Добрый вечер. Меня сейчас ваши друзья предупредили, что в прошлый раз было нормально, но вот почему я ничего не сказал о Физтехе. Значит, я могу сказать только тёплые слова о Физтехе, потому что первую информацию о физике после школы… Я, значит, устраиваю такие маленькие встречи на дому, когда приходят ребята из разных областей науки, вот, и разных возрастов, и разных направлений и разных профессий и рассказывают о том, что происходит. Каждый рассказывает, что происходит нового у него, в его науке, ну и я это записываю. Они мне оставляют такие маленькие путеводители потом. Вот, например, биологи мне там о генах и хромосомах, что есть такое ген, как это определяется. Я потом беру эту бумажку, включаю магнитофон и слушаю, что же они мне наговорили. Я им за это тоже что-нибудь напою нового. Значит, будем считать, что вы мне сегодня что-то рассказали, и я вам буду сегодня что-нибудь за это петь, да? Но, а на самом деле, я… у меня старинные связи с Физтехом и вообще, у нашего Театра на Таганке. Сейчас ещё даже стали, связи укрепились в прямом смысле этого слова, потому что э… ваши аспиранты укрепили стенку театра и, то есть, значит, основы театра, в основном, так они поддержали. И он из-за этого открылся, а то бы он не мог сейчас работать. Поэтому сейчас просто связи нерушимые. Мы должны аспирантам, по-моему, семь тысяч билетов. Мы теперь от них никуда не денемся. Вот. <Смеётся> Но, на самом деле, значит, кроме благодарности Физтеху в этом смысле нету ничего, а у меня действительно, потому что в… У меня были друзья давно, много лет тому назад, которые начинали вот эту вот теперь уже ставшую традицией в… вот такую вот, ну что ли э… они проявляли озабоченность м… моим… чтобы я был в курсе дела того, что происходит теперь в науке и чтобы не было никаких ляпсусов, если я буду писать песни, касаясь каких-нибудь научных проблем. Ну вот, поэтому я к Физтеху отношусь с уважением, к вам, вероятно, это относится в полной мере, иначе бы я просто бы не приехал к вам. А вообще, я вам скажу, что выступать перед студенческой аудиторией всегда очень рискованно. Я одно время даже перестал это делать после того, как однажды на химическом факультете в Университете девочку задавили. И я сказал, что я больше ездить не буду, потому что... вот задавили, значит, и... и как-то даже, в общем, нед... с трудом её оттуда вынесли. Вот. И я сказал, что я ездить не буду и нарушил эту традицию буквально совсем недавно. Я, действительно, не ездил в чисто студенческие аудитории. К… Если собирались в аудиториях, потому что это всегда какие-то прорывы откуда-то, поток кончают, там кто-то начинает заниматься. И однажды, например, я помню, в Менделеевском институте гигантская дверь шестиметровая упала. Она медленно-медленно так вот упала, все разошлись и сели на неё тут же. <Смех в зале> И всё продолжалось, как будто ничего не случилось. Но тогда вот это было организованно, а потом в Университете вот такая случилась история. И вот вы одни из первых, к которым я стал ездить снова. И не могу вам сказать, <смеётся> что, это не из-за того, что я там беспокоюсь, что вот что какие-то будут инциденты, наоборот. Просто случилось так, что я очень мало выступал последнее время на студенческих аудиториях. Из-за этого я не… не очень в курсе дела, что вас интересует не только в моём творчестве. Я всё равно вам буду сегодня показывать всё, что захочу, потому что я не знаю ваших вкусов. Меня просили чё-нибудь новенькое только, но, новенькое будет безусловно, но для некоторых и старенькое будет звучать как новенькое, это само собой. Но я совсем не в курсе дела, как вы… что вас интересует? Поэтому, пожалуйста, я вас очень прошу, ведите себя раскованно, спокойно, свободно, вольно и спрашивайте, что хотите. Я вам на всё отвечу с большим удовольствием, и тогда я соображу, что вас интересует. Если по поводу кино, я по поводу кино вам расскажу. Если сх… захотите там, что-нибудь о театре и о театре тоже. И о поездках, ради Бога, если это будет вам интересно. Но я думаю, что, в основном, вы пришли за песней. Поэтому я по традиции начну с военной песни, потом я немножечко поговорю вам почему так случилось, что э… стал я писать военные песни и что это такое — это не чисто военные песни. Но об этом немножко дальше, а сейчас я начну с песни, которая называется "О моём старшине".

