ВЕДУЩИЙ: …Владимир Высоцкий.
<Аплодисменты>

<Аплодисменты>
   Это очень приятно, что я ещё ничего не сделал, а вы уже так встречаете. Я начал нарочно с песни, чтоб вы не подумали, что к вам приехал кто-нибудь другой.
   Теперь э… несколько слов о своей работе, а потом я буду вам показывать песни и стихи.
   Я работаю в Москве, в московском Театре на Таганке, который называется "Театр драмы и комедии". Но он расположен на Таганской площади и больше известен под именем: Театр на Таганке. Мы существуем тринадцать лет. Это не так много. Но несмотря на это, театр завоевал большую популярность, любовь зрителей, и не только Москвы, но и других городов, где мы бывали на гастролях. Были мы также в нескольких зарубежных поездках — и в Болгарии, и в Венгрии, и в Югославии. В Югославии в прошлом году на белградском интернациональном фестивале — БИТЕФ он называется, это каж... ежегодный фестиваль. Вот в десятилетний его юбилей мы получили Гранд-при — высшую награду фестиваля, среди девятнадцати ведущих коллективов мира, мы получили за "Гамлет". Это мне особенно приятно, потому что я в нём Гамлета играю.
   Теперь. В чём секрет популярности этого театра? Ну, есть тому несколько причин. Конечно, не оттого, что у нас маленький зал — у нас шестьсот семьдесят мест, а зрителей желающих очень много. И если вы приедете в Москву и попытаетесь достать билеты, у вас ничего не получится. Надо будет стоять очень долго в очередях, отмечаться на билеты, там, ночами. Вот. И опять ничего не получится. Тогда надо придти ко мне, сказать: "Володя, помоги!" — и я, может быть, чего-нибудь сделаю. <Смех в зале>
   Значит... Значит, в чём секрет этой популярности театра? Театр имеет своё лицо. Он не похож ни на какой другой театр. И я думаю, что и в Союзе у нас, и в мире таких коллективов больше нет. Это первое. Во-вторых, театр имеет свою позицию: гражданскую позицию и э… творческую позицию. Это во всём — и в отношении к жизни, и к тем людям, которых мы изображаем на сцене, и в подборе репертуара, потому что мы играем не только драматические пьесы, там, классику или современных, как обычно в других театрах, а мы играем, например, прозу. Прозу ныне живущих прекрасных наших писателей — Абрамова, Можаева, Трифонова, Бакланова. Все э… они приходят к нам на репетиции, сидят в зрительном зале и вместе с нами создают сценический вариант своих вещей. И, значит, от этих спектаклей веет свежестью. Они живые. В них трогаются современные проблемы, и видно, что их делали люди, которые живут сейчас, и для тех людей, которые живут сейчас. Вот. Проблемы современные, они всех волнуют. Поэтому скучно на спектаклях не бывает, тем более, что каждый наш спектакль сделан в неповторимой манере. В оформлении его всегда заключается поэтический какой-то образ. Я для примера всегда рассказываю один эпизод только, это постановку на... спектакля по драматической поэмы Есенина "Пугачёв".
   Вы входите в зрительный зал, открывается занавес, и ничего на сцене не нарисовано, там, степи, где происходит действие, или река. Мы обычно никогда не рисуем задников со звёздами, с луной и так далее. На сцене стоит помост из грубо струганых досок, который опускается вот так вниз, под наклоном вперёд к авансцене. А на авансцене стоит плаха. Плаха эта иногда... И в неё воткнуты два топора. Иногда эта плаха превращается в трон, она накрывается золотой парчой, и топоры пре... превращаются в подлокотники трона. И императрица садится, ведёт диалог с двором. А в это время на этом самом помосте, который вот так скатывается к плахе, четырнадцать персонажей есенинских, мы играем по пояс голые, босиком, одна цепь лежит, такая гигантская цепь на сцене, и топоры в руках. И вот этот вот... И потом, вы знаете, всегда это, когда острый металл или железо рядом с обнажённым телом — это всегда даёт ещё какую-то такую нервную ноту придаёт, и позволяет вздёрнуть действие ещё выше. И вот  этот клубок тел катится вниз к плахе. Это уже символ заключён в этом. Это образ спектакля, что восстание это захлебнётся в крови, что оно обречено. И вот, э...  