<—>
   ...потому что я несколько дней допытывался у Валерия Павловича, когда это будет выступление у вас. И он никак не мог понять. Оказывается, мы договорились заранее, об этом забыли. У меня в это время была ночная съёмка, и в этот день... и, в общем-то, я мог совершенно спокойно у вас выступать. Просто как-то вот... <смеётся> недоразумение. Вот. Сегодня у меня то же самое. Но я единственное хочу вам э… сказать перед началом, вас успокоить, что я за это сегодня отработаю с перевыполнением. <Аплодисменты>
   Значит, э… по традиции э… я начну с военной песни, как обычно всегда я это делаю. Песня эта называется "Чёрные бушлаты".

   Я прошу вас, вы… вык... уберите это самое... Зачем мы будем с вами спорить, а? Это смешно просто, ей-богу. Я же вам даже сказал об этом. Вы там чё-то втихаря включаете, дрыгаете. Не надо. Уберите эту вашу штуку, выключите её. Я же всё вижу — это меня ещё хуже отвлекает. Зачем? Я токо никак не пойму, зачем нам надо с вами бороться по… по самому началу. Это не... не смешно.
   Значит, я другую песню спою вам. Песня называется "Тот, который не стрелял".

<Аплодисменты>
   Можно я сюда откину немножко, а? Сюда, немножко назад, а? Вот спасибо. Чтоб мне так, а то я совсем у вас на головах. Вот.
   Меня часто спрашивают, почему я всё время обращаюсь к тем сюжетам, военным. Это, конечно, не песни-ретроспекции, это песни-ассоциации, в основном. Всё равно это написано человеком, который теперь живёт, для людей, большинство из которых тоже этого не прошли. Но э… я обращаюсь всё время в то время, потому что вообще для своих песен стараюсь выбирать людей, которые находятся в самой крайней ситуации, у которых что-то сломалось, произошло, доведённых до отчаяния, до предела, людей, которые нервничают и беспокоятся, короче говоря, а не жуют и отдыхают. Поэтому я их довольно часто нахожу там, в тех временах.
   Но это не значит, что я буду сегодня вас потчевать только подобными песнями. У меня есть много песен шуточных, вернее, серьёзных, написанных в шуточной манере. Давайте с вами поулыбаемся.
   Песня шуточная, называется она "Песенка о переселении душ". Ну вот, считают индусы, что мы с вами не умираем, а душа наша переселяется куда ордер получит: в животных, в предметы, в растения, в насекомых, в камни. В общем, всё зависит от того, как ты в этой жизни себя вёл.

<Аплодисменты, откашливается>
   Ну, взявши такой географический уклон, тогда продолжим путешествие — поехали н… на острова Новой Гвинеи, где, как известно... или, по-моему, даже где-то он в Гвиане, не знаю, но где-то там погиб капитан Кук. Песня эта называется "Одна научная загадка, или Почему аборигены съели Кука". Кук з… знаменитый был мореплаватель, и к нему они хорошо относились все, но всё равно съели. Это тоже бывает, что любят — а съедят. Я спрашивал в Полинезии у смотрителя музея, говорю: "Почему ж так у вас процветал каннибализм до последнего времени?" Вот, мол, токо лет двенадцать тому назад у них приняты законы антиканнибальские, а до этого времени и… в общем, особенно их не наказывали. Ну как за мелкую провинность. Вот. Он говорит, что, в общем, это, говорит, уже так сложилось, но, в общем, как нет мяса, так воевать. Вот. У вас, говорит, тоже, в общем, была война, я слышал. Вот. Я говорю: "Да была". "Ну и что, сколько убили?" Я говорю: "Ну так, миллионов тридцать". Он говорит: "Что, всех съели?" Я говорю: "Нет". "А зачем, — говорит, — тогда воевали?" А вообще, э… он рассказывал, что... <смех в зале> что у них такие... такие поверья есть, что если, предположим, съесть печень врага, который себя, там, храбро вёл в бою, то будешь сам храбрым. Если сердце — то значит подобреешь или характер станет лучше. Короче говоря, для того, чтобы самому стать лучше, надо съесть пару хороших людей, <смех в зале> и всё получается. Ну, там есть разные нюансы. Например, если плохо бегаешь, надо у хорошего бегуна коленную чашечку отъесть. Я даже хотел порекомендовать тут нашим стайерам. Они говорят: "Мы это делаем часто — товарищей по команде едим". Теперь, значит... ну, в общем, короче говоря, вот эта песня э… так и называется "Одна научная загадка".

