В.ЯНКЛОВИЧ: …как артист, но, в основном, как поэт. На мой взгляд, это удивительный поэт. Итак, слово Владимиру Высоцкому.
<Аплодисменты>
<В сторону>: Я пятого приеду, да?

<Опущено 3 куплета>
<Аплодисменты>
   Эта песня написана не так давно, и написана она для спектакля "Звёзды для лейтенанта". Просто в пьесу моего друга Эдика Володарсково.
   Если возможно, если кто-нибудь там следит за микрофоном, сделайте его погромче. Если невозможно — тогда не надо.
   Вот. Песня эта... Знаете, песни — им везёт больше, чем людям. И если песня хорошая, если она того стоит, она долго живёт. А люди хорошие помирают раньше, чем плохие, потому что они много беспокоятся, тратят много нервов, ну и сгорают раньше. А вот песня — нет. Она не амортизируется, если она хороша. И у меня есть счастливая возможность продлевать жизнь песням. Потому что я их пишу для кино, потом для пластинки, а потом исполняю их вот своим друзьям или на концертах, и таким образом просто им продлеваю жизнь.
   Песня эта о лётчике. О погибшем лётчике. Дело в том, что у нашей семьи есть друг один, которого звать... фамилия Скоморохов, генерал-полковник теперь. Человек, который командует академией. Во время войны ему было двадцать один–двадцать два года, и он участвовал в великой воздушной битве над Кубанью в сорок третьем году, в битве, в которой принимало участие с обоих сторон по нескольку тысяч самолётов. И на немецкой стороне воевала такая знаменитая эскадрилья "Удет". Называлась она "Удет". Это были все лётчики-асы, кавалеры всяких бриллиантовых крестов, награждённые лично фюрером, и с ними было довольно сложно. И вот однажды, в к… в одном воздушном бою, ведомого вот этого Николая Скоморохова, его друга, сбили в бою. И он за него мстил. Ему была разрешена индивидуальная охота, и он подымался в воздух пятнадцать–шестнадцать раз в сутки. Я даже написал такие стихи, что <читает>:

   Забыл. Забыл. Но неважно. Одним словом, я хотел вот сказать, что они "взлетали, как утки, с раскисших полей" по многу раз. И, в общем, он один раз нашёл этот... эти... эту двойку, в котор... с ко... которая в прошлом бою сбила его друга и уничтожил их в одном бою. И потом, когда с… сбили, один из немецких лётчиков спрашивал: "Кто меня сбил?" Ему говорят: "Скоморохов". Он говорит, что "не может быть — нас всегда обычно предупреждают: Ахтунг! Скоморохов в воздухе!" Когда он увидел этого невысокого ростом белобрысого парнишку, в общем, двадцатилетнего, который в одном бою сбил два немецких самолёта, он был очень удивлён и даже не поверил. А мой дядя, его близкий друг, написал статью "Бриллиантовая двойка". И я решил написать эту песню и посвятить её вот этому человеку, его другу, погибшему в бою, за которого он отомстил.
   Я много пишу песен о лётчиках, о моряках, и предпочитаю аудитории лётчиков и моряков, потому что одни каждый раз, уходя в воздух, рискуют жизнью, потому что всегда есть какой-то процент, что они не вернутся, верно? А другие просто очень долго без берега, без земли. Это тоже накладывает отпечаток на душу, на характер. И более подвижны эти люди внутренне. И я… и о них пишу песни, и им посвящаю.
   Я щас хочу вам показать песню, если я её точно вспомню, которая, может быть, имеет и к вам отношение. Вот. Я много путешествовал с ними, с моряками. И вот песня такая. <Начинает играть>
   Щас.