спектакль очень красивый, он очень чётко сделан на прекрасной есенинской поэзии. Тем более, что мы там... несколько раз есть смерть в спектакле. И вот, предположим, как решена смерть в этом спектакле. Никто никого не делает: "Пу!" — там, чтобы кто-то упал, схватился, тут можно краску намазать. Все прекрасно понимают, что на сцене убивают не по-настоящему, что всё это артисты. Поэтому зачем зрителю морочить голову? И у нас делается так: просто берётся топор, втыкается перед этим человеком, который умирает, втыкается в помост, а в это время звучит музыка, и вздёргивается, на две виселицы вздёргивается одежда дворянская, если восставшие одерживают верх, или мужицкая, когда восставшие терпят поражение. Вот в такой условной манере сделан спектакль. Там очень много песен, музыки.
   Вообще в каждом нашем спектакле очень много песен, музыки, стихов. Мы используем произведения не только современных поэтов и композиторов, а мы и сами стараемся что-то для нашего спектакля сделать, кто на что способен. Я пишу песни, пишу стихи, пишу музыку для наших спектаклей. Есть у нас артисты-композиторы. Есть артисты, которые делают инсценировки. Вот Веня Смехов. Валерий Золотухин, которого вы знаете прекрасно по фильмам, я с ним играл, он мой партнёр по многим фильмам — "Хозяин тайги" и "Арап Петра Великого"... А он ещё к тому же пишет. Он напечатал повесть в "Юности", а теперь выходит у него книжка. Значит, вы видите, дело это живое. И обычно всегда, чем больше вкладываешь в дело или в человека, в любимую девушку или в ребёнка, всегда это становится дороже. Чем больше отдано, тем ближе становится дело или человек. Вот. И поэтому мы своё дело уважаем и любим. И в нашем... в репертуаре нашего театра есть несколько спектаклей, сделанных на чистой поэзии. Интерес к поэзии у нас в России традиционен. Вы знаете, что уже больше века, как-то так случилось, что поэты наши не только прекрасные стихотворцы, что они пишут великие стихи, они ещё очень достойно себя в жизни ведут, и являются гражданами в высоком смысле этого слова. Так уже как-то всегда после "поэта" стоит слово "гражданин", "человек". И как-то так случилось, что поэзия наша заняла главную вершину в литературе, и вся наша русская литература опоэтизирована. Она поэтична. И поэтому и спектакли нашего театра — они поэтичны по своей сути.
   У нас есть спектакли, сделанные о поэтах: о Пушкине — "Товарищ, верь!", о Маяковском — "Послушайте!", а... по поэмам и стихам Вознесенского "Антимиры", Евтушенко — "Под кожей статуи Свободы".
   Есть… один из самых любимых мною спектаклей. Он мне дорог потому, что я написал несколько песен в этот спектакль, спектакль "Павшие и живые". Пьеса о поэтах, которые погибли в войну. Это Коган, Багрицкий, Кульчицкий. Это ребята, которым было всего по двадцать–двадцати одному году, и они нич... ничего не успели сделать в жизни, кроме того, чтобы написать несколько прекрасных стихов, ну, ещё повоевать и отдать свои жизни. И мы посвятили им спектакль. И впервые в Москве зажгли Вечный огонь на сцене нашего театра. Вспыхивает пламя Вечного огня, и вот уже шестьсот спектаклей прошло, весь зрительный зал, как один, встаёт, чтобы почтить память погибших минутой молчания. А поэты выходят по трём дорогам, они загораются красным огнём, и они читают свои стихи, и уходят назад, в чёрный бархат, который висит у нас сзади, как в землю, как в могилу. А по ним звучат песни, стихи их друзей.
   Вот маленький фрагмент из этого спектакля. "Тот, который не стрелял".