<Аплодисменты>
   Я вот...
   Спасибо. Благодарю вас.
   Я что-то не пойму, почему то сильнее уровень, то... Сделайте, вот как было до этого, чуть-чуть громче. А я приноровлюсь, если возможно. Да?.. Алё... Алё... Вот так нормально. Вот так пускай оставят один и тот же уровень. Хорошо? Ну, прекрасно.
   Так. Ну, теперь поехали в Париж. Следующую такую шутку. Это э… не песня. Она не тянет на песню, то есть, в ней нету там никаких вторых планов, там, подтекстов, как в остальных моих вещах ищут. Вот. А обычно это зарисовки, это то, на что упал взгляд в данный момент во время поездок, где я, там, бывал. Вот такая "Зарисовка о Париже, или Письмо к другу".

<Аплодисменты>
   Спасибо.
   Вы знаете, у меня часто бывают разные смешные истории вокруг песен. Вот, предположим, э… часто я получаю письма, в которых говорят, вот, "Вы то имели в виду или то имели в виду, когда это написали? Или то, или то?" Ну, почти всегда угадывают где-то рядом, может быть, не… не точно конкретно, но обязательно что-то, ну хотя бы по ассоциации так н… п… попадают. Ну, я так понимаю, что каждый ищет то, что ему ближе в этих песнях. Они для этого и делаются, вся… вся эта авторская песня, которая резко отличается от песни развлекательной. Она для того и пишется, чтобы э… с людьми разговаривать. Это... Эта манера беседовать с людьми, это вовсе... в них, в этих песнях, обязательно содержится намерение э... намерение заинтересовать вас тем же, чем, скажем, я беспокоюсь в данный момент. Вообще я вам должен сказать, что у меня, конечно, это большое счастье — иметь возможность такому громадному количеству людей, какое теперь у меня бывает в моих аудиториях рассказать о том, что меня беспокоит и волнует.
   Вообще я когда начинал писать свои песни, вот почему я всё останавливаю вас, говорю, что, мол, не надо аплодировать, потому что это, правда, дело третье а… в таких встречах.
   Э… Я начинал эти песни писать для своих друзей, для... только для очень узкого круга. Моя компания была человек пять–шесть. Я приезжал из разных мест и как... в виде творческого отчёта, что ли, я им пел, каж... каждый раз привозил новые вещи. Тогда был голод по песню простой — дворовые, тогда "блатные" их называли ещё, эти песни. И я вот привозил. Вроде, сначала в полушутку, но уже тогда в них был серьёз, потому что всё равно там единая страсть во всех этих вот дворовых, уличных песнях. Желание свободы вечное и так далее. Я их люблю, те песни, и никогда от них не отказываюсь, и...
   Но всё равно они предназначались для моих... Это была хорошая компания, и вы их, некоторых из этих людей, знаете. Вот, например, мы жили в Большом Каретном переулке у такого человека, который больше не живёт теперь, режиссёр такой Кочарян Лёва. А в компании в этой были и Андрей Тарковский, ныне здравствующий, к счастью, и работающий. И был Вася Шукшин, которого больше нет, который сгорел. Были... Ещё такой писатель Артур Макаров. Короче говоря, компания была хорошая. И я привозил всегда эти песни… Я помню просто атмосферу, которая тогда была. Это была атмосфера доверия, доверия. Полного доверия. Дружественная атмосфера. Я на неё больше всего рассчитываю, когда работаю вот с этими песнями.
   Меня совсем, честно вам говорю, не беспокоит э… такая вот невероятно громкая реакция ответная. Я её хочу, безусловно, потому что если вам скажут, что человеку иногда наплевать, что он вышел сюда самовыражаться, это неправда. И вообще, в стол писать всё равно обидно. Есть надежда, что когда-то хотя бы, хотя пишешь и в стол, и поэтому обязательно интересует реакция. И вообще, что делается с людьми когда ты перед ними выступаешь. Так что это неправда, что н… неважно, мол, дескать, как угодно. Но всё равно, мне важнее всего на этих выступлениях, для которых не требуется никаких залов особых, никакого света, никаких перемен, которые можно проводить где угодно. Я больше всего люблю петь в домах. Ну, я пел везде — и на лодках на подводных, в ангарах, на больших стадионах, в поле, где угодно. На пароме однажды. Вот. С привя... Их называют, которые на паромах работают, привязанные моряки. У меня было часа три отдохнуть. Мы где-то переправлялись через реку, а оказывается, они там какой-то банкет устроили, очень долго ждали. Я им пел всю ночь, они мне рассказывали разные истории. Вот. Поэтому для этой песни нужно только ваши глаза, желание слушать и са... И моё желание вам что-то рассказать. Поэтому вот есть уже инерция. Это ещё и потому, что я останавливаю аплодисменты не токо, чтоб не разбивать впечатление. Это обычно в больших залах делаешь, чтобы осталось вот это там... чего-то, что словами не определишь, и нельзя воспринять ни ухом, ни носом, ни глазом. Это вот... А каким-то там шестым чувством, вот эту атмосферу — есть она или нет. А в маленьких аудиториях даже и не нужно, в общем, прекращать аплодисменты, они всё равно не будут такими. А это, знаете, почему. Просто привычка оттого, что я никогда не успеваю спеть столько и то, что хочу. И поэтому я всегда, мол, дескать, подождите, я лучше продолжу дальше.
   Ну вот, значит, ну а, вернувшись к песне, э… вот с этой песней, например, предыдущей было… был... была просто очень смешная история в городе Иркутске. Я её пел, и какой-то человек хохотал безудержно, когда уж все отсмеялись. Я на него смотрю, думаю, ну, не до такой же степени это смешно. Ну, ладно, там есть какие-то всякие подковырки, но не более того. Это зарисовка. Он говорит: "Ну как же всё, — говорит, — ты знаешь? Как это… Откуда у тебя информация?" Я говорю: "Какая это, не понял". Он говорит: "Ну, это же песня про Иркутск. У нас недавно баню выстроили, в гвоздей полно и холодно". Значит... <Смех в зале> То есть, вот он вот так вот понял. Как говорится, в меру образованности. Ну, этого я точно не имел в виду.
   Значит, теперь дальше. Э… Сегодня я включил телевидение, приехавши из Минска, и с… смотрю — там опять вот про Бермудский треугольник разговаривают. Я решил, что в сегодняшнем выступлении, я обязательно спою вам эту песню, потому что много разговоров о различных чудесах, которые, якобы, вокруг нас существуют. И летающие тарелки, которые многие видели, а многие уже летали в них. И в… филиппинские врачи, которые режут без ножа, говорят, довольно успешно, вот, всякие целители, э… чудовища. Вот. И, конечно, Бермудский треугольник, где исчезают вот уже много времени подряд самолёты, корабли. Ну и пишут много, просят разъяснить, разговаривают по телевидению, пишут всевозможные статьи даже респектабельные учёные некоторые. По второму кругу, значит, как завертелось с этими летающими тарелками. Зигель опять воспрял. Вот. Я слушал его лекцию. Да. Но это неважно. Я хочу вам спеть песню "Письмо в редакцию телевизионной передачи "Очевидное и невероятное" из сумасшедшего дома". В данном случае, с Канатчиковой дачи.

