| |
|
|
|
|
|
<Аплодисменты>
Здесь жарко…
Значит, добрый
день, дорогие мои зрители и слушатели. Я так обращаюсь не формально, так
принято говорить: «Дорогие товарищи». Нет, я на самом деле дорожу своими
зрителем и своими слушателями, я их очень ценю, потому что мои выступления
– это не "концерты", а это — каждый раз встречи, встречи со зрителями, с
людьми, которые мне, может быть, даже поверьте мне, дают больше, чем вам,
потому что я имею возможность, то что меня волнует и беспокоит, рассказать
такому большому количеству людей, значит, мне это даже больше необходимо,
может быть, чем вам.
Ну а начал я
с песни нарочно, для того чтобы у вас исчезли последние сомнения в том, что
к вам приехал тот, кого вы ждёте, да? Потому что здесь, говорят, до сих пор
не верют. Вот. Но я надеюсь, что когда я уеду, все поверят и придут на
выступление. <Смех в зале>
Ну,
это… значит… э… теперь, услышав голос, вы теперь будете… все сомнения в
сторону и, значит, будем мы работать спокойно и нормально, так же точно как
в Москве, как в Ижевске, как здесь. Я не делаю никакой разницы между своими
выступлениями, вот и, э… спев эту песню, я тоже успокоился, потому что вы ни
с кем меня не перепутаете. Хотя последнее время появилось так много
подделок, особенно на магнитофонах, что просто волосы дыбом встают, я иногда
сам не могу отличить, где я, где кто-нибудь другой. Но это говорят, что
меня… очень просто мне подражать: это надо выпить пива холодного, подышать в
форточку воздухом, там, покричать, сорвать голос и тогда, говорят, будет "под
Высоцкого". Кстати говоря, это не совсем так, потому что я со своим голосом
ничё не делал, он у меня всегда был такой от папы с мамой. Даже когда я
был малолеткой вот таким, читал стихи каким-то взрослым людям, они говорили:
«Надо ж! Какой маленький, а как пьёт!» Так что… <Смех
в зале, откашливается> То есть, голос всегда был глухой. А
вообще подражать – это занятие праздное. Я только принимаю из этого
искусства пародии, когда в этом есть намерение какое-то, дружеские шаржи.
Это с уважением делается к певцам или к авторам, которых парадируют. А если
просто так подражать, выбрав себе какого-нибудь кумира и начать петь под
него, это совсем неинтересно, потому что Маяковский, например, точно говорил:
«Делайте "под себя"» и будет лучше. Вот. И если человек сам, своё собственное
мнение и впечатление высказывает в своих песнях, в своих вещах, в… тогда
есть индивидуальность, тогда он становится личностью, тогда он интересен
людям. Ну вот.
Теперь
я хочу показать вам ещё одну песню… на тему военную, потому что меня часто
спрашивают э… почему я так часто обращаюсь к войне. Ну, я могу на этот
вопрос ответить очень коротко: из-за того, что для своих песен я стараюсь
выбирать людей, которые находятся в самой крайней ситуации, в момент риска,
рядом со смертью, людей на грани какого… неизвестного, знаете вот как, на
рубеже, а дальше неизвестно, что случится, может быть, даже смерть. Вот. Это
всегда люди в самой высшей степени на… накалов нервных, и я их чаще нахожу
там, в тех военных сюжетах. Но всё равно это песни, которые написаны
сейчас человеком, который живёт сейчас для людей, большинство из которых
тоже не прошли через это. А забывать этого невозможно и не нужно.
«Тот,
который не стрелял». |
| |
|
|
|
|
|
Ну, это не моя песня – это песня народная. Вот. И в… на площади на Таганской
ещё был театр, назывался он "Театр Драмы и Комедии". И вот как-то так
случилось в параллель, что тюрьму сломали, а театр, из-за того, что туда
ходили намного меньше людей, чем в тюрьму, его решили реорганизовать.