<2 и 3 куплеты переставлены местами>
<Аплодисменты>
   Ну вот, сейчас близко двадцать третее февраля, значит, сегодня мы ехали, и наш шофёр настойчиво говорил, что нет: это никакая не встреча не с Высоцким, а это у вас вечер по поводу двадцать третьего февраля. И я подумал, может вам просто только одни военные песни петь. Потом пожалел вас, потому что <смеётся> зачем? Уже поздно, вы хотите, наверное, и поулыбаться сегодня, но всё-таки по традиции будет обязательно несколько военных песен. Меня… я всегда объясняю и всегда рассказываю почему это. Кроме того, что там у меня военная семья и есть погибшие, и каждого из нас… у вас уже, может быть, немножечко в друг... в других поколениях, но были э... погибшие, раненые. Короче говоря, она всех коснулась, много помела не да... — это такая великая беда, которая опустилась, она воб... о ней будут ещё много-много писать. И я буду продолжать писать. Но если вы всё-таки вслушаетесь и вдумаетесь во все эти слова, тексты и в настрой, и как это делается, то вы поймёте, что всё равно это не песни-ассоциации… не песни-ретроспекции, а это песни-ассоциации. Они написаны человеком, который живёт сейчас для людей, большинство из которых, а в этой аудитории почти никто не видел этого, э... этой войны, не помнит её и только по книгам и по стихам. Значит, я тоже не воевал, не прошёл через этого, хотя мы все дети военных лет. У меня очень много стихов по этому поводу, по поводу времени, которое я уже стал осознавать. Вот. Я от этого не собираюсь отказываться и буду продолжать этим заниматься. Те... Я считаю, что это песни точно также как и песни, написанные не на военную тему, всё равно эти песни теперешние, современные. Они написаны для вас, для людей, которые живут сейчас, а не… не предназначены только для тех, кто помнит войну. Вот ещё хочу вам песню спеть одну, которая, может быть, она не военная, но всё таки в ней идёт какой-то разговор о событиях тех лет. Называется "Случай в ресторане".

<Аплодисменты>
   Ну что же, давайте теперь улыбнёмся с вами вместе и всё-таки я... сегодня так я построю свою программу: для любителей, особенных любителей, которые пишут на магнитофоны и знают всё, конечно, сегодня многое будет не в диковинку, но для людей нормальных, как мы с вами я думаю, что будет, <смеётся> будет кое-что новое. Вот. Я, например, некоторые вещи… вот получаю письма в которых спрашивают: "А что у вас идёт после такого-то слова?" я вдруг начинаю вспоминать и вижу, что я сам забыл уже. Так восстанавливаю потихонечку. И вот для того, чтобы мне было интересно и вам, я сегодня буду совсем старые вещи, которые, может быть, для вас точно будут звучать, как новые. Буду вам сегодня петь, чтобы мне было интересно, ну и, конечно, из последних вещей, чтоб вы видели чего я делаю сейчас. Вот. Сейчас песня прежних времён называется она "Песенка, э… о переселении душ", я её в прошлый раз пел. Вот. Если кто был в прошлый раз потерпите и э… а если кто-нибудь не был, вот, вам будет любопытно. Дело в том, что считают… вообще все религии нам дают надежду на светлое будущее, там, или на тёмное царство, значит, кто того достоин. Вот. А, э… э… значит, или рай или ад обещая, а индусы даже более изощрённо, они говорят, что душа наша переселяется в животных, в предметы, в растения, в насекомых, в камни. В общем, кто куда сможет, тот туда переселяется, без ордера так просто. В общем, всё зависит от того, как ты себя вёл в этой жизни.

<Аплодисменты>
   Спасибо.
   Я сегодня возьму географический уклон, мы проедемся с вами по разным странам. Песенка такая "Песенка ни про что, или Что случилось в Африке" — это детская народная песня, под неё хорошо маршировать в детских садах и санаториях, так. Она в таком ритме маршевом написана.

<Аплодисменты> <Смеётся>
   Спасибо.
   Вы знаете, у меня иногда бывает, с персонажами с моими встречи продолжаются. Вот я, например, вот этого самого попугая, который говорил: "Жираф большой, ему видней", я потом ему… ему биографию написал, дал ему совсем другую жизнь, уже совсем в другой вещи. Это была детская пластинка, пластинка для детей. Вот. Э… Называлась она "Алиса в стране чудес", где были написаны мною там двадцать пять или двадцать шесть музыкальных номеров и песен. Вот. Это были песни различных персонажей, такие песни философские, психологические различные, комедийные, шуточные и печальные тоже. И вот одна из песен была про этого самого попугая, вот, э… который кричал: "Жираф большой, ему видней", значит, он пел там совсем другую песню, такая, щас я вам скажу.

<Часть куплетов опущена>
<Аплодисменты>
   Теперь поедем ещё немножко южнее. Песня шуточная, называется она так: "Почему, а… из… Одна научная загадка, или Почему аборигены съели Кука?" Это, э… ну и действительная история. Кук — он открыл Новую Зеландию, массу островов, был очень, говорят, по свидетельствам совр… там, историков, был любим аборигенами и всякими дикарями, с которыми он встречался, и всё-таки они его съели. Но это бывает так, что любят, а всё равно съедят. <Смех в зале> Я, честно говоря, спрашивал у смотрителя полинезийского музея почему, э… так долго не были приняты законы против каннибальства, против людоедства, значит, на островах Полинезии? Он говорит, что, в общем, это по нескольким причинам — одна из них такая, что военные дела, ну и, в общем, проблема питания, говорит. Как нету мяса, так в общем, настреляем скоко надо и остановимся. <Смех в зале> А, в общем, но самое главное — это, конечно, вот традиции, всякие поверья аборигенские. Например, они считали, что если съесть печень врага, который тебе сопротивлялся и храбро сражался с тобой, то, естественно, значит, после этого к тебе перейдёт его храбрость, если съешь сердце друга собственного, значит, тогда к тебе перейдёт его доброта. Значит, если… <смеётся> для того, чтобы лучше бегать надо обглодать коленную чашечку, чтоб лучше стрелять — надо, значит, глаз съесть. Ну, в общем, короче говоря, там масса нюансов различных, я уж не буду вдаваться. Ну вот. Я даже приехал сюда, предложил нашим тренерам, вот видите, они сказали: "Да мы уж ели, — говорит, — ничего, в общем, из этого толку, говорит, не было". <Смех в зале> Пару раз… ну… значит, но вот сейчас результаты налицо, всё-таки какие-то результаты есть, оттого что, они кого-нибудь с… кого-то съели, а сами остались на месте. Значит, э… так она и называется "Почему аборигены съели Кука?"