<Опущено 2 куплета>
<Аплодисменты>
   Меня часто спрашивают: не воевал ли я, не плавал ли, не сидел ли, не летал ли, <откашливается> не шоферил ли и так далее. Это оттого, что почти все песни мои написаны от первого лица. Это просто такой приём. Ну и потом, конечно, во всех в них есть доля, большая доля фантазии. Я много придумал. И ещё потому, что во всех этих вещах есть моё мнение и суждение о том предмете, о котором я разговариваю. Я никогда н… никому не подражал, хотя щас так много появилось людей, которые стали подражать, что... Особенно голосовой манере, так что не отличишь — иногда на магнитофон поставят какую-нибудь плёнку, я говорю: "Я? Нет, я вроде этого не пел никогда". "Да нет, ты, — говорят, уверяют, — точно!" Вот. Думают, что... Это очень просто, говорят, там, "под Высоцкого" — надо сорвать голос как-нибудь, там, попить холодного пива, покричать, малехо перекурить — "а-а-а" — и всё уже. И вот... Это не совсем так. Я голос не срывал. Он у меня всегда был такой, от папы с мамой. Я даже когда был таким малолеткой и читал стихи каким-то взрослым людям, они всегда говорили: "Надо ж! Какой маленький, а как пьёт!" <Смех в зале> Уже... уже в тот период, значит, вот, упрёки слышал. Вот. И вообще нет. Ну, это праздное занятие — подражание. Есть искусство пародии — это ради Бога. А вообще, ну почему? С человеком интереснее иметь дело, когда он сам про что-то может рассуждать, правда? Вот. Даже в жизни, я уж не говорю на сцене. Вот. Поэтому во всех этих вещах — это только м… моё восприятие и поэтому я рискую говорить "я", и, значит, вовсе не в надежде, что вы подумаете, что я через всё это прошёл. Понадобилось бы много жизней для этого. Ну вот, я хочу всё-таки... Ну, никому никогда, например, в голову не приходит меня спрашивать, потому что у нас есть такая манера отождествлять тебя с персонажем, которого играешь в кино или с персожа… с персонажем, от имени которого поёшь. Я часто пою от имени разных людей, потому что я, в общем, и актёр по профессии и мне, может быть, это проще. Просто из... из чужой шкуры. Вот. Но никому никогда в голову не приходит спросить меня, был ли я когда-нибудь самолётом-истребителем или лошадью, от имени которой пою, так что...
   Вот сейчас я хочу вам показать песню, чтобы вы окончательно поняли, что я — это н… не все мои персонажи. Песня называется "Бег иноходца".