<Аплодисменты>
   В этом спектакле я играю роль Семёна Гудзенко, человека, который выжил в войну, а потом он погиб, через десять лет его догнали старые раны. И написал Илья Эренбург в воспоминаниях, что: "Было такое чувство, словно его вдруг, через десять лет, настиг долетевший с войны осколок". А было ему двадцать, когда он воевал. И вот какие стихи он писал, я вам хочу просто показать, потому что это поразительно, что человек в двадцать лет мог написать такое:

<Аплодисменты>
   Дорогие мои зрители и слушатели! Я благодарю вас за такой приём, что вы приносите цветы. Не нужно. Лучше в конце, потому что это мне разбивает целый кусок. Понимаете?

<Аплодисменты>
   Спасибо.
   Вы знаете, меня часто спрашивают в письмах, не воевал ли я и не... даже одно было такое письмо: "Не тот ли вы самый Владимир Высоцкий, с которым мы под Оршей выходили из окружения?" Конечно, не тот. Я не мог выходить. Меня можно было токо выносить в пелёнках. Вот. Но, несмотря на это, я много обращаюсь к войне. Спрашивают, почему. Потому что мы все... как-то это нас коснулось, каждого из нас. Это первое. А, во-вторых, я для своих песен стараюсь брать людей не тех, которые жуют или отдыхают в данный момент, а которые чего-то ждут, которые доведены до крайней степени нервного напряжения, находятся на грани риска, слома. У них каждую следующую секунду может что-то случиться, они, там, могут заглянуть в лицо смерти, либо что-то у них в жизни произойдёт. Для всех песен, даже для шуточных, комедийных, которые вы услышите потом, вы это увидите. Поэтому я так много че… беру сюжетов из войны, и о них пишу.
   Но всё-таки я в своих выступлениях чередую песни серьёзные и весё... серьёзные и грустные с шуточными и весёлыми. И щас наступило время нам с вами улыбнуться, поэтому я щас спою вам шуточную песню, которая называется "Песенка о переселении душ". Ну, вы знаете, что индусы считают, что мы с вами не умираем, а что душа наша переселяется в животных, в предметы, в растения, в насекомых. В общем, кто куда сможет, тот туда и переселяется.

<Аплодисменты, откашливается>
   Вот как хорошо! Видите, как на шутку... <Смеётся>
   Теперь, меня очень часто спрашивают, почему я больше не пишу сказок. Ну, вы знаете, я раньше писал, там, у меня было "Страшно, аж жуть!" или, там, э… "То ли буйвол, то ли бык, то ли тур". Я пишу сказки, продолжаю писать, но теперь, я это дело упорядочил, и я написал вот для фильма "Иван да Марья" такие куплеты Нечистой силы. Сначала там поёт Соловей-разбойник серенаду, а потом си… сидит Нечистая сила, они сидят на опушке, выпивают и очень горюют, потому что их больше никто не боится. Вот. Это такие куплеты Нечистой силы. Но сначала была такая "Серенада Соловья-разбойника". Такая, он пел:

   Вот.
<Аплодисменты, откашливается>
   А Нечистая сила, они поют вот что:

<Аплодисменты>
   Значит, сами не рискуете, теперь детей подсылаете. <Смех в зале> Ну, это всё правильно, потому что как раз сейчас была полудетская песенка, так что они имеют право. Я для детей много работаю. Я написал недавно пластинку... записал, которая называется "Алиса в Стране Чудес". И в ней двадцать шесть номеров музыкальных и песен для детей. Они слушают с удовольствием. Взрос... взрослым тоже интересно.
   Теперь, вы, наверное, обратили внимание, что почти никакие мои песни не поют эстрадные певцы. Не потому, что я... они не хотят, а потому что я не даю. Я считаю, что авторская и эстрадная песня, как говорят в Одессе, это две большие разницы. Эстрадная песня предполагает несколько авторов: автор текста — поэт, автор музыки — композитор, автор исполнения — певец. И всегда есть большой оркестр, и всегда есть смена номеров. И есть как бы граница между, вот, зрительным залом и сценой, которая называется рампой, есть приподнятость и, значит, вот, артисты, меняются номера, они уйдут, придут, потом опять уйдут, покобенятся, опять выйдут, споют "на бис" и так далее. Одним словом, в этом много зрелища, и э… если это зрелище уйдёт из эстрадной песни, она очень много теряет. Ведь, вы обратите внимание, вы, во-первых, всё это слышали по телевидению, а там уж такое зрелище! Там, значит, тут он крупным планом, вот таким, тут он маленький, потом из глаза выходит, потом из воды. Короче говоря, много зрелища. И самое удивительное, что если вы придёте на концерт и услышите уже слышанную по телевидению песню, для вас не будет никаких... не кроется никаких не… неожиданностей и новостей, потому что певец всегда репетирует, добивается самого оптимального варианта на его взгляд, как говорится, самого хорошего, а потом уже шпарит это всё время всегда так, на этом вот высоком уровне для него, как он решил. Всегда в поддержке оркестра. Он закован немного в рамки оркестра. Исполняет он это в одном ритме, во всяком случае. Всегда крепко, хорошо. У них хорошие голоса и музыканты замечательные, оркестровки хорошие. Но почти всегда одинаково. И ещё. Очень мало внимания уделяют у нас на эстраде, об этом даже писали много, тексту, стихам. Это сейчас, когда в наше время, когда так много информации отовсюду — и телевидение, и радио, и сплетни, и телефоны, и что хочешь. И отовсюду новости, и вдруг приходишь — а тебе со сцены ничего не говорят. Ну так, никакой информации. Иногда просто уши вянут от текстов, а иногда ничего в них не содержится. Ну, говорят, ну: "Яблони в цвету — какое чудо!.." Ну, правда, чудо. Ну и что? Кстати говоря, про это тоже можно и покрасивее сказать. Вот, например, Есенин написал:
          «Всё прошло...
          Всё пройдёт, как с белых яблонь дым...»
   Намного красивее, верно? Вот. Но я уж не говорю, чтоб как Есенин писали, но стремиться-то туда надо. Вот. А ты иногда приходишь, а тебе ну что говорят:
          "На тебе сошёлся клином белый свет,
          На тебе сошёлся клином белый свет,
          На тебе сошёлся клином белый свет,
          И мелькнул за поворотом санный след...