<Аплодисменты, смеётся>
   Спасибо.
   Я сказал, что я немножечко буду сегодня повторяться. Но всё-таки чтоб завершить, так сказать, вот такой вот географический уклон в... <смеётся> в моих… в моём сегодняшнем выступлении, я спою вам песню, которую вы слышали, вероятно, но я ещё её хочу раз повторить. Она называется так "Письмо в редакцию телевизионной передачи "Очевидное и невероятное", — <аплодисменты> хорошо, — из сумасшедшего дома, а именно, с Канатчиковой дачи". Значит, не надо никакого предисловия говорить, да? О чудесах о том, что вообще, в принципе, в общем, и так все как с ума посходили с этим Бермудским треугольником. Ну, время от времени происходят события, которые нас отвлекают от самого главного, а именно от треугольника, от этих всех летающих тарелок и так далее. Вот. Мы не надолго отвлекаемся, но потом опять с какой-то безумной страстью к ним возвращаемся, и поэтому, я думаю, что кандидатов в "жёлтый дом" среди нас достаточно, среди всех. Итак:

<Опущено 2 куплета>
<Аплодисменты, откашливается>
   Спасибо.
   Теперь послушайте "Балладу о моём детстве". Так она называется — это не моём детстве, это вообще балладу о детстве… балладу о старом доме. Приготовьтесь, она довольно длинная, но вы люди терпеливые, я знаю. Если на лекциях высиживаете, так что, сюда пришли по охоте, да? Ну, тогда слушайте.

<Опущено 5 куплетов>
<Аплодисменты>
   Послушайте песню, которая называется "Песня о фатальных датах и цифрах", посвящение моим друзьям-поэтам.

<Аплодисменты>
   Щас посмотрим, кто о чём спрашивает. Так, исполните, видите как. Угу, ну по поводу того, что что-то исполнить я, может быть, я и угадаю, может быть, я и исполню даже без ваших просьб, но всё равно, конечно, я не смогу на… всем ответить, надо спеть примерно четыреста вещей тогда, чтобы все остались довольны. У каждого своя любимая, так что я пока буду по плану, а потом я уже просмотрю, может быть, я так буду учитывать то, что вы просите. Так, так, так, ага, спойте, ну, хорошо <смеётся> спою. <Откашливается> Вы знаете, это очень странно, я вдруг недавно так обнаружил, что почему я стал продолжать писать, потому что все, в общем, балуются немножко стихами, в юности в ранней, может быть, не… некоторые задерживаются в ней подольше, и пишут стихи подольше, а какой... Потом наступает рубеж, который некоторые переступают, тогда они продолжают писать стихи или становятся поэтом или графоманами, но, во всяком случае, продолжают писать, а некоторые отказываются от этого насовсем. Вот я думаю, почему не случилось так со мной? Я думаю, что, в общем-то, из-за того, что мне страшно повезло, что я попал сразу в театр к Любимову. Потому что он моментально стал использовать песни мои, чтобы они звучали в спектаклях, очень это поддерживал, на вечерах, всегда приглашал меня к себе, чтобы были какие-то, ну у него, там, друзья его близкие, писатели, поэты, художники и так далее. И он всегда хотел, чтобы я пел, пел, пел, и чтобы продол... и я не знаю, я думаю, что из-за этого я продолжал, мне как-то было неудобно, что вот я всё время пою одно и то же. А я стеснялся петь блатные песни в таких вот кампаниях, которых у меня к тому времени было больше, чем не блатных или там, как они называются, городские или дворовые, и так далее. Ну, в общем, у меня было дворовых песен больше, чем не дворовых, скажем, вот так. Ну и я из-за этого продолжал писать, мне хотелось каждый раз когда я прихожу на какие-то вот наши вечера или когда мне предлагают что-то написать для спектакля, я не ищу среди старого. Я стал продолжать, продолжать, продолжать писать. И вот, видимо, это больше всего подействовало, значит, на меня, что не оказались люди, рядом со мной работающие, безразличными к этому делу. Это пер... а, может быть, я ошибаюсь, может быть, всё равно бы я продолжал писать. Потому что сейчас вот я, например, обратил внимание, что иногда… раньше если, предположим, какая-то строка тебе запала, ты начинаешь работать, я всегда садился и записывал её, теперь она меня мучает, мучает, она меня всё равно заставит прийти к столу. Так что возможно… возможно, я всё равно продолжал бы, наверное, писать, но… но не так, как вот из-за того, что меня поддержали. Всегда человека нужно когда… как-то во время, в какой-то определённый момент его подхватить, поддержать. Потому что я знаю, что очень много погибло э… в прямом смысле, талантов из-за того, что не было случая, знаете, как не подставились под ми... под как… как… Иногда надо, как мишень подставиться под пулю, вот, под случай под этот и, но он должен быть. Кто-то должен проявиться, кто-то должен обязательно поддержать, чтоб ты почувствовал, что это нужно то, что ты делаешь. Ну и я думаю, вот из-за того, что мне пове... повезло попасть в этот театр, повезло мне продолжать писать. Вот и всё. Это чтоб, может быть, предвосхитить некоторые вопросы о том как начал писать, как продолжал и так далее, это часто спрашивают. Но вообще, я очень удивлён, что вы как-то так не активно, вас ничего не интересует совсем кроме песен, да? Ну, я буду продолжать петь, пожалуйста. Значит, э… вот ещё песня, такая, несколько шуток давайте споём. Так сейчас проходит Олимпиада зимняя, вот, я по поводу некоторых олимпиад писал. У меня была такая песня:

   Вот такая вот, но я её давно написал, э… было после этого много других спортивных песен. Я щас спою две песенки, пожалуй, всего: одну песню "Про прыгуна в высоту", а другую "Про прыгуна в длину", хорошо? Но так, как это песни прежних лет, но я иногда их достаю с нижней полки, пыль отряхнёшь, посмотришь: можно петь. Оказывается тема ещё не ушла, не устарела, и их добавляю, чуть-чуть переделываю и, значит, выпускаю как новую продукцию. Вот такой... <Смеётся> Как на ВАРЗе, на ремонтных заводах.
   Итак, "Песенка про прыгуна в длину" сначала.

<Аплодисменты>
   Вот, ну и совсем старинная песня, называется "Песенка про прыгуна в высоту".

<Аплодисменты>
   Ещё… ещё одна шуточная песня совсем не из этой области называется она так, э… "Письмо друг... э… Письмо к другу, или Зарисовка о Париже".
          Ах, милый Ваня!..
   Это было так, значит, у меня друг мой Ваня, он в Париж не поехал, а я поехал вместе с театром, ходил там бродил, значит… А нет-нет, он ездил с нами, это было, значит, раньше, когда я был один, а он ещё не был. Вот и я ему для того, чтобы его немножечко успокоить, вот написал мрачные стороны парижской жизни.

<Опущен припев>
<Аплодисменты, смеётся>
   Ну, это… это-то шутка, а вообще-то на самом деле это правда. <Смех в зале> И в каждой шутке и даже не доля, а на самом деле… Вот мы когда... мы были на телевидении, там у нас была маленькая передача, а там вокруг какой-то длин... такое круглое здание и на... Париж он состоит из многих углов. Это вообще город углов, дикое количество углов и нет ни одной параллельной улицы. Улица кончается площадью, из неё опять уходит масса улиц, каждая из которых кончается площадью и так далее. и так далее, и так далее. И вот, значит, там на одном из этих уголков есть кафе, и пока там велись переговоры, я действительно спустился помыть руки, там. И смотрю написано "Повернись направо, повернись налево…" и так далее со всеми текстами. Ну, я так подумал, что это те, которые "по культурному обмену" прибыли во Францию, вот они, значит, оставили по себе память. Или, может быть, французы бывшие здесь, думая, что это реклама, если уж так много этого всего, перенесли, я не знаю кто из них, во всяком случае, это правда.
   Так теперь, ну это, значит, как мы "у них", а вот как они у нас, теперь, значит, называ... <Смеётся> Песенка называется "Про Джеймса Бонда". Вы знаете, что есть знаменитый артист Шон Коннери, который играл Джеймса Бонда, по-моему, в семи фильмах по романам Флеминга… семь картин. Сейчас другой играет актёр, очень хороший тоже и всё это очень забавно, кич такой смешной до невозможности. Вот. Я видел несколько картин, видел "Пистолет до..." последняя там, одна из последних картин "Золо... Золотой пистолет" и ещё какая-то, в общем, всё это... забавная-забавная, это же недаром, что, что все с ума посходили, почему все ходят, что все идиоты, что ли там они? И идут и смотрят, значит, этого самого Джеймса Бонда, если это до такой степени бездарно. Нет, это не бездарно — это довольно здорово сделано всё. Но, конечно, там не… не… там нету даже претензий ни на какой серьёз, как вы понимаете. Это они сами улыбаются, с улыбкой, с шуткой, с юмором это делают. Ну, так вот этот самый Шон Коннери очень знаменитый актёр из-за именно, из-за Джеймса Бонда. И, в общем, до такой степени, что он живёт, естественно, никто не знает где, где-то на загородной вилле. Ходит он с охраной. Он действительно очень, очень популярный человек. И вот этого самого Шона Коннери несколько лет тому назад пригласили к нам сниматься в фильме "Красная палатка". Я пел в прошлый раз эту песню у вас или нет? Нет. Да, ну, хорошо. Вот. Пригласили его сниматься, он отнекивался, думая, что он едет в дикую страну, где совсем ему не дадут проходу поклонники. Однако всё-таки потом из-за гонорара, возможно, а, может быть, и по другим причинам, всё-таки, может быть, из-за любопытства всё-таки приехал. Приехал, спустился он на нашу землю, а… а тут на него, ходят, никто никакого внимания не обращает и, в общем, потому что никто этих картин не видел у нас. Поэтому ходит какой-то человечек, такой симпатичный, лет там около пятидесяти и никакой не супер в жизни. Ну вот и, в общем, он сначала подышал полной грудью, ходил везде, всё…
   Ну, пустите всех, пускай идут, чего вы, в конце концов? Ну, тогда или дверь закройте, я же так не могу же, чтобы люди стояли. Давайте, давайте, заходите.
   Ну вот, и он э… через некоторое время всё-таки говорит: "Надо хотя бы моим товарищам, с которыми я работаю, э… в кино, хотя бы, объяснить кто я такой, что я играл, показать картину". Потом он устроил такую вечеринку в гостинице "Советской", купил замечательных всяких напитков, устроил… Ну, в общем, короче говоря, всё, он был на высоте положения, хотя всё равно ничего не получилось, потому что он шутил, острил по-английски, а там и по-русски то не очень могли к концу вечера. <Смех в зале> Поэтому его юмор не поняли, значит, э… девушку увели от него, он остался один. Значит, всё было выпито, съедено и он говорил, что действительно это таинственная страна. <Смех в зале>