<Аплодисменты>
   Ещё одна такая "песня-монолог", песня такая, серьёзная. А называется она "Дорожная история". Дорожная история.

<Опущен 1 куплет>
<Аплодисменты>
   Ну, тут разговор про Сибирь немножко идёт, так это... Я хочу вам спеть песню, которая действительно сделана по поводу какого-то конкретного случая. Он уже неоднократно использовался в разных произведениях — прозаических, стихотворных. Ну, я тоже решил написать песню. Называется "Про речку Вачу и попутчицу Валю". Это тоже такая зарисовка сибирская, основанная на одном из рассказов. Вот. Э… Это одновременно антиалкогольная песня, написана в целях борьбы с "зелёным змием" и для предостережения. Вот. Только для справки, как в сносках обычно, для справки. Бичи — это такие люди, <смеётся> они бичуют. Они, в основном, это в портах они. Они как-то отстанут от корабля, либо загуляют, либо начнут пить. Потом отстанут, их... И как-то вот начинают там мигрировать где... То к геологам прибьются, то к старателям, и пытаются оттуда вырваться как-то, заработать, уехать. Вот. Я хотел вас просто информировать, что это такое. А речка Вача — это река в Сибири. Говорят, там почва с большим процентным содержанием золота. Так. Это тоже стилизация, прошу так к… к этому и относиться.

<Аплодисменты>
   Ну, будем надеяться... Спасибо. Будем надеяться, что у него со второй попытки вышло потом уехать. Вот.
   А теперь ещё такая антиалкогольная песня, последнее время она почему-то очень просится... из зала её просят и требуют, говорят: "Спой сейчас же "Диалог у телевизера"! Щас я его спою.

<Аплодисменты>
   И посмотревши программу "Время", в которой рассказывали ему о международном положении, пошёл, значит, Ваня в магазин, был забран на пятнадцать суток за мелкое хулиганство. И так как он был последним человеком, который туда попал, он, естественно, знакомит с международным положением свою компанию.

<Добавлено 2 куплета, изменён порядок>
 <Аплодисменты, откашливается>
   Теперь песня, которую я почти всегда исполняю в выступлениях своих. Называется эта песня "Чужая колея".

<Аплодисменты>
   Песня, которая написана как конец охотничьего цикла моего. Там, скажем... Так, "Конец охоты на волков". Это песня... Или второе у неё название "Охота с вертолётов". В общем, это в защиту природы песня написана, так скажем... Поётся она от имени волка.