<Опущено 3 куплета>
<Аплодисменты>
   Я скажу вам... Спасибо. Я вам открою один маленький секрет. Моя мечта в… в детстве была — путешествия. И я совсем не знал, что это можно сделать, окончив географический факультет. <Оживление в зале, смеётся> Вот. Получилось это у меня другим способом. И вот я, когда писал эту песню, которую только что вам показал, у меня совсем даже не было никаких намёков на то, что я куда-то поплаваю и что-то повидаю. Но так случилось, что очень быстро после этой песни, с теми же самыми моряками, которым была посвящена эта песня, я побывал на Канарских островах и даже на Таити. Вот. И что было удивительно — это действительно уникальный случай. Я спросил на Таити в прошлом году: "А правда ли, что заходят советские корабли?" И мне сказали: "Да, заходит "Шота Руставели", где была написана эта песня. И я поехал п… в порт, когда заходил "Шота Руставели", и на весь порт ревел моим голосом самый большой громкоговоритель на всю бухту вот эту песню:
          Скажет мастер улыбаясь...
   Это было удивительно. Особенно там, за несколько десятков... э… да... больше, чем, там, десяток тысяч километров. Во какие бывают странные истории.
   Ну, это всё для вступления, что ли, для знакомства с вами. Теперь, я думаю, что нужно представиться, потому что вышел человек, как чёрт из бутылки, и потом ещё в этом самом... в форме стройотрядов. Вот. А...
   Я... я работаю в Москве, в московском Театре на Таганке. Таганская площадь, вы знаете, это знаменитая площадь. На ней раньше была тюрьма. <Оживление в зале> Вот. И тюрьму сломали. И был даже театр, который не сломали, а ре… реорганизовали, потому что в него ходили меньше, чем в тюрьму. В тюрьму чаще ходили. Поэтому тюрьму сломали, а театр реорганизовали. И в него четырнадцать лет назад пришла группа молодых артистов во главе с главным режиссёром Юрием Любимовым. И с этого момента начал своё существование знаменитый Театр на Таганке, в который так трудно попасть. Студенты это знают, как туда трудно попасть. Люди стоят в очередях и ночами, и некоторые отмечаются на билеты, там, поутру, каждое утро на перекличку успевают. Некоторые л… в летние э… тёплые ночи ночуют на раскладушках в соседних дворах, чтобы попасть к перекличке. Вообще попасть трудно, правда, особенно, ну, на последние спектакли, например, на "Мастер и Маргарита". Надо прорваться через тройные кордоны милиции, дружинников и пожарников, прийти, ворваться в кабинет к директору, упасть на колени, сказать: "Здрасьте, мы из Университета, вот с географического факультета". Вот. И он всё равно ничё не сделает, потому что у него ничего нет. Тогда нужно найти кого-нибудь из нас, из своих знакомых, там, сказать: "Володя, помоги!" — и я там чё-нибудь буду придумывать. <Смех в зале, откашливается> Но э… токо я вас прошу, чтобы не все сразу, потому что у нас маленький зал. Там шестьсот пятьдесят мест. Правда, нам строят новый, большой, на семьсот пятьдесят. <Смех в зале> И... строят его недавно, года четыре. Так что, глядишь, к концу следующего десятилетия мы туда въедем. Тогда все поместимся.
   Значит, ну а в чём, правда, секрет популярности этого театра? Если говорить серьёзно, тому есть несколько причин. Одна из них — это та, что театр имеет своё лицо и свою позицию, которую он высказал ещё в самом начале в т... в т... в тот момент, когда он поставил спектакль "Добрый человек из Сезуана". Позиция эта чёткая, позиция гражданская, честная. Высказывается она почти во всех спектаклях открыто, иногда даже просто в зрительный зал. У нас выработалась такая манера после брехтовского спектакля, манера уличного театра — возможность разговаривать с людьми, со зрителями, либо "песней-зонгом", либо монологом, прямо вот так вот, отвлекаясь от действия, выходя к зрителям. И ещё, чтобы усилить впечатление от сцены, либо зафиксировать точно внимание зрителя на том, на чём надо, э… разговаривают с ним впрямую, не держа фигу в кармане, откр… открыто, честно. А это всегда привлекает людей, когда с ними от… разговаривают откровенно и на равных. И э… из-за этого так много людей приходит в театр и хотят услышать что-то новое для себя. Правда, театр интересный в этом смысле очень, и, я вам должен сказать, что, несмотря на то, что вот в течение этих четырнадцати лет н… недоброжелательные критики пытаются каким-то образом повлиять на умы э… зрительские, вот, но у них всё это оканчивается неудачей. Зрителей у нас много, все рвутся, хотят прийти в театр.
   Ещё: каждый спектакль наш сделан в форме яркого зрелища. Работать в этих спектаклях... Говорят обычно, что это режиссёрский театр, но это сов... не совсем так. Это просто театр очень яркой формы и яркого зрелища, в котором артистам просто приходится немного по-другому работать. Намного труднее, чем в спектаклях просто реалистического театра из-за того, что там есть и гримы, есть и э… привычные какие-то... привычная атмосфера и обстановка создаётся на сцене. А здесь играешь в "Пугачёве" вот на таком вот наклонном помосте, который градусов, примерно, под сорок опускается к зрителю, на котором и устоять-то трудно. А там нужно произносить гигантские монологи, темпераментные, на… на последнем дыхании, как сделал... делал это Есенин. Вот. Да ещё по пояс голые, босиком, с топорами в руках и так далее. Тем более, что у нас почти никогда в наших спектаклях вы не увидите привычных декораций. Мы никогда не малюем задники, на которых, там, нарисовано звёздное небо или лес, или какой-то берег реки. Этого ничего нет. Во-первых, потому, что чего обманывать зрителя, когда настоящее небо или лес намного прекраснее. Есть просто магическое слово, там, "Представьте себе!" И зритель очень охотно... Театр — это игра. Раньше вообще было, несколько веков назад, когда зритель был более наивен и неискушён, когда не было радио, телевидения, газет, сплетен и телефонов. Нет, сплетни были, но вот остального нет. И тогда был зритель более такой, ну, что ли, по… податливый, потому что вдруг какой-то человек громким голосом начинал кричать: "Приходите посмотреть бессмертную трагедию прекр... значит, изумительного Еврипида" — и так далее. И прямо тут вот, на земле, перед вами, ну, в любой обстановке начинали играть. И было искусство. Люди приходили. Потому что если бы они не приходили, театры не могли бы существовать. Они существовали на то ч... потом шапка по кругу, кто сколько даст. Верно? Вот. И играли они, не нужно было никаких декораций, почти никаких гримов. Маленькие детали костюмов.
   И вот у нас в театре почти во всех спектаклях иг… мы играем без гримов. Я играю роль семидесятилетнего Галилея в спектакле "Жизнь Галилея" Брехта, и не делаю себе ни глубоких морщин, не клею бороду и усы, чтобы походить на него, и седого парика, чтобы сделать вид, что мне там около семидесяти лет. Просто движения становятся более замедленными, речь чуть-чуть более вялой. А самое главное, это что с ним происходит, внутри человека. И внимание зрителей сосредоточено именно на... на человеке больше всего, остальное только помогает. И если хотите, оформление — это всегда поэтическая метафора, которая помогает ещё глубже и полнее раскрыть действие. И ни… ни… никогда, н… только первые несколько минут фиксируетесь на ней, а потом просто она помогает и... и всё время, всё время даёт вам знать о себе, напоминая о самой главной идее спектакля.
   Ну вот, например, в "Пугачёве", в драматической поэме этого Есенина, на этом помосте мы, четырнадцать человек, по пояс голые, играем, и с каждой следующей картиной и следующим действием этот клубок тел подкатывается всё ближе, ближе, ближе, ближе к авансцене, где стоит плаха. В эту плаху воткнуты два топора. И, значит, чем ближе к плахе, ближе к плахе... В этом есть уже какая-то поэтическая метафора, что восстание захлебнётся в крови, что оно всё… всё равно обречено и этот... вот этот дамоклов меч, вот эта плаха, и из-за того, что к ней всё время идут, идут по наклонной плоскости эти люди, она всё время есть, присутствует в спектакле. И только время от времени врубается топор в этот помост, и вываливается одна фигура, которая подкатывается к плахе, просто физически, прямо вот так вот вниз, и голова оказывается около двух топоров. И это ещё сильнее работает, чем если сделать за кулисами имитацию выстрела, человек схватится за грудь, у него потечёт краска. Вот такое условное решение смерти — топор в помост и человек подкатывается к плахе — действует намного сильнее. Условный театральный приём иногда работает намного сильнее, чем просто, так, псевдо-реальные какие-то… трюки, что ли.
   Ну вот. Эта плаха иногда трансформируется, накрывается золотой парчой и превращается в подлокотники трона. Я вам хочу так вот, просто, такими маленькими штрихами набросать... впечатление, чтобы у вас составилось о том, что... что происходит в театре, и чем он отличается. Почему люди туда рвутся, почему хотят поглядеть. Будет всегда для вас полно неожиданностей в этом спектакле. И он вас обязательно захватит, обязательно... Равнодушными не останетесь. Вы, может, потом вы уйдёте и будете плеваться, скажете: "Мне это не нравится, я это не принимаю, это совсем не моё, я предпочитаю постановки Художественного театра!.." Но одно точно: вас… какие-то струны в душах у вас обязательно зацепятся на любом нашем спектакле. Я за это отвечаю. При... приходите и убедитесь в этом. <Оживление в зале>
   Тем более, что в каждом... Ещё одна причина, из-за чего люди так рвутся туда. В каждом нашем спектакле очень много музыки, стихов, поэзии. Поэзии. Поэзии. Поэзию любят у нас. У нас есть много и поэтических спектаклей, и поэзия присутствует и в чистом виде, и в виде, ну что ли, малых форм — песен и куплетов, во многих наших спектаклях. Более того, у нас стало традицией, и это тоже имеет колоссальное значение, что многие артисты нашего театра не только исполнители. Я вам могу сказать п… просто своё мнение. Я, например, больше ценю в человеке, и в себе, в частности, творца. Больше, чем исполнителя. И у нас в театре счастливая возможность использовать и то, и другое. Вот я человек, там, мало-мальски пишущий, играющий на инструменте и могущий что-то такое показать своё, что я сочинил. И я имею возможность делать это на сцене нашего театра. Во многих спектаклях звучат мои песни, мои стихи, мои музыкальные номера, какие-то интермедии, которые мною написаны.
   В "Пугачёве", например, там есть три неприсоединившихся мужика, которые всё время поют куплеты. Они стоят под колоколами, и они поют такие... Они вс… Они всё время гадают на троих и поют:

   Это я написал для них. <Смех в зале> И, значит, рядом с есенинским текстом звучат вот эти вот нижайшего уровня поэтические всякие такие смешные штуки. И э… многие артисты делаю тоже самое. Хмельницкий и Васильев стали профессиональными композиторами. Есть у нас актёр Смехов Вениамин, который написал несколько инсценировок для нашего театра. Валерий Золотухин, которого многие из вас знают и по фильмам, я с ним тоже много снимался, и по спектаклям нашего театра, он известный очень артист, он оказался замечательным писателем. Напечатал повесть в "Юности", выходит вторая повесть. А скоро выйдет книжка у него. И его э… способность собирать какие-то старые песни русские тоже использована. В спектакле о Пушкине звучат... звучит несколько песен. Например, такая песня, как "Пожары", которую он сам нашёл, выкопал э… из небытия, и вот она возродилась на сцене театра. Поэтому, вы понимаете, если ты имеешь возможность то, что ты написал, сам сотворил, и имеешь возможность на сцене своего театра это исполнить, то, конечно, совсем по-другому и работаешь, совсем по-другому играешь. И из-за этого у нас в театре вы никогда не увидите, чтобы люди играли вполсилы, чтобы они там халтурили, что ли, или только на технике работали. Вы увидите святой актёрский пот в "Пугачёве", вы увидите, что люди... Такое количество сил тратится, там, в "Гамлете", что это чрезвычайный труд, который, может быть, и доставляет удовольствие, но который можно выполнять только честно. Иначе это не перелетит через рампу. А в нашем театре это чаще всего летит через рампу. Людей это очень привлекает. Они знают, что когда придёшь в театр на Таганке, увидишь, что люди работают с потом и кровью, по настоящему. Вот и из-за этого тоже приходят. Значит, ну всё, я на этом закончу так вам делать рекламу театру. Он в ней не нуждается. Просто для знакомства.
   И я вам хочу сказать, что, конечно, всё вышеизложенное мною произвело на меня колоссальное впечатление, когда я приехал работать... пришёл работать в этот театр. И я думаю, и на моём сочинительстве отразилась необычайно компания,  которая составилась в театре. У нас удивительные люди бывают. И поэты, и… и самые лучшие писатели, которые теперь существуют. И мы с ними работаем. Вот, например, мы будем с Трифоновым после "Обмена" делать "Дом на набережной". И, вероятно, будем продолжать работать и с Андреем Вознесенским. И у нас бывают писатели, вот, "деревенщики", так сказать: Белов, Абрамов, Можаев, Астафьев. И Распутина, возможно, будем ставить. Короче говоря, все ныне живущие интересные писатели, поэты, и не только поэты, но и учёные, люди-личности из любых областей, они у нас и члены худсовета, и частые гости в театре. Вот. Так.
   Теперь. Есть несколько поэтических спектаклей в нашем театре, и из них особенно я люблю "Павшие и живые". Это был первый спектакль, в который я написал песни. Вот. Пес… Спектакль этот о поэтах и писателях, которые участвовали в Великой Отечественной войне. И многие из них погибли. Это Коган, Багрицкий, Кульчицкий. И м-м… было им тогда по двадцать–двадцати одному году, и они, в общем, ничего не успели сделать в этой жизни, кроме того, чтоб написать несколько прекрасных стихов, повоевать и умереть. И вот мы зажгли по ним Вечный огонь. Впервые в Москве Вечный огонь зажёгся на сцене у нас в театре, а не около Стены. Мы раньше зажгли его. Горит Вечный огонь, и по трём дорогам выходят поэты, читают свои стихи, потом уходят назад. У нас сзади висит чёрный бархат. Уходят, как в землю, как в братскую могилу, умирать, а по ним снова звучат песни, стихи. И это такой реквием по погибшим.
   И несколько из этих песен и стихов я написал для театра, для спектакля. Вот, пожалуйста, послушайте маленький фрагмент. Там будет несколько песен военных и стихов погибших поэтов. "Тот, который не стрелял".