Значит, зрителей не было, театр устарел, и репертуар был неинтересный, и вот
некоторое время тому назад его э… реорганизовали. В него пришла группа
молодых артистов во главе с главным режиссёром Юрием Любимовым. И вот уже
пятнадцать лет существует этот з… Театр на Таганке, который, несмотря на
такой небольшой срок, завоевал большую любовь и популярность у зрителей и
Москвы, и других городов, где мы были на гастролях, и теперь уже за рубежом.
Мы были в Болгарии, в Венгрии, в Югославии в позапрошлом году мы получили
Гранд-при, высшую награду фестиваля за спектакль «Гамлет», что мне особенно
приятно, потому что я в нём играю центральную роль Гамлета. А в прошлом году
во Франции, на гастролях в Париже, в Лионе и в Марселе снова мы играли
несколько спектаклей и опять получили высшую премию французской критики за
лучший иностранный спектакль года. Надо вам сказать, что это почётная
награда, потому что там было примерно двести коллективов иностранных в прошлом году и вот нас отметили
первой премией. Так что конкуренция, а по-нашему соревнование, была
громадная.
Вот ну, из-за чего этот театр так популярен, почему его так любят, почему к
нам нельзя достать билеты. Если вы приедете в Москву меньше чем на месяц, то
даже не стоит и пробовать. Это стоит толпа всегда либо ночью, когда
отмечаются на билеты, пишут на руках номерки, либо утром, когда ждут
предварительной продажи, вечером, когда стреляют лишний билетик и так далее,
и так далее. И есть одна возможность, надо прорваться через кордоны милиции,
пожарников, дружинников, значит, войти, ворваться в кабинет к директору,
упасть на колени, сказать: «Здравствуйте, мы из Глазова!», и он всё равно
ничё не сделает. Тогда, значит, надо найти теперь уже меня и сказать:
«Володя, помоги!», и я что-нибудь буду придумывать. Но э… я приглашаю-то,
приглашаю, но не всех сразу, потому что у… у нас театр маленький, всего
шестьсот пятьдесят мест, но
нам строют новый большой на семьсот пятьдесят. Вот. Строют его быстрыми темпами, вот уже
года четыре стоит коробка, так что я думаю, лет через десять, так, где-то в
десятилетний юбилей Олимпиады мы туда въедем. Ещё там смешная история у
нас с театром. Театр этот очень известный и, в общем, к нему относятся с
любовью, но по реконструкции его… там один угол должны у него отломать – там
должен проспект пройти, причём этот проспект должен пройти именно там, где
находится кабинет главного режиссёра. А кабинет очень живописный, там на
стенах везде расписывались все знаменитые люди, которые к нам приходили, в
общем, жалко ломать кабинет. Ну, значит, идёт тяжба между Моссоветом и нами.
Мы говорим, что ломать нельзя, они говорят – необходимо, потому что и так
далее, и так далее… Мы говорим, ну, сделайте его чуть-чуть полевее, там как
раз он пойдёт там, где ресторан «Кама». Вот. Э… ресторан с… такой маленький,
в общем, но с большим количеством пьяниц и… <смеётся>
и они всё время… У нас перед началом спектакля «Десять дней, которые
потрясли мир» начинается спектакль на улице. Мы в одеждах матросов, солдат
ходим на улице и на гармошках, на гитарах играем, поём всевозможные песни,
частушки. Висят флаги, играет музыка, такое действо, зрелище начинается ещё
на улице. Потом вас пропускают в зрительный зал не билетёры, а наши артисты
со штыками, они берут у вас билеты, накалывают на штык, пропускают вас.
Короче говоря, вот такое вот начало ещё до того, как вы пришли в зрительный
зал. И очень часто из этого ресторана выходят всякие люди, смотрят, может,
они праздник какой-нибудь пропустили, с нами вместе поют, пляшут и рвутся
туда пойти дальше, мол, там-то самое интересное будет, может быть,
бесплатная раздача напитков и так далее. Ну их, конечно, не пускают. Вот
этот самый ресторан, мы говорим, давайте вот… пускай проспект тут пройдёт.