<Аплодисменты>
   Ну вот, спасибо, спасибо.
   Так, ну вот, теперь уже побольше, значит, я, по-моему, вызвал джина из бутылки. Нет, исполните ещё пока. Всё нормально, всё нормально. Исполните "Растопи ты баньку", "Разговор в пивбаре", "Скажи ещё спасибо, что живой". Кому с… кому ска… <смеётся, смех в зале> кому сказать спасибо, что живой?
   Какая роковая цифра у вас, как у поэта? Вы знаете я… я же ведь вам сказал: "Срок жизни увеличился". Вопрос… вопросец будь здоров, кстати, он говоря, он под стать и песне, потому что многие мои друзья обиделись на эту песню, говорят: "Ты что, нас подталкиваешь к чему-то?" Я говорю: "Почему вас подта... я ни к чему не подта... наоборот, — говорю живите, скоко хотите".
   Значит. "Извините, а Вы совершали восхождение, на какие горы? Оказывали ли на Вас эмоциональное воздействие горнолыжный спорт или другой вид спорта?" Безусловно, ну даже и говорить нечего, конечно. В общем, вы знаете, из-за этого получилась целая серия песен, например, когда я был в горах. Мы-мы, э… как вам сказать, меня затаскивали, в общем, в принципе, потому что я не занимался никогда горнолыжным спортом. Но, я вам должен сказать, мы были… м... мы снимали под Ушбой, вот, и я полностью на вершине не был, до конц... так мы её и не прошли. Но мы совершали восхождения довольно сложные. В некоторых местах просто меня, как рюкзак подымали и всё — ребята. Вот. Многочасовые — тогда было ещё полно сил, вот, но, к сожалению, действительно на вершинах, как вот вы пишите, я ни на каких не был. Кроме там, может быть, некоторых творческих, но о которых знаю только я сам один. А по поводу воздействия эмоционального: альпинизм на меня оказывал колоссальное воздействие в своё время. Я не мог жить без гор, и каждую, каждую свободную минуту, каждый день, который у меня выдавался свободный — я обязательно туда вылетал и просто хотя б подышать горным воздухом, без всяких восхождений, без походов, без...
   Вот. Ну, значит, "...Что вы пишите книгу, если правда, о чём она?" Вы знаете, это п... правда, ну, вероятно, каждый там… ну как книгу пишу? Я не пишу книгу как таковой: сел и начал писать роман. Нет, я просто стал записывать какие-то свои впечатления в прозе. Они иногда выливаются в целые рассказы большие, иногда это начало больших вещей каких-то. Я не знаю, что из этого получится, но это правда, это правда. Вот теперича. Но я не буду бросать песни писать, не беспокойтесь.
   "Ходят слухи, что Ваша жена — француженка, что Вы ездили во Францию, <смех в зале> там записали ряд своих вещей на пластинку, так ли это?" Знаете, одно к другому отношения никакого не имеет. Правда, и то и другое. Но при чём тут, что ваша жена француженка, и что вы, мол, из-за этого поехали... раз и записали. Ничего подобного, я поехал и записал, но совсем не потому, что у меня жена француженка.
   Вот. "...ряд своих вещей. Кстати, слышал запись вашей песни с вашим голосом в сопровождении какого-то оркестра". Я вам хочу сказать, что э… есть... есть записи, которые я сделал здесь в сопровождении оркестра "Мелодия", когда он был ещё в самом-самом удачном своём э… ну что ли в пике, мне… мне кажется. Он и сейчас, в общем, достойно они ребята играют, но тогда, мне кажется, они просто были замечательно вместе, вся… вся эта команда "Мелодии". Щас они немножечко распались, разбрелись, но всё равно они очень хорошо играют, а тогда это было просто прекрасно. Мы с ними вместе работали несколько дней, долго даже вместе. Они делали оркестровки, и есть двадцать с лишним вещей, которые записаны здесь вместе с ними. В основном… кстати, некоторые из них попали на пластинки, например, "Кони привередливые" — это оркестровка Кантюкова Игоря, Зубова Лёши — это... тут... там же "Утренняя гимнастика" это вот из этой серии. А вообще, их было записано на два гиганта. Специально должен был выйти альбом. Он, к сожалению не выходит вот уже в течение шести лет, но, возможно, вы слышали вот эту запись с оркестром. А, возможно, вы слышали с оркестром то, что я записал во Франции, там м-м… не оркестр Поля, там, Мориа вовсе как как… как принято говорить... нет. там просто очень хорошие оркестранты. Например, я записывал первую пластинку свою в сопровождении двух гитар. И у меня было два лучших гитариста Франции, один такой — Клод Пари, который приехал... у него такая… фургон и там семнадцать гитар, и он на выбор слушал. Но он заставил меня в течение трёх суток, чтобы мы ему переводили полностью, точно значение, тексты всех вещей. Когда он не понимал смысла, а почему, собственно говоря, я так волнуюсь по поводу того, что идёт "охота на волков", например. Мы ему объясняли, почему я так беспокоюсь и волнуюсь, и кричу об этом. Он говорил: "А" и записывал и каждую строку, и потом есть записи вот эти. Может быть, вы их тоже слышали, они тоже попали, как-то просочились. Но к… крайне редко здесь я их слышал. Вот там, на мой взгляд, самая удачная обработка гитарная, только чисто гитарная обработка с наложениями. Он так прекрасно играл — как я просто редко слышал, из-за того, что он проникся. Вот мы с ним провели несколько дней вместе. Так что это такие парни, с которыми тоже можно работать, как и здесь, э… с ребятами, если с уважением друг к другу относиться, с ними тоже очень можно работать. Несмотря на то, что они не понимают, о чём ты так кричишь. Например, они совсем… они совсем не понимают, как можно, э… с таким э… напором и, в общем, с такой отдачей петь некоторые вещи, почему это так волнует? Потому что у них этих проблем нет, не нет, а они их не исследуют никогда. В песнях у них не принято об этом разговаривать, об этом петь, почти никогда. Маккарти попытался, кстати, он балладу о брошенном корабле тоже пел одну, я не знаю, они даже немножко совпадают наши баллады. Но, в основном, нет. У них немножечко это облегчённый жанр считается. За исключением Брассанса, конечно, и некоторых других там.
