<Аплодисменты>                                                                                                                                      <—>
   ...по нескольким причинам, во-первых, чтобы у вас исчезли последние сомнения, что перед вами тот самый человек, которого вы ждали. Вот. Ну, теперь, я думаю, не перепутаете, потому что услышав голос... Хотя так много появилось подделок в последнее время, что я сам уже путаюсь — где я, где не я. Появился, например, один такой человек, который называется Жорж Окуджава. Значит, фамилию он взял Окуджавы, а поёт моим голосом не мои песни, так что вот такой <неразборчиво> человек. Не знаю, почему он такой псевдоним взял, и… Ну если говорить о подражательстве, я никогда никому не подражал и вообще считаю это праздным занятием <неразборчиво>. Ну, ладно, это… так, в шутку, а если всерьёз, дело в том, я считаю, что у песен, вообще у песен, если они того стоят, более счастливая судьба, чем у человека. Потому что хороший человек — он очень много нервничает, беспокоится за близких за своих, дёргается, ну и, конечно, помирает раньше, чем плохой. Это вы знаете все прекрасно, потому что много медиков тут. Вот, а с песней наоборот как раз обстоит. Песня, если она того стоит, она живёт дольше, ей можно продлить жизнь. Вот эта песня, "Братские могилы", я её спел с самого начала, в первый раз в жизни в картине, которая называлась " Я родом из детства". В этой картине...
<—>
   …называется "Тот, который не стрелял".

<Аплодисменты>                                                                                                                                      <—>
   …будут сегодня и такие, и такие вещи, чтобы было интересно и мне, и вам. Вот щас послушайте песню, которая называется "Песенка о переселении душ". Ну, это... Каждая религия даёт нам с вами надежду на какое-то будущее, на рай или на ад. Значит, мы с вами не заканчиваем на этом, наше… на земном, существование, не… ни… ничто не кончается, это маленький отрезок, а дальше всё начинается основное. Вот. А индусы, они ещё более изощрённо... Философски к этому вопросу подошли и вообще, считают, что душа наша после смерти переселяется в животных, в предметы, в растения, в насекомых, в камни. В общем, кто куда сможет... <смех в зале> без всякого ордера, всё зависит от того, как ты себя в этой жизни вёл. Вот так. От этого всё и зависит.

<Аплодисменты> 
   <Неразборчиво>, а щас не могу, думаю, а вдруг она какой-нибудь дамой была <смех в зале> и уже пожалеешь. Я уж не говорю про людей.
   Называется она так: "Песенка ни про что, или Что случилось в Африке". Это детская народная песня, под неё хорошо маршировать в детских садах и санаториях. В маршевом ритме таком...

<—>
   …Париж. Вот дело в том, что почти все вещи, которые я пишу, думают люди, что я обязательно через это прошёл. Но это не совсем так, надо было б просто много жизней, для того, чтоб хотя бы это практически пройти через это количество вещей там, и пошоферить, и быть подводником, и так далее. Ничего подобного, это всё придумано, девяносто с лишним процентов, а там на остальное приходятся уже наблюдения, рассказы, какие-то собственные впечатления. А, в общем, конечно, они все придуманы и выдуманы. А ведь иначе не было б никакого в них достоинства, потому что зарифмовать что-нибудь тебе более или менее известное — это может всякий. Это, в общем, не самое главное в стихосложении, так. Вот, и...
 А песня, которую я щас вот вам покажу, я её даже не могу назвать песней, потому что в ней нет, в отличие от других вещей, нету никакой авторской фантазии ни доли, ни йоты . Это на сто процентов чистая правда. Я такие вещи писал и раньше. Вот зарисовка, на что упал взгляд в данный момент, взял и зарифмовал, чтоб не забыть. И потом оказалось, что это может быть… прозвучать, как песня. Ну, это такие впечатления. Вот был о Ленинграде у меня был… была такая зарисовка:

   Вот такая была о Ленинграде. А то, что я вам щас спою, называется «Зарисовка о Париже, или Письмо к другу”. Мы были в Париже в позапрошлом году, может быть, многие не знают, потому что это не сильно освещалось в прессе. Вот. Мы получили даже премию — премию Французской критики за лучший иностранный спектакль года. Это был "Гамлет", так что мне особенно было приятно, потому что я там исполнял центральную роль. Но дело в том, что, вот, вы знаете, там было двести театров, в прошл… в том году, когда мы были, так что конкуренция была колоссальная. И даже в тот период, когда мы играли "Гамлета", в самом Париже, там играло ещё пять иностранных трупп, тот же самый спектакль. Так что, в общем, зря такие призы не даются. И жалко, что про это даже нигде не написали, а вовсе даже наоборот. <Оживление в зале> Я имею в виду, эти всякие статьи, пасквили и так далее. Вот. Ну, хорошо — это совсем другая сторона, более серьёзная, а это такая шутка… шутка, в которой повторяю, значит, просто то… то, что я заметил, взял да...

