, в этом театре, есть люди, которые помнят прекрасно и на своей шкуре испытали, так что будем считать, что начало посвящено им, хорошо?
   Теперь, вот. Я не… не собираюсь сегодня вас потчевать только репертуаром, значит, серьёзным, там будет всякое. И сейчас пришла пора нам с вами улыбнуться. Вот послушайте песню… Вы знаете, как я хочу программу построить? Во-первых, несколько лет тому назад, более десятка лет, была плохая аппаратура очень, магнитофоны были плохие. Поэтому всё это так заиграно и тысячекратно переписано, что разобрать слов практически невозможно. Поэтому я многое буду петь из того, что было написано тогда и записано тогда, только чего нельзя разобрать и многое из того, чего вы не знаете, потому что это написано совсем недавно. Хорошо? Вот так и получится весь сегодняшний вечер наш.
   Значит, песня называется «Песенка о переселении душ».

<Аплодисменты>
   А… лучше если бы зажечь свет в зале, даже полный, было б совсем хорошо.
   Теперь, взяв такой географический уклон, я его и продолжу. Значит, послушайте песню-шутку, совсем шутку, это песня, которая не тянет на песню, это такая зарисовка, называется «Одна научная загадка, или Почему аборигены съели Кука». Ну, Кук  — мореплаватель знаменитый, он открыл Новую Зеландию, массу островов, и где-то в районе островов Новой Гвинеи, всё-таки его съели, хотя и любили очень. Ну, это часто бывает, что любят, а съедят, так что, в общем, <оживление в зале> ничего особенного они… Я, например, разговаривал со смотрителем полинезийского музея и спрашивал его, почему у них так поздно были приняты законы против каннибализма. А он говорит, ну, в общем, в принципе, это была, конечно, поначалу проблема мяса. Так что вот как нехватка мяса, так вот они э… настреляют скоко надо и успокоятся. А в общем, больше всего это из-за того, что, вот, считалось, что если съешь печень чью-то, там, то станешь храбрее, если сердце — то перейдёт к тебе доброта характера и, значит, всепрощение, там, ну и так далее, и так… Есть масса вариантов, например, надо съесть коленную чашечку, чтоб хорошо бегать, там, глаз — для того, чтоб лучше стрелять. Короче говоря, тренироваться не надо, всё получится само собой. Я предложил даже нашей сборной команды… команде бегунов, они говорят: «О, это мы давно делаем… так что ничего… <смех в зале> но не помогает». Итак, «Почему або… аборигены съели Кука», значит вот как было:

<Аплодисменты, настраивает гитару>
   Ещё одна песня-зарисовка называется «Письмо к другу, или Зарисовка о Париже». Вы знаете, это просто для того, чтобы не забыть, иногда приезжаешь и зарифмуешь, чтобы осталось в памяти, а то так всё уходит. Вот. И несколько у меня таких вещей есть из Сибири привезённых или с Запада. Вот эта вот песня с Запада привезена, как вы поймёте. Называется она «Письмо к другу».

<Аплодисменты>
   Щас… <Настраивает гитару>
   Пойдём дальше по… по географии. Вот э… ну позвольте… нет, не так сделаем. Вот песня ещё одна, называется «О слухах», немножко на эту тему.

<Аплодисменты>
   С этой песней тоже была история любопытная, значит, написал я её очень-очень давно, когда был очередной всплеск вот этих вот сплетен, а потом не… совсем недавно мне рассказали, что один лектор, кем-то уважаемый человек, значит, в чинах, он, значит, э… читал лекции тоже многим высокопоставленным военным людям и просто на полном серьёзе рассказал, что за меня выкуп заплатили и что сюда я, в общем-то, летаю играть Гамлета время от времени, <оживление в зале> а так, в общем, в принципе, уже давно там. На полном серьёзе он это делал неоднократно. Когда я с ним разговаривал, говорю: «Откуда Вы это взяли?», он говорит: «Мне сказали». Ну вот, значит. Я надеюсь, что он больше не работает, хотя кто знает. Вот.
   Теперь я хочу ещё одну спеть песню, такую… там… мы начали плавать, плывём дальше. Последнее время очень много разговоров о различных чудесах, которые якобы вокруг нас существуют — это, конечно, летающие тарелки, которые многие видели, а некоторые в них уже и летали даже, это, конечно, всякие чудовища и филиппинские врачи, которые режут беж… без ножа и, в общем, довольно удачно. Хотя те, которые пользовались их услугами, они уже ничего не говорят, а вот которые собираются, те рьяно убеждают аудиторию, публику, что это правда, и что они видели фильмы и так далее. Я не хочу всё огульно охаивать, потому что возможно что-то и существует, но всегда вокруг какого-то мало-мальски стоящего события или явления всегда есть либо люди, которые заблуждаются искренне (ну с тех спрос невелик), а есть люди, которые с этого стригут купоны. Вот. Таких больше. Но, например, с Бермудским треугольником у нас, например, был просто, если вы помните, ну совсем бу… недавно, просто были диспуты, и телевидение представляло экран для диспутов, а всевозможные печатные издания — свои страницы, поэтому э… мне пришла в голову написать… мысль написать песню, которая называется «Письмо в редакцию телевизионной передачи «Очевидное и невероятное» из сумасшедшего дома, с Канатчиковой дачи». <Смех в зале>

