"Вечерний Томск" за 25 января 2001 г.
Оригинальный адрес документа:
http://www.tomsk.su/detail/PressVt.htm

        Сегодня в День рождения Владимира Высоцкого, преподаватель ТУСУРа Валентина Новицкая впервые с газетных страниц рассказывает о том, как двадцать лет назад произошло ее знакомство с легендарной Таганкой.
И - с Высоцким.
        Однажды я сказала своим студентам:
        - Представьте себе. Вы просыпаетесь утром, а вас в комнате - девять человек (восемь на двухярусных кроватях, а девятый на раскладушке). И нет у вас видео- и аудиоаппаратуры, нет компьютеров, дискотек
        Я могла продолжать бесконечно, рассказывая, какие они сегодня счастливые, но увидела удивленные глаза первой парты и услышала возглас: "Господи, сколько же вам тогда лет?!" Мне вдруг одновременно стало смешно и одновременно жалко себя: теперь первокурсники вполне могли смотреть на меня как на живого динозавра Но я все-таки продолжала:
        - Зато мы выстаивали бесконечные очереди за томиками стихов Евтушенко и Вознесенского, за билетами на фильмы Тарковского, на концерты "Машины времени". Зато у нас был Владимир Высоцкий.
        Я была не права все-таки. У нас не было Высоцкого - у нас были очень плохие записи его песен. Он об этом напишет:
        Найдя стократно вытертые ленты,
        Вы хрип мой разбирали по слогам.
        У нас не было Высоцкого - мы хранили легенды о нем. О его скандальном характере, о его любви к знаменитой актрисе, о том, что он играет Гамлета в черном спортивном трико и хриплым голосом поет свои блатные песни. Но это все было где-то там, далеко, в Москве.
        Что Высоцкий - разный, мы узнали позже. А пока хором пели:
        Вздох глубокий, руки шире,
        Не спешите - три, четыре.
        Бодрость духа, грация и пластика!
        Или:
        Что же ты, зараза, бровь себе подбрила?
        Для чего надела, падла, синий свой берет?
        И еще пели "Песенку ни про что", про Мишку Шифмана и про Зинку. Для комсомолок и комсомольцев пение песен неизвестного Высоцкого было нежелательным. Да мы и сами понимали, что песни такого рода - не для громкого исполнения. Каково же было наше удивление, когда однажды из Москвы то-то привез нам совершенно другие стихи. Потрясающе лиричные.
        Я поля влюбленным постелю,  
        Пусть поют во сне и наяву!
        Я дышу - и, значит, я люблю!
        Я люблю -, значит, я живу!
        Среди стихов были "Братские могилы", "Охота на волков" Так началось наше знакомство с поэтом Высоцким. Мне повезло больше, чем моим друзьям: я познакомилась с Высоцким.
        Наша квартира долго была местом, где постоянно собирались "комушники" - артисты клуба-студии "КОМУ". К нам приходили друзья, друзья друзей и просто хорошие люди. Часто среди последних оказывались заезжие актеры: они хотели общаться не только с официальными лицами. Однажды среди таких людей оказался Борис Хмельницкий, артист Московского театра драмы и комедии на Таганке. Это произошло в начале января 1980 года. Я как раз собиралась следующим утром вылететь в Москву, на многомесячную стажировку. Дома лежали приготовленные в подарок московским друзьям сибирские дары: грибы, ягоды, копченая рыбка. Рыба издавала такой запах на всю квартиру, что Хмельницкий взмолился:
        - Полжизни - за рыбку!
        Я пошутила:
        - Меняю на билет в театр.
        В то время попасть на Таганку было равносильно исполнению мечты о поездке в Париж. Видимо, аппетит у Хмельницкого возобладал над разумом, так как посыпались обещания, диктовались номера телефонов, фамилии. Утром я улетела в столицу, а Хмельницкий со своими друзьями еще несколько дней провели в Томске, не забывая нашу гостеприимную квартиру.
        Прошел почти месяц моей стажировки, а я так и не звонила по московским телефонам, понимая, что Томск - это Томск, а в Москве все может быть по-другому. Но в начале февраля по столице поползли слухи, что из Парижа вернулся Высоцкий, и все спектакли, в которых он занят, будут играться. Вот тогда я и набрала заветный номер. И услышала в трубке взволнованный голос Марианны Вертинской, жены Хмельницкого: "Куда же вы пропали?!"
        Борис сдержал свое слово. Он привел меня к главному администратору театра Валерию Янкловичу. Валера развел руками, показывая свое полное бессилие. И все-таки, закатив глаза вверх, произнес:
        - Молись, чтобы космонавты в день спектаклю улетели, а дипломаты не прилетели.
        Дело в том, что только для очень важных персон четыре места в четвертом ряду всегда были свободны. Не знаю, что произошло в эти дни с космонавтами и дипломатами, но мне повезло. Главная трудность состояла в том, чтобы добраться до самого театра и нырнуть в администраторскую: разгонять желающих попасть на спектакли с Высоцким являлась конная милиция.
        Первый спектакль "Десять дней, которые потрясли мир" по Джону Риду потряс и меня. Такого я не видела ни в одном театре: Золотухин, Хмельницкий, Сайко в костюмах красноармейцев расхаживали по фойе   театра, разбрасывали листовки, пели песни, вовлекая в действие обалдевших зрителей. Среди этой суматохи, которая продолжалась и в зрительном зале , я чуть не пропустила Высоцкого - Керенского.