<—>
   …есть маленькое кафе, куда вообще все заходят, кто… кто там работает на телевидении, и даже приезжие труппы. Ну, там, на других языках не было, а на нашем было. <Смех в зале> Сначала я подумал, что думаю, может быть, это французы, там, русского происхождения. Но потом понял я, долго думал и всё-таки я понял, кто их оставляет. Это те, которые по "культурному обмену", вот. <Смех в зале> Умеют писать... <смех в зале> они и оставляют.
   <Неразборчиво> я вам обещал про животных спеть, и чтоб у вас снялись вопросы, был ли я тем-то или тем-то, вот щас я вам спою от имени лошади, лошадью я не был никогда... <смех в зале> рабочей. Называется песня "Бег иноходца".

<—>
   …совсем из другой области, песня называется "Друзьям моим поэтам, или О фатальных датах и цифрах".

<Аплодисменты>
   Вот ещё шуточная песня, совсем такого… тоже географического толку, познавательная песня. Называется она так: "Одна научная загадка, или Почему аборигены съели Кука". Ну, вы знаете, что Кук плавал где-то там в южном полушарии, открыл Новую Зеландию, много всяких архипелагов и его любили, по свидетельствам его современников, его, в общем, дикари и аборигены просто даже обожали. И всё равно съели, даже, наверное, с большим удовольствием. Это часто так бывает, что любят, а съедят, в общем, так что ничего особенного, <неразборчиво> безусловно, нового нет. Но я спрашивал, вот, например, в Полинезии, Таити, почему так долго у них процветал каннибализм. Почему они с ним не боролись. Можно было запросто друг друга есть, ещё лет пятнадцать тому назад, и ничего за это не было, не судили ничем. Он говорит, ну это, говорит, в общем, был вопрос питания. Как мяса нет…<Смех в зале> Видите, как просто решалась проблема. <Смех в зале> А ещё это традиции всякие, поверья аборигенские. Ну, например, если ты съешь печень врага, который тебе храбро сопротивлялся, то станешь такой же храбрый, как вот был твой противник. Или там если сердце друга съесть, всё-таки, значит, надо его, во-первых, сначала пришить, потом съесть сердце. Значит, ты будешь таким же хорошим, как твой друг. В общем, для того, чтобы стать самому лучше, надо пару хороших людей угробить, съесть, <смеётся> что мы, в общем, часто и делаем. <Начинает играть> Да!

<—>
   ...спортивный год, я думаю, будет не грешно, спеть и спортивную песню какую-нибудь, ну, скажем, очень известную песню, которая называется "Марафон, или Бег на длинные дистанции". Ну, я всегда делаю перед ней такое вступление небольшое, что всё-таки это ни про какой марафон. Это по поводу комментариев к некоторым матчам, которые часто мы слышим, бравым голосом Спарре или Озеров объявят нам, что вот, дескать, ещё одну шайбу забили наши чехословацкие друзья, таким громким голосом. Я всегда думаю, почему друзья? Какие друзья? Забили шайбу тут... Они соперники и противники, верно? А друзья они "до того" и "после того". А "во время того" — нет. Значит, и вообще, когда мы так часто за... за... затрепливают слова, я помню, всё… всё время, уже так... совс… совсем забыв, что это значит, вот было там: "канадские профессионалы, канадские профессионалы, канадские профессионалы..." Да, я всегда всё думал, когда же он скажет "наши любители", понимаете? <Смех в зале> Он, наверно, имел в виду, что они, дескать, за это получают деньги, а наши вроде нет. Во-первых, это не совсем так, а во-вторых, профессионализм это же совсем не значит что, получают деньги за это или нет, просто умение хорошо делать своё дело, верно? Ну вот. И вообще, часто очень слышишь, там, хотя бы "дорогие товарищи". Вот я всегда обращаюсь "дорогие товарищи", возвращая этому первозданный смысл. Потому что я, правда, дорожу своими зрителями и слушателями, и правда, считаю их товарищами, то есть, людьми мне близкими. Вообще я свои песни начинал писать для друзей, и так я в надежде на друзей на своих и выхожу на сцену. Поэтому, когда я это произношу, я понимаю, что я говорю, А когда говорят : вам, дорогой товарищ, это даром не пройдёт, <смех в зале> или, там, предположим, работал на "Узбекфильме" один режиссёр с цыганским ансамблем, всё говорил : «Товарищи цыгане, встаньте, пожалуйста, сюда». <Смех в зале> Они ему сказали: "Щас, товарищ узбек". <Смех в зале> "Товарищ узбек", вроде бы смешно, а "товарищи цыгане" — нет, почему? Ну вот. И вообще, затрепливаются слова, ну вот, я так и написал "Марафон, или Бег на длинные дистанции" по поводу вот таких вот комментариев и так далее.