          Я могла б побежать за поворот,
          Я могла б побежать за поворот,
          Я могла б побежать за поворот..."
   Вот только, значит, там, возраст не даёт.
   Ну и я хочу ска... А там наверху два автора стоит, два автора текста. Значит, один не справился — очень сложная задача, значит, два их. Я не хочу всё огульно охаивать, потому что были замечательные... и есть замечательные стихи на эстраде. И если вы хотите, как пример, это можно всегда послушать Бернеса. Он никогда не пел плохих текстов. Ни разу в жизни своей. И я с ним работал. Он в конце жизни работал со мной, и я помню, как он тебе перекроет кислород и с живого не слезет, пока ты ему не вылижешь каждое слово, каждую строку. Он любил больше всего поэзию в своих песнях. И поэтому его можно слушать бесконечно. Ну вот.
   Ну, мы э… люди, которые занимаемся авторской песней, мы тоже стараемся внимания больше всего уделять тексту, стихам. И тоже... Я пишу всё вместе: и музыку, и текст, и стихи. Делаю так, чтобы одно не мешало другому. Больше того, это дело живое и живучее — авторская песня. Во-первых, когда ты выходишь на зрителей, я всегда прошу зажечь свет в зрительном зале для того, чтобы видеть глаза. У меня же нет оркестра. Есть гитара, ваши глаза и моё желание вам что-то рассказать в данный момент, в эту секунду. Из-за этого, что публика всегда разная, я всегда меняю что-нибудь, но я не могу спеть одинаково. Не могу, у меня не получается — люди-то другие. А эти песни — это же всё разговор, это как бы мой монолог, м… моё обращение к вам. А к каждым... к людям обращаешься к разным по-разному. Из-за этого песни звучат по-разному. Есть собиратели песен, которые собрали гигантские коллекции. Там есть по пятьдесят–шестьдесят вариантов одной и той же вещи, которые спеты по-разному. Это я говорю потому, что и сегодня, вероятно, для некоторых из вас будут какие-то неожиданности, даже в знакомых песнях. Значит, это дело живое и живучее, допускающее импровизацию. Поэтому люди хотят это взять домой, записать на магнитофон, там послушать, что же он имел в виду. И я нахожусь во многих домах в виде магнитофонных плёнок, в скрученном состоянии, но всё-таки чувствую себя там очень хорошо.
   Э… Значит, иногда всё-таки другие исполнители поют мои песни, другие артисты драматических театров, где звучат мои песни. Вот, например, театр Сатиры э… взял для спектакля "Последний парад" несколько моих песен. Сначала меня Папанов, там, Ткачук и Державин — они пели нескоко песен. Там было и "Москва-Одесса", и там была ис... и "Гимнастика". И они сначала позвали, говорят: "Ты, Володь, расскажи... покажи как это надо делать. Потому что твои песни надо петь как ты". Я возражал, но они говорят: "Давай, давай, давай, давай..." И стали пытаться подражать голосу, значит. Наверно, пили холодное пиво, там, дышали в форточку. Вот. Пытались сделать такой голос как у меня. Кстати, напрасно, потому что у меня такой голос всегда был, ещё с малолетства. Я был вот таким пацанёнком и читал стихи, и какие-то взрослые люди говорили: "Надо ж! Какой маленький, а как пьёт!" <Смех в зале> И… потому что го… голос всегда был глухой с тр... Как раньше говорили — "хрипатый", а теперь из уважения говорят "с трещиной". Вот. Ну, я его, конечно, немножко подпортил, там, и куревом, и другими делами, но всё-таки он у меня всегда был такой, и подражать ему не стоит. Я слышал массу подделок, когда люди на магнитофон лишь бы, значит, вот таким вот голосом и тогда, мол, дескать, похоже. Ничего подобного. Разве в этом дело? Похожесть не заключается в том, чтоб подражать. Для этого есть другое искусство — искусство пародии, вот, и есть люди, которые этим владеют очень хорошо.
   Но мне понравилось как они спели, потому что всё-таки они пели, как они могут. Всегда на сцене интересно смотреть индивидуальность, как человек сам думает о том, что он исполняет. Мне это понравилось, и я взял и записал несколько песен на пластинку. Вот одна из них. Называется она "Утренняя гимнастика". <Откашливается>

<Аплодисменты>
   Ну и, совершенно естественно, они... они в этот момент, когда они делают гимнастику, они и занимаются гимнастикой. Это три моряка, пришедшие из плавания после семи месяцев без захода в порты. Конечно, их встретили замечательно. Они крепко выпили и утром хотели похмеляться, но кто-то случайно нажал на клавишу приёмника и оттуда раздалось: "Передаём утреннюю гимнастику!" И они бросают, значит, эти напитки, и занимаются гимнастикой.
   А вот песня про людей, которые гимнастикой не занимаются вовсе. Мне говорят, что у нас такая борьба щас идёт с "зелёным змием", что просто, дескать, в общем, от него камня на камне не останется. И говорят, что с борьбой, в общем, уже покончено, а… а "зелёный змий" всё-таки остался. "Диалог у телевизера".

<Аплодисменты>
   Завалили меня, как братскую могилу. <Смех в зале> Значит, дорогие мои товарищи! Я останавливаю аплодисменты не потому, что я их не люблю. Любой артист любит, когда его благодарят. Если вот честно работаешь, хочется, чтобы зал тоже честно работал. Вот. Я просто хочу побольше успеть для вас сделать, и поэтому так я на взлёте вас обрываю. Вот. И вы знаете, я свои выступления вообще не называю "концертами", они больше похожи на встречи. Хотя, конечно, лучше встречаться за столом, когда после второй–третьей все друг друга любят уже. <Смех в зале> Правда, я свои песни всегда писал для своих друзей, и не предполагал, что у меня будет такая гигантская аудитория когда-нибудь. И я оставил этот строй до сих пор. Я всегда имею в виду прежде всего друзей. Я им показываю свои песни, они... Первым — им. Из-за этого, вероятно, их так и слушают, потому что у них есть дружеский настрой. И я всегда люблю, когда у публики тоже есть настроение доверия и непринуждённости. Поэтому отдыхайте, сидите спокойно, легко себя чувствуйте, а я уж буду перед вами тут вкалывать. Вот.
   Очень часто спрашивают, там: не плавал ли я, не летал ли, не сидел ли, не шоферил ли, не воевал ли. Это оттого, что мои песни написаны от первого лица. Я всегда пишу "я". Но не из-за того, что я должен был через всё это пройти, нужно было бы слишком много жизней для этого, а я просто слушаю, что мне рассказывают. А самое главное, я хочу вам об этом рассказать, как я об этом думаю. То есть, я пропускаю это через себя, всю вот эту информацию, и рассказываю вам своё впечатление о ней. Поэтому я всегда пишу "я". И поэтому эти песни называются "монологи".
   Значит, вот такая песня, она называется "Дорожная история".