<Аплодисменты>
   <Неразборчиво>. Гитара не выдерживает, видите.
   Есть какие-нибудь просьбы ко мне или пожелания? Нет?
   ГОЛОС ИЗ ЗАЛА: <Неразборчиво>.
   Да нет, не надо. Да зачем, это старая песня. Спортивную серию, да? Есть... Есть песня "На Филиппинах бархатный сезон", но она ещё не закончена, поэтому... Это последняя шахматная песня, но я её не до конца сделал, поэтому я её не буду петь. Есть много нового. А? Нет, не надо, не надо, чтобы... Я хотел вот о чём. Я думал, что, может быть, кто-то хочет что-то попросить, и я поэтому...
   ГОЛОС ИЗ ЗАЛА: <Неразборчиво>.
   Что? "Моему капитану". Какую? А-а... Ну, понятно. Нет. Ну, я понял вас. Дело в том, что это, вы знаете, это не специально я такой эксперимент провёл. Это у каждого человека есть какая-то своя любимая песня и я, конечно, не... я, конечно, на… на все ваши запросы не отвечу. Вот. Поэтому я уж чего хотел... Я только вот вам о чём хотел сказать. Вы знаете, вот часто очень меня мучают — почему, дескать, вот я так всё... почему я не пою чужого и так далее. Во-первых, это ж глупо. Зачем мне петь чужое, когда своё можно. Это раз. А, во-вторых, я просто считаю, что это совсем другой вид искусства, авторская песня. Другой жанр песенный, и его могут только... это… этим... этим должны заниматься люди, которые сами всё делают — пишут и музыку, и текст, и ритмы эти, и сами могут исполнять. Тогд… иначе смысл теряется. Я вот только вообще всегда, когда говорил... говорю об авторской песне, в защиту её, я вообще это не считаю песнями. Я думаю, что это стихи, которые должны исполняться под гитару. Вот Булат также тоже думает. А я-то вообще когда услышал его первый раз, я подумал, что как здорово — можно вот стихи свои, которые пишешь, можно их взять, спеть, и они будут сильнее звучать. Я начал, вот, писать из-за того, что Булата услышал, что он стихи поёт. И тоже.
   Но и, конечно, есть колоссальная разница в работе над той и другой песней, потому что их больше всего интересует исполнение, звучание голоса, оркестровки, вот, эстрадной песни, и совсем почти не интересуют тексты, за редким исключением. Сейчас стали работать и Белла для некоторых певцов, и Женя Евтушенко, и Андрей. Как-то это немножко выравнивается, но... но всё равно меньше внимания текстам они уделяют или ч… почти никакого. Часто слышишь иногда такое, что просто уши вянут, нечто глубокомысленное, вроде, там, "провожают пароходы совсем не так, как поезда". Я всегда думал, может быть, за этим что-то есть. Нет, ничего. Просто, действительно, не так. И самолёты по-другому. Или просто такое, что никакой информации в себе не несёт. Очень часто совсем никакого образа поэтического. Они не утруждают себя, э… авторы текстов для эстрадных песен, считая, что музыка и голос певца спасёт. И навязшая в ушах вот песня эта — "Яблони в цвету - какое чудо!..", это, по-моему, всё на уровне "хороши весной в саду цветочки..." В общем, то же самое, потому что если рядом строки Есенина вспомнить:
          «Всё пройдёт, как с белых яблонь дым, — да? —
          Увяданьем золота охваченный,
          Я не буду больше молодым...»
   И сразу становится ясно, что почём. Ну, в общем, я не хочу всё огульно охаивать, там попадаются... Бернес всегда пел замечательные тексты. Но я хочу вот вам о чём сказать. Просто, когда работаешь над этими песнями, то при кажущемся э… легкомыслии их и лёгкости, и глагольной рифме частой, я могу вас заверить в том, что времени на них тратишь значительно больше, чем на всё остальное. Вот, например, если всё другое на одну чашу весов, там, и мои фильмы, и телевидение, и концерты, и театр, а только... а на другой — только работу над этим, эта перевесит чаша, безусловно, потому что она с тобой всё время живёт, не даёт тебе спать, покоя не даёт, и ждёшь, когда она случится, эта песня. Поэтому я вам хочу сказать, что никогда... пусть вас никогда не обманывает простота формы. Это нарочно так сделано, потому что возможно писать сложные песни, что я иногда и делаю. И всегда, вот, моей практике можете поверить, восприятие их очень затруднено. Всегда. Поэтому делаешь упрощённые ритмы, нарочно очищаешь образ. Вот.
   Я хочу вам щас спеть песню, чтобы всё-таки на улыбке, как-то мы ближе к концу, всё-таки, чтоб мы поулыбались. Я хотел спеть вам вот такую шуточную песню. Значит, как они у нас. Это... она, эта песня, требует преамбулы. Значит, это вот о чём. Есть такой знаменитый артист на Западе, называется он Шон Коннери. Он играл Джеймса Бонда — агента 007, во многих фильмах по романам Яна Флеминга и, в общем, он знаменит. Он… он ходит с охраной до сих пор и живёт неизвестно где. К нему не пробьёшься. Как все знаменитости там. Боится поклонников он. И вот его пригласили к нам сниматься несколько лет назад в фильм в один. Он сначала отказывался, наконец, всё-таки приехал, спустился с опаской, а на него никто никакого внимания не обращает. Потому что у нас этих фильмов никто не видел. Так что ходит какой-то человек — ну и что, мол, дескать. Ну, респектабельный господин. Пройдут, токо что не плюнут, в общем, или не обругают, а так особенно никакого уважения и низкопоклонства не… не проявляли люди. И он через некоторое время даже сказал, что нужно как-то объяснить, хотя б моим сослуживцам. Они устроили небольшой вечер, кото... на котором он... который он оформил разными напитками из "Берёзки", и всё... и всячески всех развлекал и был очень мил. Я его знаю, он очень симпатичный человек. Но опять же всё это он делал по-английски. А в этой компании уже и по-русски к концу вечера особенно не могли. Поэтому никто его так и не понял, и все ушли, выпили, конечно, всё, съели и ушли. И он, оставшись один, вероятно, долго повторял, что "мне правильно говорили: Россия — таинственная страна". <Смех в зале>