   «У Любимова много постановок без ролей для солиста актёра, почему? Что это театр, социальные маски... Как актёры чувствуют себя без работы, ведь массовка — работа для режиссёра, а для актёра?» Вы ошибаетесь. Дело в том, что поначалу... поначалу были такие спектакли, где не было центральных ролей для актёров. Но всё то, что делалось поначалу, в чём была студийность... кстати, это луч... одн... многие из лучших спектаклей, э... нашего театра, это именно начальные спектакли. В них была зато такая колоссальная зарядка и тренировка для остального, для того, чтобы дальше играть роли: и пластическая и голосовая — это была подготовка: его мечта, чтоб был синтетический актёр — человек, который мог делать всё. Кстати говоря, вот американцы, которые в мюзиклах работают — они же ведь танцуют как балетные, поют, как оперные и играют как драматические, а ещё, ещё и лучше. И блистательно двигаются, а если надо занимаются — акробатикой и танцуют: и чечётки, и классику и всё, что хочешь. И это удивительно, из-за этого никто не может повторить... Вот мы говорим: "Давайте сделаем мюзикл". Собрались и никто, ничего не сделал, никогда не получилось, ничего, потому что нету подготовки такой. Это люди сами начинают, например, я знаю точно, что девочки начинают сами брать уроки, желая поступить потом в какой-нибудь музыкальный театр, чтобы работать в мюзикле, начинают брать уроки мастерства драматического, сен танцев, м... пения. Это традиционный вид искусства американский и, конечно, для того, чтобы сделать мюзикл, ну хотя бы наполовину... хотя бы наполовину такой, как "Вестсайд стори" или э... "Исус Христос — Суперстар", ну куда, э... даже пока ничего похожего я здесь не видел. Ну вот. Ну вот, вы спрашиваете, почему, ведь актёрам скучно? Не было скучно, а потом появились спектакли, в которых стало очень много ролей. Ну и сразу стало понятно: "Кто есть кто" и "Что есть что". И кто работал в тех спектаклях… я работал в массовках, Валерий Золотухин работал в массовках прекрасно, пятнадцать лет тому назад. И никто не числил себя ущемлённым. Потом пришли роли, центральные роли, главные: и в кино, и в театре. И... вы… вы не совсем справедливы и, что у нас м-м-м... нету работы для актёра, это неправда, есть очень много работы для актёров у нас. Вот. Ну и, как вам сказать, потом, конечно, щас уже массовки неинтересно ставить ему, а нам играть в массовке, безусловно, неинтересно. Но мы отыгрываем, доигрываем старые спектакли. Но вы вспомните, есть ведь в-в-в… в последних наших спектаклях массовки и вы… и вы, если вы так пробежитесь мысленно, вы увидите, что нет, нету их, их почти уже теперь не стало, так что я думаю, это просто ушло в прошлое. Но они были когда-то необходимы для того, чтобы… вот я вам говорил — для поисков формы для… для... из-за желания воспитать синтетического актёра.
   Вот. Я посмотрю быстренько там ещё. "В Италию…" Я был в Италии в семьдесят девятом году. К сожалению, эта поездка э… не была по Италии. М-м-м... бы... это была поездка только в Рим — вечный город. Удивительный город — живой — это музей, который живёт. Самый живой город Италии. Кругом... так ты шарахаешься оттого, что здесь века, значит, на тебя отовсюду валятся и в тоже время жизнь кругом. <Смеётся> На улицах стоят столики... они все хохочут, очень много смеются итальянцы, страшно приветливые и очень открыты. Тебе ничего не надо сделать, они всё за тебя сделали. Они уже тебя любят, тебе осталось только им сказать: "Ага", так повернуть голову тока к ним, и всё сделано. Они с самого начала расположены, особенно у себя в стране. Я не знаю, может быть, они настораживаются, приезжая в другие страны, но у себя они открыты абсолютно и готовы... они так... они предлагаются на дружбу итальянцы. Меня больше всего люди там поразили именно в... этим своим качеством, что никто не осторожничает, и никто не проявляет никакой опаски по отношению к приехавшему иностранцу из чуждого лагерю, понимаете. Вот. Значит, ну и мы… я познакомился с очень многими актёрами прекрасными и великими теперь артистами, например, я видел как работает Сорди, на… на… на студии, замечательно. Вот. Ну и... и с новыми с молодыми, совсем-совсем начинающими ребятами, театральными. Как... Видел маленький кафе-театр, но больше всего, конечно, вот поражает, то, что живёт город, который, казалось бы уже музей, что там нету населения никакого, что там только туристы и, значит, гиды должно бы быть в этом городе. Ничего подобного, он такой живой и очень живучий, мне кажется — Рим. Ну, это просто про Италию.
   Вот мне теперь одна пришла записка: "Как вы относитесь к Жеглову? Снимаетесь щас в кино? Над чем работаете в театре?" К Жеглову я отношусь с симпатией, иначе бы я его не играл. А как вы к нему относитесь, это что уже, это важнее намного, как вы, а не как я. Я сказал, как я к нему отношусь, сыграв его в кино. Вот. Ну, вы знаете, что вымерли улицы, что все сидели у телевизоров и не только из-за детектива, а ещё из-за столкновения характеров. Мне кажется, что это одно из немногих произведений этого жанра, в котором есть настоящая драматургия, столкновение хара... там есть характер, а это уже ближе к литературе, понимаете? Из-за этого люди, мне кажется, тянулись все досмотреть, посмотреть и… до конца, а, в общем, не из-за того, что там убьют, не убьют э… поймают — не поймают, как это часто бывает в детективах, верно? Ну вот, если это случилось, так ч... я считаю, что полдела сделано. Вот. Но для меня важнее как вы к этому относитесь, а не как я — это правда. Над чем работаю в настоящее время. Это я... вы знаете, в общем-то, мы народ суеверный, хотя я не очень. Я собираюсь делать, может быть, сам своё кино. То есть, не своё кино, а быть режиссёром одного из сценариев, который мне предложили по знаме... по знаменитому… по знаменитой маленькой повести Козачинского "Зелёный фургон". Уже была такая картина, но у нас есть возможность сделать двухсерийную картину для телевидения, а, может быть, просто и для выхода на экраны, другого немножечко плана, совсем другого плана. Вот. Я ещё не дал согласия, но просто пока я работаю над сценарием, над этой картиной. Возможно, вы её увидите. Там будет очень много моих песен и... в общем, я там буду может быть и играть ещё, но обязательно хочу снять её, как режиссёр.