<Аплодисменты, откашливается>
   Спасибо.
   Я часто пишу о войне и вовсе не потому, что, там, я... <смеётся> мне пришлось воевать. Нет, я не воевал никогда, хотя спрашивают об этом в письмах очень часто. Просто для своих песен я всегда стараюсь выбирать людей в крайней ситуации, доведённых до отчаяния, до предела. Для всех песен, даже для шуточных и комедийных. Там везде люди, у которых последняя степень нервного напряжения, у которых должно что-то сломаться, там, лопнуть. Они могут заглянуть в лицо смерти. В общем, короче говоря, в самый такой в нервный момент, в момент риска, а не тогда, когда они отдыхают или жуют. И из-за этого я часто обращаюсь к военным сюжетам.
   Но это не значит, что я сегодня буду вам показывать только военные песни. У меня много серьёзных песен, написанных в ироническом ключе. Вот. И щас послушайте шуточную песню, которая называется "Песенка о переселении душ". Вы знаете, что мы с вами не умираем. Индусы считают, что душа наша переселяется в животных, в предметы, в растения, в насекомых. Кому не повезёт — в ослов каких-нибудь, там, в каракатиц. Кому повезёт — и в людей. Кто куда сможет, в общем.

<Аплодисменты>
   Поехали в Австралию с вами теперь. Песенка о мангустах.

<Аплодисменты>
   Я попробую вам спеть песню, которой ещё нету, но которая — будет. Называется она "Ну, почему..." Нет, "На… Научная загадка".
          А... Не держитесь...

<Опущен 1 куплет>
<Аплодисменты, откашливается>
<Смеётся> Это такая маленькая зарисовка. Вы знаете, у нас сегодня если с географическим уклоном, я так понимаю, сегодня всё. <Смеётся>
   Поехали в Африку, что ли? <Оживление в зале, смеётся> Ну, давайте.

<Аплодисменты, смеётся, откашливается>
   Я надеюсь, что кроме, там, какого-то развлечения и кроме, там, каких-то поэтических поползновений, вы сегодня получите ещё и какую-то информацию для своей профэссии <смеётся> надеюсь. Вот.
   Теперича я вам спою ещё, потому что это тоже вас как-то касается. Спою песню про животных. У меня много про животных. Я их люблю всех. Вот. И… и щас спою вам песню про козла. <Оживление в зале> "Про Козла отпущения", правда. Другого козла.