<Опущен 1 куплет>
<Аплодисменты, откашливается>
   Спасибо. Не нужно, не нужно.
   Вы знаете, я вот… этот жест — это уже выработалось так, потому что я всегда не успеваю, хочется украсть у аплодисментов, значит, и добавить песням. И поэтому это не от неуважения к вам, а это ав… автоматизм, вот, и… А вообще, если говорить более серьёзно, то я начинал писать свои песни, никогда не рассчитывая, что у меня в будущем будут большие аудитории, там, залы, дворцы, стадионы и так далее. Я писал только для очень узкого круга своих самых близких друзей. Вот. "Иных уж нет, а те далече", как говорят, действительно это были ребята, многи… вы всех почти знаете: это был такой Лёва Кочарян, режиссёр, которого больше нет и Вася Шукшин, которого… жил с нами вместе в течение полутора лет, мы вместе были. Из ныне, к счастью, работающих и Андрей Тарковский, был такой Артур Макаров, писатель. В общем, короче говоря, это была такая компания людей, которые жили вместе. Мы как-то довольно долго, года полтора почти, вс… кто-то уедет, чё-то заработает, привезёт, вот так вот мы… И каждый раз когда я приезжал, я привозил им песни. Я помню атмосферу, которая тогда царила у нас — это была атмосфера доверия, раскованности, непринуждённости и, самое главное, это была дружественная атмосфера, и я точно знал, что им нужно что… что я пою, и они меня слушали именно вот… в глазах видно было, что им хотелось послушать, что я им расскажу, потому что эт… ведь это форма беседы со зрителями, это… это не есть песн… пение, — какое это пение? — это стихи (или как угодно их называйте), положенные на ритмическую основу, вот и всё. Ну вот и я постарался через все эти времена и через все эти годы и места протащить вот эту вот атмосферу и… из-за этого, если это удаётся, м… мне тогда хорошо после работы, я… я не нуждаюсь в том, чтоб меня поощряли. Вот. И я из-за этого вот, может быть, подымаю руку, там… Ну, вы меня понимаете, что я имел в виду сказать? Что, в общем, я отношусь к этому точно также, как раньше и также продолжаю писать теперь, сидя за столом, значит, чё-то крапая, точно как и прежде рассчитывая на близких себе людей. Вот. Ну, вот так.
   Э... Теперь я хочу вам спеть песню в связи с этим, которая называется «Баллада о детстве». Это — баллада об улице, на которой я жил… Ну, слушайте, короче говоря, так…

<Аплодисменты>
   Спасибо.
   Позвольте две антиалкогольных песни, потому что иначе я буду не в струе, хотя говорят, что в Вахтанговском театре уже покончили с борьбой окончательно, но я по старой памяти, если позволите. Первая песня с… старинная, а вторая немножко поновее. Первая песня называется «Ой, где был я вчера»

<Аплодисменты>
   Ну и сразу песня вторая. Так как он… его забрали на пятнадцать суток, он был последним, кто смотрел программу «Время», поэтому называется песня «Лекция о международном положении, про… прочитанная осуждённым за мелкое хулиганство».

<Добавлено 2 куплета>
<Аплодисменты, откашливается>
   Теперь я хотел вам спеть песню… Я часто пишу от имени разных животных… Так, дело в том, что тут будут содержаться, конечно, в записках просьбы и требования спеть что-нибудь такое, что нравится человеку, но так как вот подсчитано любителями, что у меня около тысячи этих вещей, то я не могу, чтобы, значит, удовлетворить всех. Я знаю, что у многих есть любимые свои вещи, я постараюсь, правда, чтобы ну, хотя бы если не… не точно то, но чтобы из этой серии. Всё равно я всё не перепою, даже если мы на пару недель где-нибудь запрёмся, <смех в зале> то всё равно… Вот. Но буду стараться... вот так, чтобы было вам интересно.
   А щас хочу вам спеть песню такую. Значит, это… значит, песня называется «Бал… Баллада о старом доме». Дело в том, что я задумал написать большую такую песенную поэму о лошадях, где будут лошади петь и рассказывать. Потому что мы часто помним полководцев и не помним на ком они ездили, в прямом смысле этого слова, конечно. Вот. Но некоторые-то лошади известны, но вот эпиграфом к этой поэме будут такие стихи:

   Как вы понимаете, лошади думают, что это они всё делали. Вот. И, в связи с этим, вот я хотел просто… Я хочу, чтобы многие-многие кони высказались, все — и те, которые возят катафалки, и те, которые возили, значит, полководцев. Вот. 
   А сейчас я хочу вам спеть вторую часть песни, которую все знают, она звучала в фильме «Единственная». Там была песня «Погоня», а я вам спою вторую её часть, которая называется «Баллада о старом доме».

<Аплодисменты>
   Не устали вы , нет? Нормально? Не устали? Я серьёзно вас спрашиваю, говорите как есть. Хорошо.
   Послушайте шуточную песню, которая н… называется «Инструкция перед поездкой за рубеж».

<Аплодисменты, откашливается>
   Спасибо.
   Ну и вторая серия называется «На таможне».

<Аплодисменты, откашливается>
   Спасибо.
   И наконец, позвольте, я хочу своё выступление закончить песней, которая называется «Конец охоты на волков». У меня была серия такая целая, которую пели волки. Вот это самый конец этой песни. Это новая совсем песня.

<Аплодисменты>

        Появление сообщений об ошибках при обращении к файлам RealAudio, mp3, txt означает, что к серверу, на котором размещены эти файлы, нет доступа. Повторите запрос спустя некоторое время или на следующий день.
        Об ошибках в работе сайта Вы можете сообщить нам по e-mail .

        Если Вы располагаете любой информацией об этой записи (воспоминания очевидцев, недостающие песни, песни в полном объеме или с лучшим качеством, отсутствующие комментарии, фотографии, публикации с упоминаниями и т.д.), пожалуйста, свяжитесь с нами по e-mail :