   Значит, моё хобби? Пусть при мне останется, я не могу это... вам рассказать о моих хобби.
   Значит… значит, мучает ли меня, что я был только актёром? Я никогда не был только актёром, вы ошибаетесь, я очень... я много меньше был актёром, чем человеком других профессий в искусстве. Я актёрство вообще не люблю и… если вам сказать честно — не люблю пребывать на сцене. Я прячусь токо за то, что там вкладываю туда много пота, крови, так что как... значит. А так бы я не стал работать, потому что я не очень люблю лицедействовать. Ну, это совсем уже другой вопрос, может б... есть разочарование, уже хочется своё дело какое-то делать. Ну, почему вы так говорите? Я очень много писал... написал музыки, песен, стихов, очень много исполнял их — это же не актёрская работа, это — авторская работа. Я больше был автором, чем актёром, чем исполнителем, так что это вопрос неверно поставлен.
   Значит, будет ли возобновляться "Жизнь Галилея" я не знаю. А мои планы в театре? Знаете, я хочу сделать, наконец оформить спектакль по своим песням. Ну, уже давно придуманы декорации, давно уже репетировали мы и так далее. И никогда этого не сделали, просто не доходили руки. И вот я хочу это сделать, раз и навсегда. Возможно, это будет одна из, одно… одно из ближайших моих работ. Значит так.
   Теперь. «Чем объяснить, что на ваших французских пластинках нет военных песен? Хотели ли вы записать такие песни иностранных дисках?» Я вам щас объясню очень просто. Вы ошибаетесь, на моих французских дисках есть военные песни. Одна... один диск сплошь состоит из военных песен и там, с маленьким вкраплением, две спортивные вещи. Там просто шестнадцать или пятнадцать чисто военных песен. Зачем же я буду другие песни писать опять тоже с воен… диски писать с военными песнями. Вот и всё. Значит, производство Шан Дюмон, купите, пожалуйста, её, если найдёте <смех в зале> и вы увидите, что там только сделан чисто... отработана полностью вся военная тема.
   Так, несколько слов о вашей роли в фильме "Место встречи изменить нельзя" о своём отношении, ну к герою. Вы знаете, это очень сложно рассказывать: ва… с… твоё отношение к герою фильма. Ну как ты можешь рассказывать, потом… Вообще это так глупо выглядят артисты, которые потом на "Кинопанорамах" начинают разглагольствовать о том, что они пытались сделать, как они относились к роли. Уже всё сделано, уже зритель посмотрел, поезд ушёл, как говорится. Понимаете? Всё. <Аплодисменты>
   Значит, почему я так много пишу о тюрьмах и заключённых? <Смех в зале> Вы, э... значит, вы… ну вы неверно поставили вопрос, писал, скажем, я продолжаю писать, не могу вам сказать, что я так полностью это, бросил эту тему. Но я вам могу сказать очень просто: так как, в общем, мы дети военных лет, выросли мы, в общем, во дворах, в основном, все, то, конечно, эта тема не могла мимо нас пройти. И был э… в тот период была тоска, вероятно, была… было такое нагромождение эстрадной песни, которая у всех навязла в ушах, что требовалось что-то другое, человеческая интонация. Значит, почему я писал? Это нельзя сказать, что это о тюрьмах, заключённых и так далее. Знаете, почему? Потому что, вероятно, какое-то... для меня в тот период наиболее понятный был вид страдания вот такого рода. Человек, которым… который лишён свободы и лишён своих близких и друзей. Вот, возможно, из-за этого я так много об этом писал. И не жалею об этом, потому что все эти песни мне помогли в поисках формы, в отработке простоты э… разго... в нормальной человеческой разговорной интонации, в поисках её что ли, хотя бы так. Вот. А разве не стоит? Вы считаете, что совсем не надо об этом и писать, а?
   Так. В кино вы в ближайшее время увидите… вы увидите кинофильм, который… телевизионный кинофильм трёхсерийный, который называется э… "Маленькие трагедии" по Александру Сергеичу Пушкину. Картина снята Швейцером на "Мосфильме", и скоро она появится на экранах. Я играю роль Дон Жуана, Дон Гуана в этом действии. <Аплодисменты> Вот. Ну и… я люблю эту работу, потому что прикоснулись… прикоснуться к такому матерьялу… вы себе не представляете, как много зависит… Вот вы говорите: что были только актёром, всегда пишите о таких вещах, а был только актёром. Ну, я считаю, что я не был только актёром, это ещё, может быть, вы не знаете, кем я был и чего я делал. Но это совсем другое дело, но, вы себе не представляете, как много зависит от того материала, который ты играешь. И если сейчас уже пришла такая возможность выбирать, выбирать то, что делать то, конечно, можно те... теперь уже можно от чего-то отказываться. Когда человек карабкался куда-то наверх, он только набирал и хватал как можно больше всего, чтобы мять себя со всех сторон, брать и эту роль и эту. И чтобы известность в кино приобрести, и даже такую, которую не любишь. В театре брал то, что ему давали, потому что театр — это фабрика: тебя назначили, вот ты встань и работай, понимаете? Тут э… мы ж на самой низшей ступеньке артисты. Вы правы в этом смысле, дальше там уже куда поставят, понимаете, отказаться ты не имеешь права. Теперь уже пришла такая пора, что можешь выбирать и отбирать. И, конечно, я теперь постараюсь, если буду работать, если буду работать ещё как актёр, токо работать с интересным материалом. 
   Ну, хорошо, вот я почти на всё ответил, на все вопросы… угу... Сейчас я... "Правда ли, что вы ушли из театра и играете только в "Гамлете"?" Видите ли, я никуда не уходил, уйти это слишком сильно сказано, как говорят. Нет, я не уходил, просто для… для работы моей, которой я щас занялся, мне необходимо быть свободнее. Поэтому я буду играть спектакли, в которых я необходим только, а где возможно меня занимя… заменять, я их играть не буду. Давайте, ладно, закончим на этом.