<Аплодисменты>
   Вы правильно хотели сделать.
   Вы извините, что я прерываю ваши аплодисменты. Из... Среди многочисленных легенд, которые ходят обо мне, одна заключается в том, что я не люблю, будто бы, якобы, ч… когда аплодируют. Это неправда. Я нормальный человек и с уважением отношусь ко всем проявлениям моего зрителя. Вот. Но дело в том, что... дело в том, что мои выступления ведь, как вы обратили внимание, со… вовсе не похожи на эстрадные концерты. Это для меня встреча, которая, поверьте мне, может быть, мне даёт больше, чем вам. Потому что это есть возможность рассказать о том, что меня беспокоит, рассказать такому большому количеству людей. Хотя я хочу вам маленький экскурс в историю. Вместо того, чтобы рассказывать о своей личной жизни, как меня часто просят в записках. Спрашивают, сколько я раз женат был и сколько разведён. На этот вопрос я ответить не могу, потому что я сам забыл. Вот. Я лучше вам в другую... экскурс, но только совсем в другую область. Вот я когда начинал писать свои песни, я писал их только для узкого круга своих друзей, для своих близких, потому что я никогда не рассчитывал, что у меня будут такие колоссальные аудитории в стране. И э… я помню, что именно из-за того, что я писал это в расчёте на близких друзей, в них остался этот вот дружеский строй и настрой в этих песнях. И, возможно, они из-за этого стали известны и популярны. Именно из-за этого. Вот. Вот это то, чего никак не объяснишь словами и ничего невозможно воспринять никакими органами чувств, кроме, как вот подсознанием. Потому что э… вот я знаю, что тогда мы сидели за столом, существовала такая атмосфера доверия, непринуждённости, дружественная атмосфера. Мы сидели, выпивали или нет — я уж не помню. Разговаривали о будущем, и я показывал свои песни. Довольно часто. Их ждали мои друзья всегда. И я был абсолютно уверен, что то, что я им расскажу песнями своими, им будет интересно. И вот уже ушло сколько времени. И многих... "иных уж нет, а те — далече". Многие из моих друзей уже... некоторые погибли из них. Вот. Но э… я постарался протянуть вот это настроение, э… про… постарался протянуть через все эти времена и места, где бы я не пел. Я стараюсь сохранить вот эту атмосферу, которая была у меня когда-то с моими друзьями. Я понимаю, что за столом лучше, потому что после второй–третьей и так все друг друга любят, уже и петь не надо. Вот. Но всё-таки вы... всегда ко мне люди приходят в гости за песнями, а я приезжаю к ним в гости в их институты, там, или в Университет к вам, или на какие-то работы тоже. И вот это... я это больше всего ценю, больше всего люблю, если устанавливается между мною и залом, между залом и мной вот это нечто, что не определишь словами и нельзя воспринять ни носом, ни ухом, ни глазом. Что-то такое, чего невозможно ни... Это есть атмосфера, которая возникает. Она бывает только когда ты общаешься в… с близкими со своими друзьями. Я понимаю, что до конца я эту миссию выполнить не могу, но стараюсь. И в этом во многом вы мне помогаете. Поэтому я прошу вас, чувствуйте себя непринуждённо. Аплодисменты — они не то, что мешают, но они, в общем, не… не из этого, они уже из... из... из последующего. Понимаете? А вот тогда не было, никто мне не аплодировал тогда. Вот. Поэтому я буду подымать руку, вы так взорвались и прекратили, понимаете? Ладно? <Оживление в зале, откашливается>
   Теперь, ну, я хочу вам ещё показать из географического чего-нибудь. Значит, вот песня, называ... У меня о каждом городе, в котором я бываю, остаются зарисовки. Почти о каждом. И была такая зарисовка в… о Ленинграде, если помните:

   И вот такая же песня у меня случилась о Париже. Сделана она в форме письма моего... моему другу. Называется "Письмо из Парижа".

<Опущен 1 куплет>
<Аплодисменты, откашливается>
   Вы знаете, я не... Вот из-за того, о чём я вам рассказал, и что вот этот угол с таким интересом слушал, вот об этих компаниях моих прежних дружеских, в которых, кстати, были такие люди, как, например, Вася Шукшин, Тарковский Андрюша, такой Лёва Кочарян, прекрасный наш друг и которого нету тоже. Вот. Много там было людей интересных и вам знакомых. Артур Макаров — писатель и сценарист. Вот такая была компания. Вот и... и тогда то, о чём я вам рассказывал, именно вот это вот, вот это вот настроение, оно мне даёт возможность всегда, и я имею право никогда не придумывать перед началом, что я буду петь. У меня никогда нету плана. Вот вы спросите тех, которые были на прошлом. Я повторяюсь только в песнях, но я всё время... что-то мне приходит на ум новое. И я всегда, именно из-за того, что каждый раз вы разные. Вы в зале другие. И я не могу, не то что не имею право, не могу, если б даже очень хотел, я не могу точно спеть так же, как в прошлый раз. И потом, мне самому неинтересно повторяться. Вот. И это мне... мне... мне хорошо от этого работать, понимаете? Вот. <Смеётся> Ну, ладно. Чё это я так? Не знаю, я чё-то простукиваюсь, но... но, наверное, понятно, чё я хочу сказать. Вот. Что у меня не намеченная программа, поэтому вы извините, что... если это не идёт в строгой такой, академической форме, когда всё ясно, чётко: отпел, отаплодировали, ушёл, поко... <оживление в зале> покобенился там, сделал вид, что, значит, хотел уходить, потом снова вышел — все говорят: "Какой!.." <Смех в зале> Так.
   Я хочу вам спеть песню, которая посвящена вам. Я её написал, именно так, больше всего к студентам. Называется песня "Чужая колея".

<Аплодисменты>
   Спасибо.
   Теперь ещё одну песню хочу вам показать из серии вот таких монологов. Меня часто спрашивают в письмах, почему, дескать, там: не воевал ли я, не плавал ли, не сидел ли, не летал ли, не шоферил ли. Это оттого, что почти все мои песни написаны от первого лица. Я почти всегда говорю "я". Их принято называть "песни-монологи". Но это уж кто как хочет. Это не из-за того, что я всё это прошёл, потому что понадобилось бы мне много жизней для этого. А оттого, что то, что мне рассказывают люди, или я, там, где-то встречу сам, это, вероятно, воспринимается мной и пропущено через душу мою и голову, как если бы это было со мной. И поэтому я имею право при какой-то доле авторской, там, фантазии говорить "я". И там ма… м… моё присутствует. Вот. Хотя бы то, что я взял да и зарифмовал. Вот. И из-за этого так часто я пою от себя, от имени моих персонажей, часто меняя. И ещё, вероятно, оттого, что я — актёр, что профессия моя — актёр, и что я имею возможность менять маски, что ли, если можно так сказать. Прожить какой-то кусочек, там, две–три минуты, в чужой роли, исполняя написанное самим мною вот эти вот самые стихи.
   Вот я хочу вам показать песню, которая называется "Дорожная история". Э… Такой монолог тоже человека. И… и пускай вас никогда не обманывает, если я пою от имени человека какой-то профессии. Это вовсе необязательно принадлежит только этой профессии. Совсем нет.

