<Музыкальная заставка>
   ЛЮБИМОВ Ю.П. : <…> Вы там бы сняли немножко в фойе макет театра. Ну... <…>
   Miroslav Belovič (на сербском): Белградский фестиваль «Театр Наций» - без сомнений, самое большое театральное событие 1976 года, которое началось вчера пьесой «Гамлет» в особенной режиссёрской интерпретации Юрия Любимова. Его современный поэтический, метафорический взгляд на эту уникальную, великую трагедию Шекспира, эту «театральную Библию», вызвал большой интерес.
   Прежде всего, представляем наших гостей. Это – главный режиссёр Театра на Таганке – Юрий Любимов. Тут и наш дорогой гость – Владимир Высоцкий – исполнитель роли Гамлета. Между ними переводчик – Мирка Янкович.
    Юрий, я бы задал один вопрос. Твой спектакль очень многое говорит. Но знаю, когда Ибсен был в Лондоне, Шоу спрашивал его по поводу пьесы «Нора», спросил: «Что Вы хотели сказать в «Норе»?» И Ибсен ответил: «Что сказал, то и сказал». На что Шоу возразил: «А что не сказали, то не сказали». Вот и я сейчас хочу у тебя спросить: каким образом ты всё воспринимаешь, как создатель этой пьесы? Что ты на самом деле сказал, а что так и осталось не сказано?
   Mirka Jankovič: (Переводит на русский)
   ЛЮБИМОВ Ю.П.: - Спасибо! - Ты мне очень неудобную дал позицию. Я повторю щас, что ты мне сказал: «Что я сказал, то я сказал».
   Miroslav Belovič (на сербском): - Да, а что ты сказал?
   ЮЛ: - То не сказал… - Ну, это шутка.
   Mirka Jankovič: (Переводит на сербский)
   Miroslav Belovič (на сербском): - К «Гамлету» обращаются все поколения. Что было главным импульсом, который заставил тебя взяться за это дело?
   Mirka Jankovič: (Переводит на русский)
   ЮЛ: - Ну, толчок был странный. Потому что я долго готовился к «Хроникам» Шекспира. Вот Высоцкий всё ходил и, значит, мне: «Хочу Гамлета сыграть! Ну, ну, ну, хочу Гамлета сыграть». Ну а я как-то так, уклонялся. А тут, значит, я все эти «Хроники» сочинял, просто я хотел сделать из «Хроник» Шекспира – от Ричарда Второго, через Генрихов, до Ричарда Третьего – такую панораму…
   …историческую…
   ЮЛ: - Да, характеров.
   Miroslav Belovič (на сербском):- Один спектакль.
   ЮЛ: - Один, один спектакль, один.
   Miroslav Belovič (на сербском):- (?)
   ЮЛ: - Да, а значит, всякие инстанции, которые занимаются управлением искусства, значит, всё им казалось, что не надо. Хотя англичане это делают. Что я хочу, и что я не очень уважительно отношусь к Шекспиру. Но, по-моему, я более уважительно, чем они, потому что я, просто старался его сделать, как все мы его понимаем. Вот. И когда разговоры с <неразборчиво> пришли в тупик, они сказали: «Ставьте любую каноническую пьесу Шекспира». То я в сердцах сказал, что: - Хорошо, щас я поставлю, вот это, и написал это, что я буду ставить «Гамлет». Вот и первый раз за всю мою режиссерскую, так сказать, жизнь, (которая не очень длинная, но уже порядочная, 13 лет, в общем, ой, даже 14) первый раз, когда я ушёл в растерянности, потому что у меня не было режиссёрского плана... заранее. То есть, я знал пьесу, я даже, в общем, должен был играть в Вахтанговском театре давно, тоже намного, коне... конечно, тогда я моложе был. Гамлетом я должен был играть, я и Астанков. Но Астанков-то сыграл, а я нет. Вот. Так что я пьесу знал, конечно, прекрасно. Но как, как её сценически решить в пространстве, и как… ну, своей эстетикой её делать, эту бессмертную, действительно, пьесу, через которую, по-моему, каждое поколение должно проходить, особенно мы, люди театра, как-то не можем, хочется, во всяком случае, поставить эту пьесу обязательно. И Мейерхольд покойный мечтал всю жизнь. В общем, всё, это понятно, почему... ты сам об этом сказал.