   Теперь, давайте я вам спою что-нибудь весёлое. Вот такая шуточная песня, которая называется так: "Лекция о международном положении, прочитанная осуждённым на пятнадцать суток за мелкое хулиганство".

<Аплодисменты>
   Извините, вот тот человек, который написал, почему я так про тюрьмы и заключённых, потому что вот опять "сижу на нарах я в Наро-Фоминске" простите, пожа... если режет слух. Нет, ну, хорошо. Значит, я хочу, как уж ближе… дело близится к концу, но я хочу… Что бы вы хотели чтобы вам исполнил я? Ещё какую-нибудь шутку, либо всё-таки вы хотите что-нибудь серьёзное послушать? М? Хорошо, хорошо. Вот я вам спою такую шуточную песню, которая называется "Случай на таможне".

        Появление сообщений об ошибках при обращении к файлам RealAudio, mp3, txt означает, что к серверу, на котором размещены эти файлы, нет доступа. Повторите запрос спустя некоторое время или на следующий день.
        Об ошибках в работе сайта Вы можете сообщить нам по e-mail .

        Если Вы располагаете любой информацией об этой записи (воспоминания очевидцев, недостающие песни, песни в полном объеме или с лучшим качеством, отсутствующие комментарии, фотографии, публикации с упоминаниями и т.д.), пожалуйста, свяжитесь с нами по e-mail :