<Опущен 1 куплет>
<Аплодисменты, откашливается>
   Спасибо.
   Сейчас в последнее время очень много различных разговоров идёт о чудесах, которые, якобы, вокруг нас существуют. О том, что, там... о летающих тарелках, например. Некоторые их видели, некоторые летали в них. Я видел л… какие-то лекции, где там триста тысяч свидетельств очевидцев. Один перечень займёт дней пять. Вот. Ну и, там, на Филиппинах, говорят, режут без ножа врачи. Один человек мне показывал тело своё и говорил: "Вот тут вот, вот тут..." Там не было ничего. Он меня уверял, что они тут резали и чего-то доставали. Ну, я никогда не... Не то, что... Я и на веру не принимаю всё сразу — сначала пощупаю. А потом... Но всё-таки я никогда ничего не отрицаю и хотел бы, чтоб это было так. Однако, вот про Бермудский треугольник... Я там был, плавал. Вот. Э… Совсем много всяких домыслов. Такие просто поразительные истории рассказывают, что даже вынуждено было телевидение на это откликнуться, и газеты, и… и всякие журналы, где идёт полемика. Зигель, например, он поборник тарелок, всех этих предметов. Я как-то давно, давно... Вы знаете Зигеля, да? Я как-то давно... Вот вам расскажу один курьёзный эпизод про него. Хотя не надо, ладно, Бог с ним. <Оживление в зале> Вот. Короче говоря, в какой-то момент, несколько лет тому назад, я необычайно увлекался этим. Могу вас уверить, что ни одной фантастической книжки, научной фантастики или, там, ненаучной — любой, не выходило без того, чтоб я её не прочитал. Я читал всё буквально. До... Могу отвечать — всё что было на русском языке я прочитал. Более того, я читал все эти журналы и псевдонаучные, и полунаучные, и ги… супернаучные, и так далее. Раз в неделю, в две, учёные молодые ребята, там, наук... до докторов делали мне обзорную лекцию. И до сих пор я продолжаю эту практику, правда, реже, по поводу того, что происходит сейчас в науке, куда это всё идёт и так далее. Вот. Поэтому я к этому относился довольно серьёзно. Можете мне поверить. Поэтому то, что я вам щас спою, не считайте... Это просто шутка. Так, один из многочисленных взглядов на вещи. И вот о Бермудском треугольнике, значит, я написал такое, простит меня Капица наш уважаемый, э… я написал песню "Письмо в редакцию телевизионной передачи "Очевидное и невероятное" из сумасшедшего дома". <Смех в зале>

<Опущено 3 куплета>
<Аплодисменты>
   Что?
   ГОЛОС ИЗ ЗАЛА: «Дорожная» <неразборчиво>.
   Зачем?.. <Оживление в зале> Ну вот, вы подумайте, ну о чём вы спрашиваете. Вы нормальный взрослый человек. Я же ведь пою сегодня только своё. Я прочитал единственное стихотворение, так, чтоб просто завершить рассказ о войне. Я не пою никогда ничего чужого. Даже на стихи Пушкина. Тем более на стихи Пушкина. Потому что я не певец. Это жанр — авторская песня, это есть стихи, которые исполняются под гитару. Это просто для удобства, для того, чтобы ещё сильнее воздействовать на людей. Это моё, это то, что я придумал. Я имею это право э… петь. Вот с этим петь. Или, там, какое это пение, к дьяволу. Вот. С гитарой. Ну как я буду петь чужое? Вы бы ещё меня попросили спеть арию Ленского. <Оживление в зале> Вот. Ну, я понимаю, песня очень хорошая, «Дорожная», правда. Хотя там я даже принимал участие в сочинительстве музыки... музыки.
   Вот сбил меня с мысли, я чё-то хотел умное сказать и не получилось. Нет, правда, вот вы знаете, есть эстрадная песня и есть авторская песня. И эстрадная песня делается несколькими людьми: отдельно поэт, отдельно композитор, отдельно певец — тоже автор исполнения, интерпретации. Всегда есть оркестр, смена номеров, свет, рампа, там, которая, так, граница между залом и сценой, и так далее, и так далее. Эта песня — совсем другое дело, чем то, чем мы занимаемся. Она имеет свои достоинства. Всегда сделана крепко. У певцов хорошие голоса. Они там поют очень х... обученные они все люди. Оркестр звучит хорошо. Бывают оркестровки. Но она, к сожалению, лишена неожиданностей, импровизационности, эта песня. Она делается... раз навсегда сделают, и поют всегда одинаково они. Ничего вас нового не подстережёт на выступлении, никаких новых нюансов и поворотов в ней не будет, потому что так уж сделано. Оркестр звучит и уже никуда не остановишь. Поезд ушёл. Вот. И более того, они очень мало внимания, меньше всего внимания уделяют словам, текстам. Вот. И иногда бывает такое, что просто там... ну, даже до смешного иногда доходит. Там, песня эта вот знаменитая, которая была:
          «На тебе сошёлся клином белый свет,
          На тебе сошёлся клином белый свет...»
   Помните, да? Опять:
          «На тебе сошёлся клином белый свет,
          И мелькнул за поворотом санный след.