<Аплодисменты>
   Спасибо.
   Вы знаете, вот э… я иногда с нижней полки достану какую-нибудь песню, смотрю, можно ещё её петь. Она так запылилась, пиль… пыль отряхнёшь, глядишь, не устарела ещё. Я её немножко подправляю, потому что хозяин-барин, как говорят, и... и начинаю их петь снова. Вот, в данном случае, я хочу вам спеть здесь... пожалуйста, вот сразу и отвечаю. Песня называется "Товарищи учёные". Я думаю, что её обязательно надо. <Оживление в зале, аплодисменты>

<Аплодисменты>
   Спасибо.
<Откашливается>
   Ну и наконец, позвольте закончить песней, которую... которую я должен был бы, конечно, в начале спеть. Песня эта является как бы ответом на половину из тех вопросов, что мне задают в письмах. Называется эта песня "Я не люблю".

<Аплодисменты>
   Это...
   Спасибо. Благодарю вас.
   Вы знаете, я действительно, как вам и обещал, с перевыполнением. Я... я никогда "на бис" не пою. Потому что можно было несколько песен назад пойти туда, там покобениться минуты три, снова выйти и, вроде, как вот я, дескать, такой демократичный. Вот, говорят, Высоцкий и устал, его просили — а он спел. Вот. Все знают, скоко они будут работать. Я токо один не знаю.
   Значит, что я вам хотел сказать. Мне тут хорошо, я… я люблю такие аудит... Вообще я, вы знаете, с уважением отношусь к своим зрителям и слушателям за то, что они в такую погоду сидят, значит, слушают. И я люблю выступать и могу петь до бесконечности, что, в общем, часто... Ну, не до бесконечности, во всяком случае, очень долго. Особенно, если где-нибудь с друзьями, недели на две, с... со спиртными напитками, это... <Оживление в зале> То есть, я хочу вам сказать, что мне... у меня их много, несколько сотен этих вещей, я их всё равно не перепою. Но я постарался сегодня, чтоб каждому из вас независимо от зарплаты досталось по куску. То есть, если не точно ту песню, которую вы хотели, то, чтобы рядом, из этой серии. Вот. И старался, чтобы сегодня было для вас побольше незнакомого. Я думаю, что даже любители, сидящие здесь сегодня, для себя нечто неизвестное услышали. Да? Ну вот. А на подходе несколько новых вещей — и вот спортивных, как вы говорили. Только для этого нужно время. Я думаю, что за лето я их все закончу и приеду к вам и ещё раз с удовольствием и все их спою. А щас, всего вам доброго! До свидания. А я поехал сниматься.
<Аплодисменты>

        Появление сообщений об ошибках при обращении к файлам RealAudio, mp3, txt означает, что к серверу, на котором размещены эти файлы, нет доступа. Повторите запрос спустя некоторое время или на следующий день.
        Об ошибках в работе сайта Вы можете сообщить нам по e-mail .

        Если Вы располагаете любой информацией об этой записи (воспоминания очевидцев, недостающие песни, песни в полном объеме или с лучшим качеством, отсутствующие комментарии, фотографии, публикации с упоминаниями и т.д.), пожалуйста, свяжитесь с нами по e-mail :