        Впервые я услышала его нетеатральную речь   в той же администраторской: Янклович разговаривал с Высоцким по телефону. Валера объяснят, что он ничего не может сделать, называл какие-то фамилии, а из трубки доносился нервный голос, срывающийся на крик:"Вам всем наплевать, как я живу, на что яживу!" Янклович, показывая на трубку, сказал мне:
        - Хотела познакомиться с Высоцким? Слушай!  
        Мне не хочется передавать, что говорила трубка. Но именно тогда я с удивлением узнала, что Высоцкий-артист зарабатывает меньше меня, преподавателя вуза. По тем временам мы получали 100 рублей, Высоцкому платили 80. Он не имел званий, а его театр не имел категории. Концертов у Высоцкого не было, пластинки и книги выпускать не разрешали.
        У меня были друзья в МГУ, которые возглавляли клуб, подобный нашему "КОМУ". Я поехала к ним, и в этот же день мы получили разрешение на организацию встречи с Высоцким в стенах уважаемого университета. И закрутилось Билеты на Высоцкого были распроданы в течение нескольких часов! Но перед этим Янклович нас познакомил. Он, Высоцкий, был маленького роста, худенький. С пронзительными глазами. Он начал говорить и я поразилась, насколько голос может выдавать такое сильное мужское начало. Высоцкий весь был как на нерве. И в комнату зашел пружинистой, нервной походкой, без улыбки. Мы обговорили с ним день и час будущего концерта.
        А пока были спектакли - с Высоцким и без: я провела два чудесных месяца на Таганке! Часто после спектакля в администраторской собирались все актеры. Имена, имена, имена - их можно долго перечислять. Меня поразило трогательное отношение артистов друг к другу. Какие-то ношенные детские вещи передавались для вновь появившихся на свет. Букеты, полученные на спектакле, делились между собой, легкое вино распивалось с анекдотами. И только с появлением Высоцкого, я заметила, ощущалось какое-то напряжение. Было видно, что актеры чувствуют какую-то свою вину - очевидно, за тот положение, в котором оказался самый талантливый из них.
        Я была сторонним наблюдателем, понимая, что прикасаюсь к тому, к чему не каждого допускали. За два месяца за кулисами Таганки ко мне уже привыкли, звали по имени, расспрашивали о Сибири, рассказывали о своих поездках по нашему краю. Однажды после спектакля "Преступление и наказание" зрители (наверняка иностранцы) вручили Высоцкому ящик виски "Белая лошадь". Он улыбался за кулисами усталой, какой-то вымученной улыбкой и говорил: "Я же не пью!" Тут же принялся раздавать все бутылки .Одна "Белая лошадь" была подарена и мне. Эта бутылка долгое время являлась гордостью нашего дома, и все, кто к нам приходил, пили по "наперсточку" виски "от Высоцкого" Это продолжалось довольно долго, поскольку мы потихоньку подливали в сосуд самогонку, присланную нам с Украины почему-то в грелке и по вкусу очень напоминающую шотландское виски.
        Приближалось 26 февраля - день, когда Высоцкий играл на Таганке "Гамлета" Москва гудела.
        -Увы и ах, - развел руками Янклович. - Тут я тебе помочь не могу - почти все билеты проданы иностранцам.
        И все-таки за четыре часа до спектаклю я уже сидела в администраторской и молилась. Меня услышали. Я видела Гамлета- Высоцкого.
        Приближался и другой важный день - день концерта в МГУ. Все это время я чувствовала себя причастной к этому историческому событию и меня, честно скажу, распирала гордость за эту причастность. Наконец торжественный день наступил. Как сейчас вижу перед глазами Высоцкого: нервный, возбужденный, он в сотый раз измерял шагами фойе театра. У подъезда стояла машина, готовая в любую минуту помчать нас на долгожданную встречу. И вдруг телефонный звонок. Незнакомый голос произнес какую-то нелепицу:
        - Владимир Высоцкий заболел. Вместо него будет петь артист Качан.
        А дальше - гудки. И - тишина. Я помню только испуганно-удивленные глаза Янкловича и искаженное от боли лицо Высоцкого. Звонила, как оказалось, из университетского парткома. Им объяснила "сверху", как надо действовать. Концерт не состоялся.
        И снизу лед и сверху - маюсь между, -
        Пробить ли верх иль пробуравить низ?
        Конечно - всплыть и не терять надежду,
        И там - за дело в ожидании виз.
        Эти строки написаны в том злополучном году. Пробить лед при жизни, как мы знаем, Высоцкому не удалось.
        Я тогда тихонько вышла из театра. Брела по улицам Москвы и плакала. Больше на Таганке не появилась: мне было стыдно за всех нас. Когда узнала о смерти Высоцкого несколько месяцев спустя, нисколько не удивилась. Он мог умереть в тот вечер, когда сорвали концерт. От унижения, от бессилия.
        Да, у нас был Высоцкий. У нас он есть и сейчас. Мне так хочется, чтобы мои студенты, перечисляя свои ценности, сказали так же о ком- то: "Он у нас был".
        Нет, жить можно, жить нужно - и много.
        Пить, страдать, ревновать и любить, -
        Не тащиться по жизни убого -
        А дышать ею, петь ее, пить!
        Высоцкий вернется когда-нибудь. Обязательно вернется. И к нынешним студентам, я верю, тоже.

Оригинальный адрес документа:
http://www.tomsk.su/detail/PressVt.htm