Они говорят: «Нельзя. Потому что это историческое место. Там встречались и
выпивали, якобы, Есенин с Маяковским». Мой… У нас главный режиссёр мой Любимов
говорит: «Ну что делать? А у меня, говорит, Вознесенский с Высоцким выпивают
тоже часто, так что... Потом через несколько лет будете жалеть». В общем, я
не знаю, кто из них выиграет эту тяжбу. Вот. Мы надеемся, что у нас
останется и старое помещение, и новое. Вот.
Ну а пр… если серьёзно говорить, почему такая популярность у театра, есть
тому несколько причин, коротко – такие: то что театр высказал свою позицию
пятнадцать лет назад в спектакле «Добрый человек из Сезуана», внятную,
честную и чёткую позицию. И разговаривают у нас со зрителем на равных, мы не
держим фигу в кармане, никаких таких полунамёков, всё очень внятно и чётко,
и даже до такой степени, что у нас есть такой приём — отчуждение, когда мы
бросаем играть свои роли и выходим прямо к зрителям либо с монологом, либо с
песней, впрямую исполняя их от своего имени, от имени театра или от себя
лично, вот там, актёр перестаёт играть роль и от себя высказывает какие-то
мысли, которые есть мысли театра. И вот это создаёт такую атмосферу в этом
театре, атмосферу доверия и разговора на равных, которые очень привлекают
людей в этот зал. Потому что все спектакли из-за этого, из-за того, что темы
выбираются… мы играем прозу, мы очень мало играем драматургии, мы играем
лучшие романы и повести, которые выходят, например, Трифонова, Можаева,
Абрамова. Они живы, к счастью, они приходят в зрительный зал и вместе с нами
делают сценический вариант своих вещей, поэтому от спектаклей веет
свежестью, они современны, а самое основное, что вопросы, которые
затрагиваются в этом театре, они, я убеждён, беспокоят точно так же
артистов, как и людей, которые пришли. Поэтому вы у нас будете себя
чувствовать как участники, как необходимые сегодня собеседники в этом
театре. И из-за такой вот манеры, я думаю, так сложно попасть к нам. Люди
хотят приходить за истиной, за откровенным разговором. Потом второе, все
спектакли сделаны в очень яркой форме, вам никогда не будет скучно. Один из
первых спектаклей называется «Десять дней, которые потрясли мир» — это
представление с буффонадой, пантомимой, цирком и стрельбой. И вот всё это
присутствует на самом деле у нас. Там двести персона… двести действующих лиц, так
что каждый из нас играет по многу ролей. Из-за этого мы не успеваем
гримироваться и почти все наши спектакли играем без грима. Я, например, даже
роль семидесятилетнего Галилея играю без бороды, усов, без седого парика со
своим лицом, просто в расчёте на то, что зритель искушённый, и что, в
общем-то, щас не в этом дело э… так много информации в наш век: и радио, и
телевидение, газеты, сплетни, телефоны – что хочешь – так много вам
выплеснуто в уши и в глаза информации, что, в общем, если произнести, даже
не произнося вслух, а договорившись, эти два магические слова «представьте
себе», то зритель очень охотно идёт на эти правила игры. Театр – искусство
условное. Раньше просто приходила бродячая труппа на площадь, и на камнях,
на фоне стены начинали играть, и не надо было ни света, ни занавеса, никаких
подмостков, ничего, а искусство было. И вот если есть про что, интересен
предмет, о чём идёт разговор, то особенно не надо никаких атрибутов. И у нас
есть много другого, много очень ярких и э… м-м-м… очень много ярких
постановочных эффектов, очень много фантазии режиссёрской и актёрской, но
всё это сделано в условной манере. Вас никто не будет обманывать тем, что
сзади будут рисовать задник, лес, городить картонные деревья, выгораживать
павильоны – всегда есть поэтический образ в каждом спектакле нашего театра.
Поэтический образ – образ, в котором есть метафора, символика – во всех, во
всех, во всех спектаклях. И ни в одном… ни в одной декорации спектакля
нашего нельзя играть что-нибудь другое. Это сделано только для этого, в этом
есть всегда символ. Ещё во всех спектаклях много музыки, песен и стихов и
современных поэтов и композиторов, и самое главное – вот тут я подобрался к
существу дела – что используются способности наши не актёрские, а авторские.