<Смех в зале>
   ГОЛОС ИЗ ЗАЛА: Можно, Володь, простите, пожалуйста, можно микрофон немножко к гитаре, <неразборчиво> слов.
   Хорошо. Это вы можете сделать, да? Чуть-чуть поменьше. Я не слышал, что она так гудит. Лучше, да?
   Вот. Значит, теперь ещё. Вот песня… песня, которая называется... Она требует маленького всё же вступления. Она потому что новая песня, не знают просто... Последнее время очень много различных разговоров о чудесах, которые, якобы, существуют вокруг нас. Это, конечно, летающие тарелки, которые многие видели рядом, а некоторые в них летали даже. Это филиппинские врачи, которые режут без ножа и, говорят, довольно успешно. Правда, это те говорят, которые ещё у них не были в руках, а вот, которые были, те не говорят ничего. лохнесское чудовище, ну и, конечно, больше всего — это Бермудский треугольник, о котором уже просто вообще не знают, что говорить, потому что там вот исчезают, в этом водном пространстве, уже десятки лет самолёты и корабли, и никто не знает, почему. И поэтому очень много диспутов, дискуссий, это всегда так, знаете, когда чего-нибудь там не в порядке, давай, значит, начинают спорить. Ну вот, начинают спорить про этот Бермудский треугольник, уже принимаются по второму разу, всерьёз, целый таки… такой наплыв был. Я помню, было по телевидению диспуты, в газетах дискуссии, какие-то статьи, почему всё это, может быть, и так далее, и так далее. В общем, никто этого не мог знать, потому что если там находили очевидцев, полуживых, они были уже сдвинуты все до единого почему-то, всегда были сдвинуты и все были кандидаты в "жёлтый дом", как, впрочем, и мы все, <смех в зале> если так вcерьёз будем над этим задумываться, что же там было. Значит, пес… песня называется «Письмо в редакцию телевизионной передачи "Очевидное-невероятное" из сумасшедшего дома»... <смех в зале> такое длинное название. Вы извините за длинное название. Я вообще очень всегда коротко называю песни, это вот такая вот у меня... Вот по... последнее время такая линия, что ли пошла. Но был ещё один человек, он назывался Анчаров, он писал песни раньше тоже, потом стал писать "Соседей по квартире", «Наш дом»… произведения эпохальные для телевидения, а тогда он писал песни. Но у него были названия иногда длиннее, чем песни. Правда… Вот что. Благушу он писал… хорошие… не могу.  Ну он писал, помните, это такое... как же это?.. 
          «Парашюты напряглись, — по-моему, — и приняли вес…»
   Помните, да? "Баллада о парашюте" была у него — хорошая вещь. А соседей по квартире я не могу вам назвать ни одного. Это ты можешь, я не могу. Так. Значит, вот эта вот песня.

<Опущено 2 куплета>
<Смех в зале>                                                                                                                                             <—>
   …называется песня, "Грусть моя, тоска моя". Вариации на цыганские темы.

<Аплодисменты>.                                                                                                                                             <—>
   …ну вот, такая шутка ещё, ну, вы наверное, знаете её. Называется она "Инструкция перед поездкой за рубеж, или Полчаса в месткоме"... не в вашем, а в другом <неразборчиво>. <Откашливается>

<Аплодисменты>.                                                                                                                                           <—>
   ...Это гениальное заявление... ваша любимая? У меня все любимые, которые последние выходят из-под пера. Они... Среди них одни, которые особенно я отличаю... ну, не то, что там я их больше люблю, чем другие, а просто отличаю как... как... как будто-то, вот знаете, вехи какие-то бывают. Вот одну из такую... таких песен я вам щас собираюсь… утомить. Песня эта называется "История о моём детстве", "Баллада о детстве", или там "Старый дом", её называют по-разному. Она длинная, приготовьтесь… немножечко... немножечко устанете, ладно. Ну, не всё же время надо хохотать, правда?..