          Я могла б побежать за поворот,
          Я могла б побежать за поворот,
          Я могла б побежать за поворот...»
   Но что-то там не даёт... Ну вот, вы подумайте, ну что, <смех в зале> ну вообще, ну при... Ну что... А ведь два автора. Два автора у этого текста. А? <Оживление в зале, аплодисменты>
   Я не для этого совсем. Вы понимаете... Или, предположим, бывают песни, которые даже запали, очень навязли в ушах, стали шлягерами. Это песни, которые я называю, там, одногодки, двугодки, трёхлетки и так далее. Вот. Это песни... они потом уходят, потому что всё-таки по теперешним временам, в век такой информации колоссальной хочется и со сцены что-то услышать. Не только как, а что. И самое главное — что. И поэтому, когда тебе говорят, там: "Яблони в цвету — какое чудо!.." Ну и что. Ну и вот ты думаешь, ну и «Тополи в пуху — какое...» <Смех в зале> И так много можно назвать чего. А рядом с этим стихи Есенина я всегда привожу в пример:
          «Всё пройдёт, как с белых яблонь дым.
          Увяданьем золота охваченный,
          Я не буду больше молодым...»
   И вот э… сразу понятно, что там... там-то поэзия, а тут не пойми что. Верно? Я не хочу всё огульно охаивать, сейчас стали многие поэты писать для эстрады, и многие певцы стали это понимать, но, к сожалению, ещё не слишком. Вот такая разница. А мы всё делаем сами. Я пишу и текст, и музыку, и сам исполняю это на людях. Песня подвижная, люди каждый раз другие… импровизационная... Всегда есть второй план, всегда есть подтекст, всегда что-то за этим не спрятано, но скрыто, и поэтому хочется послушать это второй и третий раз дома. И мы во многих домах находимся в виде магнитофонных плёнок в свёрнутом состоянии. Но чувствуем себя там очень хорошо. Вот.
   Значит, я хочу вам спеть ещё одну шуточную песню, которая называется "Инструкция перед поездкой за рубеж, или Пол..." <Аплодисменты> И это знаете?! Что ж это такое? <Смех в зале> Всё знаете. Щас одну спою, которую точно не знаете. Я не могу…

<Опущено 2 куплета>
<Аплодисменты>
   Вторая серия "Случай на таможне".

<Аплодисменты>
   Ну и наконец, я хочу вам показать песню, которая является как бы ответом на добрую половину тех вопросов, которые мне задаются в письмах от моих корреспондентов. Я даже п… нап… пытался написать песню, чтобы ответить на всё, но на всё невозможно — получается такая гигантская песня, что это невозможно. Но вот на… часто спрашивают, что я люблю, чего нет. Ну вот, я спою вам песню, которая так и называется — "Я не люблю".