   Miroslav Belovič (на сербском): - Я бы попросил Мирку перевести главное в этом рассказе, чтобы публика всё это поняла.
   ЮЛ: - Ну, вы тут порежете.
   Mirka Jankovič: (Переводит на сербский)
   ЮЛ: - Если вот такими периодами трудно — Вы меня троньте, и я сразу прекращу, а то, может, Вам трудно переводить вот так.  
   Miroslav Belovič (на сербском): - Володя, у меня один вопрос. Вы давний соратник Юрия Петровича. В театральной терминологии мы говорим о «мейерхольдовском режиссёрском почерке», «вахтанговском»… Но сейчас, в современном театре, можно говорить и о «любимовском почерке». Могли бы Вы сформулировать, что для Вас, как для актёра, является квинтэссенцией любимовского стиля работы, любимовской режиссуры.
   Mirka Jankovič: (Переводит на русский)
   - Ну вот э… Мне кажется, что самое… (я очень коротко если) мне кажется, что это всё время эксперимент. И как-то на одной репетиции Юрий Петрович нам говорил: «Да что вы всё…». Он всё время пытается… он делает очень много вариантов. Значит, есть решение, но вариантов, как… для лучшего воплощения, чтобы это было ярче, мы пробуем очень часто, очень много вариантов, много-много вариантов. И Юрий Петрович очень часто говорит: «А почему вы так удивляетесь? Вот Достоевский даже по сорок вариантов писал какой-то сцены». У него зачёркнуто-зачёркнуто и сороковой вариант только оказывался для него, хотя уж он всё держал в голове. И всё-таки он всё время пробовал, пробовал, вот, находил формы для воплощения — по сорок вариантов. И вот у нас в «Гамлете», например, во время работы над «Гамлетом», было несколько сцен, когда мы пробовали прямо на сцене, вот сейчас, в данный момент, по… У нас было решение, например, сцены с призраком, с отцом, с тенью отца Гамлета - семнадцать вариантов — и я даже записывал, какие они были. Они были совершенно разные — про одно и то же — но совершенно разные.
   Miroslav Belovič: Что... <...> - ??     
   Что для нашего спе… что ярче, что э… что будет самым-самым, ну что ли, отжатым таким, чистым. И наконец, самый последний вариант вот был взят. И так много-много сцен и почти во всех спектаклях мы делаем так. Мне кажется, вот, эксперимент, вечный эксперимент, всё время пробы, пробы, пробы — вот это самое главное, что делает Юрий Петрович…
   Mirka Jankovič: (Переводит на сербский)
   Miroslav Belovič (на сербском): - Юрий Петрович, твоя постановка не могла бы выйти в старом, патетичном, помпезном театре. Тут видно режиссёрское желание именно современной интерпретации. Начиная с песни на стихи Пастернака в начале, до текста, который можно услышать в самом конце. Таким современным режиссёрским инструментом, как метафора, ты как бы рассчитался со всеми прочими толкованиями «Гамлета». Что ты думаешь: угадал ли ты сущность этого вызова? И что вообще своей фантазией ты хотел воплотить, против чего ты боролся?
   Mirka Jankovič: (Переводит на русский)
   ЮЛ: - Ну ты, в общем, сам ответил половину вопроса, сказав, что вот, мне хотелось… У нас чаще всего, всё-таки, Шекспир ставился в таком, несколько ну, что ли, так в традициях девятнадцатого, что ли, века. В таком, помпезном очень, несколько такой приподнято-романтическом стиле. И поэтому, мне хотелось в… полемически доказать другое: что он более реален, более земной, более точный, несмотря на свои гениальные поэтические качества, заложенные в пьесе. Но вот эта… вот эта сторона – мои полемики с рядом спектаклей шекспировских, толкнула меня на мысль, что – нет декораций, только занавес вот этот, который ходит в разных направлениях, и работает в совершенно разных ипостасях.