<Опущен 1 куплет>
<Аплодисменты>
   Ну, дисциплина у вас! Затаились. Значит, вот... Теперь вот что.
   Я никогда не работаю с роликами, с плёнками, которые показываешь, а потом выходишь и говоришь, какой я был хороший лет двадцать тому назад. Нет. Я работаю живьём, хотя есть и такой вид э… таких встреч, когда люди показывают ролики, а потом выходят сами говорить. Вот. Но я знаю интерес к кинематографу зрителей, и поэтому я вам расскажу историю, курьёзную историю, случившуюся в кино, но в песне. Значит, преамбула такая.
   Есть знаменитый артист на Западе, который называется Шон Коннери. Он играл Джеймса Бонда — агента 007, супершпиона, супермена, супер-супер-супер-супер, в некоторых фильмах по романам Яна Флеминга. Значит, Джеймс Бонд. Он очень популярный человек, ходит с охраной, пробиться к нему невозможно. Он живёт за высокой стеной — боится поклонников. И вот его пригласили сниматься к нам в фильм "Красная палатка". Он приехал и недели две ходил — к нему никто даже не подошёл. Ну, так ходят люди мимо, токо что не плюнут, А, в общем, никакого особого... <Смех в зале> Вот. Он в жизни никакой не супер, потому что он респектабельный господин, седоватый, лысоватый. И никакой не супер абсолютно. Он походил, а потом забеспокоился, всё-таки, что, мол, дескать, как это так? Никто его не знает, вот. Занервничал и говорит: "Надо организовать вечер". И организовали вечер. Пригласили артистов, артисток, конечно, журналистов всяких. Вот. Он организовал стол прекрасный. Купил всяких напитков хороших, вот, в "Берёзке", вот, и, значит, всех развлекал. Правда, развлекал по-английски. А в этой кампании никто, надо вам сказать, по-английски ни бельмесу не смыслил. Поэтому он развлекал, развлекал. Все на него смотрят — что это разоряется какой-то человек по-английски. Ну, в общем, короче говоря, всё выпили, съели и ушли. <Смех в зале> И он остался один у разрушенного стола и всё повторял: "Да, это, действительно, таинственная страна!"

<Аплодисменты>
   Теперь песня, песня, которой я попытался ответить на половину вопросов, которые мне задаются в письмах от людей. Ну, они спрашивают обо всём, там: скоко раз женат, разведён — тоже их интересует. Я на эти вопросы не отвечаю, потому что сам не помню. Вот. <Смех в зале> Вот. А на творческие я отвечаю иногда, но, в основном, в песне. Я не могу всем ответить в письмах. Песня называется "Я не люблю". Это хотя бы на половину из вопросов "Что вы любите в этой жизни, чего нет?" "Я не люблю".

<Аплодисменты>

        Появление сообщений об ошибках при обращении к файлам RealAudio, mp3, txt означает, что к серверу, на котором размещены эти файлы, нет доступа. Повторите запрос спустя некоторое время или на следующий день.
        Об ошибках в работе сайта Вы можете сообщить нам по e-mail .

        Если Вы располагаете любой информацией об этой записи (воспоминания очевидцев, недостающие песни, песни в полном объеме или с лучшим качеством, отсутствующие комментарии, фотографии, публикации с упоминаниями и т.д.), пожалуйста, свяжитесь с нами по e-mail :