<Аплодисменты>
   Я думаю, что в большинстве записок скрыто требование или просьба спеть что-нибудь. Я эти записки не буду читать.
   Значит, "Не могли бы..." И я дум... понимаете, у меня песен, примерно, семьсот или восемьсот, или, может быть, больше, я даже не знаю. Столько же стихов и ещё я и прозу пишу. И я всё равно... <смеётся> и я всё равно не могу... <Смех в зале> Там говорят: "Помоги завтра на "Мастера и Маргариту"...
   Это я спел. Э... я всё равно всё не перепою, ну вот так, потихонечку. Я ведь не был здесь семь лет, вы знаете. Я был последний раз... Нет, семь лет я был назад. У? Здесь, здесь. Здесь, да и тут… Нет, не здесь. Нет. Я помню, что вот в эти окна покал... Нет, на химическом факультете я был. Нет, нет, я точно помню, что там были гигантские окна, и за окнами, несмотря на мороз, были люди. Я всё время боялся, что они упадут. Там они снаружи были, как... <Оживление в зале> Вот, так что для меня это сегодня... Я тогда сказал, что я не буду, потому что какую-то девочку очень сильно задавили. Был такой эпизод, нет? Что, прям, даже приехала машина? Это не у вас было. Я тогда-то часто бывал здесь, так что был и здесь, вероятно. Но там вот было очень нехорошо.
   "Скажите, пожалуйста, как вы относитесь к театру-студии Спесивцева и самому режиссёру? Не считаете ли вы, что творческий характер театра Спесивцева родственен характеру вашего театра?" Как это может быть иначе? Не просто родственен, а очень много он слямзил просто, чего возможно. <Оживление в зале> Вот. Я к нему как отношусь, я с ним вместе работал. Я, вы знаете, я, к сожалению, не видел его спектаклей. Я знаю по на... Я не могу говорить, когда я не видел. Вот. И к нему я относился с симпатией, он хорошо занимался... он был... пантомимой занимался, был терпим очень и трудоспособен всегда. Ну а как он, как режиссёр, и что, я не могу вам сказать. Не могу никак. Не знаю. <Откашливается>
   Так. "...И что много песен для детей. Напишите, пожалуйста, песню про маленького принца". Возможно, будет песня. Знаете, у меня с детскими вещами просто — как <смеётся> трагедия детская. Потому что я давно писал детские стихи, у меня даже есть книжка детская. Там примерно на... там на три–четыре печатных листа. Это очень большая книжка стихов детских. Целая такая поэма, состоящая из девяти частей. Но когда я её принёс однажды в редакцию, какой-то человек, я не помню, как его фамилия, написал, что вот, мол, дескать, Горький сказал, что для детей ещё... А он, мол, почему он не пишет так, как пе... Не знаю, что-то он такое говорил. На что я спросил у редактора, который сначала был в восторге, а потом сник, я говорю: "Кто это такой?" Она говорит: "Это очень известный детский писатель". Я говорю: "А он меня знает?" Она говорит: "Конечно". Я говорю: "А я его нет". Вот на этом мы и разошлись.
   После этого я много пита... пытался писать для детей и, наконец, вышла пластинка "Алиса в Стране Чудес", в которой... Вы знаете, мои детские песни — они не совсем детские. Но это даже и неважно. Они... дети их очень хорошо понимают. Вот. Но и взрослые тоже. И я буду продолжать писать, вероятно, для детей, и хотел бы очень для них, но... Это, к сожалению, не только от меня зависит. Там такая мафия. <Откашливается, оживление в зале> Вот э... Тут всё есть... Это я почему... Я не кидаю, не бросаю, извините, что я так не... Это не из пренебрежения, просто некуда мне их положить. Я их соберу потом.
   Э... "Раз я слышал песню про... про тёщу..." Да, была песня про т… не одна. <Оживление в зале> Была про тёщу в Марьиной Роще. Так.
   "Расскажите, пожалуйста, о съёмке в фильме "Бегство мистера Мак-Кинли". Спойте песню "Баллада об ор...". Вероятно, это написал человек, который был как-то на съёмках, да? И там, может быть... Нет? Вид… Видите, в чём... Это удивительно, что вы знаете, потому что они не вошли. Это тоже одна из небольших драм. Но их так много. Из, примерно, пяти работ, которые делаешь, только одна доходит до зрителей. Так было и в "Мак-Кинли". Там написано девять колоссальных баллад, которые занимают по времени минут сорок. И они... на этих балладах должно было строиться действие. Я должен был играть уличного певца, чере... который ведёт повествование всей этой картины. Но у нас получилось несоответствие между матерьялом и моими песнями, потому что я написал песни, как всегда обычно, драматические, с большим напряжением, а повествование картины такое, ну, р… задумчивое, оно такое тягучее. И они как-то не смонтировались, что ли, я не знаю. Там осталось, в общем, с гулькин нос, к сожалению. Ну а в "Мак..." был... была интересная задумка. Думали-то мы интересно. У нас, например, была целая колоссальная сцена на пустыре хиппи. Ко... Я написал оперу маленькую такую, отжатую оперу, где попытался философию вот этого движения там выразить, и был... было с хором это исполнено и снято. Но, к сожалению, в картину не вошла. Была такая молитва хиппи, как заклинание, как та… такой, ну что ли, такой привет, э… и… ну, уважительный привет красивым молитвам, которые раньше существовали. Вот. И потому, что все эти спиричус, они же... это же молитвы. Я хотел немножечко написать так, в таком плане, и был... и есть это ве… Вы знаете, может быть, мне ещё везёт как-то, потому что люди на магнитофон пишут. Может быть, я их спою на пластинке. Я собираюсь сделать новую пластинку, несмотря на то, что две, которые я сделал, так и лежат, и не вышли никогда. И, может быть, никогда и не выйдут. Но я всё равно буду новую делать. И там я спою ещё несостоявшиеся шесть вещей, шесть баллад из "Робин Гуда", из фильма "Стрелы Робин Гуда", в который написаны были шесть баллад, и были в этой картине потом. Тоже они выпали. Но это не от меня зависит. Вы понимаете, тут это мы влезем с вами в дебри. Просто есть какие-то люди, которые чего-то считают... Вот. И, значит... Но всё-таки, по-моему, получится, чтоб эти баллады были спеты. Так что, видите, я их... с ними, может быть, произойдёт какое-то возрождение. А бывают такие люди, которые никогда не прорвались, вы понимаете. Может быть... Для меня это не первый шанс и не последний. А для них, может быть, первый и последний. И вот это вот очень печально. Ну а я имею возможность спеть вам, а вы как-то вот запишите, там человек сидит, и узнают об этом люди. А бывает так, что и никогда. Это жаль.
<—>  
   "...почему кричат?" Вы знаете, я всё-таки так на этом хочу закончить. Щас я вам... Вот. Я не пою "на бис", потому что, я повторяю, это никакой не концерт. Можно было бы уйти, там... Я ж вам говорю. Я всегда пою то, что вот как-то у меня выстроилось. Я сам чувствую, когда надо закончить. Лучше вовремя уйти всегда, вы знаете. Вот. И давайте мы договоримся с вами — до новых встреч. Здесь было в этот раз хорошо, и я с удовольствием буду приезжать к вам, потому что я убеждён, что семена падают в благодатную почву. Вот. А это самое главное для меня. Благодарю вас. Всего доброго.
<Аплодисменты>

<В стороне>: Соберите всё, если возможно, <неразборчиво>. Дайте, я тогда проскочу.
<Аплодисменты>

        Появление сообщений об ошибках при обращении к файлам RealAudio, mp3, txt означает, что к серверу, на котором размещены эти файлы, нет доступа. Повторите запрос спустя некоторое время или на следующий день.
        Об ошибках в работе сайта Вы можете сообщить нам по e-mail .

        Если Вы располагаете любой информацией об этой записи (воспоминания очевидцев, недостающие песни, песни в полном объеме или с лучшим качеством, отсутствующие комментарии, фотографии, публикации с упоминаниями и т.д.), пожалуйста, свяжитесь с нами по e-mail :