   Mirka Jankovič: (Переводит на сербский)
   Miroslav Belovič (на сербском): - Разрешите представить нашего коллегу – Юрия Соучека из Словенского Народного Театра. Это – Юрий Петрович Любимов, Владимир Высоцкий. Познакомьтесь. Владо Йоконович. Своего друга Живановича ты знаешь. Прошу. Я вот бы что хотел сказать: мы в Белграде пять лет ждали театр на Таганке. И вот, наконец, Любимов со своими артистами до нас доехал. Я видел много спектаклей его театра, и видел первый, который был своего рода появлением его театра – «Добрый человек из Сезуана». Мне кажется, что Любимов, как современный режиссёр продолжил блестящую традицию великих русских режиссеров – Станиславского, Вахтангова, Таирова, Мейерхольда, которые вписали новые страницы в историю мирового театра. Важным является то, что изначально Любимов был актёром. Недовольный отношениями в театре, недовольный традиционным обликом театра, он в свои сорок пять лет делает театральную революцию – вместе со студентами ставит Брехта и создаёт новую форму театра, ни на что не похожую. Это не Вахтангов, не Мейерхольд, не Брехт, не Станиславский. Это уже был просто Любимов, для меня прежде всего поэт сцены. И интересно, что каждый новый его спектакль был примером этого нового театра. И Таганка стала чудным, волшебным местом в Москве, к которое приезжают настоящие любители театра со всего мира. Здесь, на Таганке, всегда происходит что-то новое. И в этом спектакле, в гениальном переводе Пастернака, и здорово, что он начинается его великой песней, Любимов создал Гамлета нашего века. Это его отношение к нашему веку – страшному, который распространяет круги ада Данте… Но Любимов, несмотря на то, что касается глубин Достоевского, сохраняет веру в человеколюбие. И, несмотря на огромную отстранённость от окружающего мира, Гамлет Высоцкого обладает исключительными, тёплыми человеческими качествами. Поэтическая форма Любимова – сложная и возвышенная, является одним из самых ценных аспектов современного театра. Любимов – современный режиссёр, но он не делает из моды принцип. Его темы и пути глубокие, аутентичные. И мы очень рады, что кроме «Гамлета» можем увидеть и другие спектакли. Такие как «А зори здесь тихие» и старый спектакль по Джону Риду «Десять дней, которые потрясли мир». Сегодня мы затронули тему Гамлета. Я думаю, что о спектакле Любимова в интерпретации Высоцкого будут еще писать, анализировать. Динамичная театральная жизнь Югославии с невероятным интересом отнеслась к феномену Шекспира и Гамлета. И, я думаю, что об этом будут долго еще говорить в прессе – и в наших новостях, и в ваших газетах. К сожалению, наше время в эфире закончилось. Я бы поблагодарил всех наших друзей, которые приехали из других городов, наших друзей их Белграда, а прежде всего – наших зарубежных гостей и Вас, Мирка, за такой прекрасный перевод.
   ЮЛ: - Только одну фразу.
   Miroslav Belovič (на сербском): - Пожалуйста, Юрий.
   ЮЛ: - Если я вижу, что актёр не оправдывает форму… Во-первых, если я вижу, что он уже, что ли, формален в этой форме, то это для меня – нет большего горя. Я вижу, что это сразу не действует, не контактуется со зрительным залом. Или я, значит, начинаю актёров донимать этим, приставать к ним, так что, наверно, им уже тошно на меня глядеть, а меня это всегда очень огорчает. Потому что, если только актёр формален, то спектакль – идеально гармоничный, идеально слаженный по всем компонентам – он всё равно рассыпется.
   Miroslav Belovič (на сербском): -(-)
   ЮЛ: - Он рассыпется!
   Mirka Jankovič: (Переводит на сербский)
   ЮЛ: - Я думаю, что огорчительно для режиссёров, но это так.
   Vlado Jokanović (на сербском): - Если бы я был помоложе, обязательно приехал бы к Вам, поучиться у Вас.
   ЮЛ: - Спасибо, Вам!
<Музыкальная заставка>

        Появление сообщений об ошибках при обращении к файлам RealAudio, mp3, txt означает, что к серверу, на котором размещены эти файлы, нет доступа. Повторите запрос спустя некоторое время или на следующий день.
        Об ошибках в работе сайта Вы можете сообщить нам по e-mail .

        Если Вы располагаете любой информацией об этой записи (воспоминания очевидцев, недостающие песни, песни в полном объеме или с лучшим качеством, отсутствующие комментарии, фотографии, публикации с упоминаниями и т.д.), пожалуйста, свяжитесь с нами по e-mail :