<—>
   …<неразборчиво> и ещё просто я сказал вам, что я песни свои начинал писать для друзей для своих, самых близких. Никогда не рассчитывал, на то, что стены этой комнаты на Большом Каретном раздвинутся до размеров залов, дворцов, там, стадионов, не только здесь, но и за рубежом, и что у меня появятся ещё больше, больше и больше зрителей и слушателей. Я всегда думал только… в расчёте на них и писал, и уже считал своим долгом из каждой поездки или откуда-нибудь, или каждые несколько дней приносить им новые песни. И я помню, эту атмосферу, которая тогда была, раскованность и непринуждённость, знаете, очень свободны мы были, молодые, и в общем, дружественно друг к другу настроены. Такая была коммуна, мы жили вместе, там был Вася Шукшин, он умер, он уже больше не живёт. И ещё один человек, хозяин этой комнатки, это Лёва Кочарян, он тоже <неразборчиво> успел немного, он как прожил, как вспыхнул и так же погас, мгновенно. <Откашливается> Вот. Ну а из ныне здравствующих — Андрей Тарковский, Макаров Артур. В общем, хорошая была компания. Я помню атмосферу эту, и я её через все эти времена и места постарался протащить. И поэтому, в общем, это не самое главное. Знаете, я ими дорожу... вашим отношением и, конечно, аплодисментами, потому что это, в общем-то, вы меня поощряете этим, так что не думайте, что мне, мол, наплевать, как вы отреагируете. Иначе я б сюда не вышел, я б сидел дома, в угол уставился и пел сам себе. Я это часто делаю, так вою. А... А когда выходишь на люди, никогда не верьте, что люди… людей не интересует, как вы реагируете, что они самовыражаются. Это неправда. Любой человек, который выходит на суд зрителей, или там выходит на... его, значит, интересует мнение ваше и ваше впечатление. Особенно меня <неразборчиво>. У меня есть счастливая возможность, в отличие от других людей, такому большому количеству людей рассказать о том, что меня беспокоит, прихватывает за горло и так дёргает по нервам, как по струнам, на самом деле. И я об этом рассказываю, только об этом, понимаете. Поэтому я развлекательным творчеством не занимаюсь, поэтому, конечно, меня очень интересует, как вы к этому относитесь. Я вижу это по глазам по вашим, по тому, как вы замираете, как вы смеётесь, мне хватит. Вот.
   Я щас вам спою, в награду за ваше терпение, значит, новую песню, шуточную. Не знаю, смешно или нет, но шуточную, называется она так… Мы было даже придумали такую форму, мы с Бовиным, знаете, из «Девятой студии», вот вчера он выступал. Когда он был на вечере у нас в театре, мы придумали даже сделать такую передачу, чтобы он серьёзную часть, а я шуточную, потому что нашлась такая форма, "Лекция о международном положении", куплеты, которые можно продолжать бесконечно. Пока она завершённая, но её можно длить и дальше. Потому что события международные продолжаются, можно их развивать. Но вот тогда она звучала в таком виде, значит, "Лекция о международном положении, прочитанная пострадавшим на пятнадцать суток за мелкое хули… хулиганство своим однокамерникам в Нарофоминске".

<—>
   ...это песня, с которой я начинал работу в кино, случайно. Так случилось, я её пел, а в это время снимают кинематографисты в Ленинграде, а потом вышла картина, которая называлась "Срочно требуется песня". Вот так вот попала, по странной случайности, песня, которую я, может быть, даже никогда бы не отметил, которая называется "Порвали парус". Песня, которая вызвала много очень толков, и я получал письма по поводу неё. Много, много вопросов, почему, что, в чём там дело, правильно ли мы поняли и так далее. Я никогда не разубеждаю людей, как понял, так понял, это — как образован. А... Вообще эта песня просто о нашей причастности и ответственности за всё, что на этом шарике происходит. Это такой набор беспокойных фраз, это совсем, правда, не песня, ничего не происходит. Не ищите никакого сюжета в ней, либо там <неразборчиво>, какую-то идею, какого-то внутреннего подтекста. Нет, это чисто такой... прямолинейная песня из прошлого. Такая.

<Аплодисменты>
<—>
   ...где-нибудь запереться и то бы я не перепел. <Смех в зале> Потому что их много, несколько тысяч. В общем, у каждого, наверное, есть своя любимая либо песня, либо тема. Я постарался сегодня, чтобы каждому, независимо от возраста, вероисповедания, таланта и зарплаты досталось по куску. <Смех в зале> Так что я благодарю вас, действительно, за всё, что вы сегодня сделали, за вашу реакцию, благодарю вас, и… и я с удовольствием к вам приеду ещё. <Аплодисменты>

        Появление сообщений об ошибках при обращении к файлам RealAudio, mp3, txt означает, что к серверу, на котором размещены эти файлы, нет доступа. Повторите запрос спустя некоторое время или на следующий день.
        Об ошибках в работе сайта Вы можете сообщить нам по e-mail .

        Если Вы располагаете любой информацией об этой записи (воспоминания очевидцев, недостающие песни, песни в полном объеме или с лучшим качеством, отсутствующие комментарии, фотографии, публикации с упоминаниями и т.д.), пожалуйста, свяжитесь с нами по e-mail :