Многие артисты нашего театра – люди пишущие и, я думаю, что и в других
театрах есть ребята, которые сами пишут, сочиняют, но это как-то и так
остаётся просто их хобби, их увлечением. А у нас многие написанные нами вещи
звучат на сцене театра. Вот Валерий Золотухин, которого вы знаете прекрасно
по кино и театру, и по телевидению, он много поёт, много читает стихов, он
стал писателем. У него в прошлом году вышла повесть в «Юности», а сейчас
вышла книжка его рассказов и повестей, которая признана лучшей книгой
молодого писателя в издательстве «Молодая гвардия» и получила премию. Вот,
например, у нас есть Веня Смехов, который написал несколько инсценировок. Я
пишу песни, музыку, стихи, интермедии для многих наших спектаклей. Есть у
нас ещё актёры, которые, вот, например, Лёня Филатов, он писал пародии просто
к такому вечеру нашему празднику театральному – оказалось, что они имеют
свою самостоятельную ценность. Он их изумительно исполняет, потому что он
артист, и он, одновременно с пародиями на литературный стиль, делает пародии на
характер ещё персонажа – Вознесенского, Евтушенко, Рождественского,
Михалкова, показывая их прямо на сцене. И мы из этих наших вот увлечений
творческих сделали целый спектакль, который вот уже год идёт в Москве с
успехом. Спектакль этот называется «В поисках себя». То есть, всё, что мы
делаем на стороне – пишем для кино, для других театров, для телевидения, для
радио и там исполняем – мы взяли собрали, сделали такую композицию и
получился этот спектакль «В поисках себя», спектакль-концерт или просто
творческий отчёт. Он очень подвижный этот спектакль и допускает импровизацию,
потому что могут меняться в нём люди – действующие лица и исполнители и
репертуар, каждый день может быть просто разный спектакль. Просто найдена
такая простая, чёткая, очень э... ну, как вам сказать, заразительная форма,
форма общения, вот как, как будто бы с людьми, которые пришли к тебе в
гости. Ведь это действительно так: я приехал в гости в ваш город, а вы
пришли ко мне в гости за песнями. И я очень… я никогда не принимал эту
манеру эстрадную, когда, вот там… как… Ну, у нас сегодня – другое дело. Одна
часть, вот, зрелище, эстрада, с переменой света, с большим оркестром и так
далее, а другая часть – вот такой нормальный разговор с демонстрацией песен,
моих песен, которые я сам придумал, сочинил, написал для театра ли, для кино
ли, либо просто для своих друзей и для зрительного зала, вот, в котором я
сегодня работаю каждый раз. Каждый раз другие люди, поэтому даже поёшь
немножко по-другому. Вот. Из-за этого я приверженец авторской песни, я её
люблю больше чем эстрадную.
Ну, потом
немножко я вам скажу о сильных и слабых сторонах каждой… каждого из этих
жанров, а сейчас я хочу вам показать – пришла пора нам с вами улыбнуться –
показать шуточную песню, песню… У меня много песен серьёзных, написанных в
шуточной манере, и я сегодня буду чередовать. И сегодня я вам покажу и
новое, и старое. И для любителей, которые знают почти все мои песни
наизусть, они уже сегодня приходили в гостиницу, сегодня тоже будут новости
в этом выступлении. А щас песня, которую возможно многие вас и знают… из
вас, называется «Песенка о переселении душ». Ну, вам известно, что индусы
считают, что мы с вами не умираем, а просто после смерти душа наша
переселяется куда сможет, куда ордер дадут, значит, в животных, в предметы,
в растения, в насекомых, в камни, если кому-нибудь не повезёт – в
каких-нибудь
каракатиц, а повезёт – так и в людей иногда и в хороших. Всё зависит от
того, как ты себя вёл в этой жизни. |
| |
|
|
|
|
|
<Аплодисменты>
Это песня-шут…
Вы… Вы знаете,
мы как с вами договоримся, вы, так, ещё пока не очень поняли как и что,
поэтому, я вот подымаю руку уже по инерции по поводу того, чтоб прекращать
аплодисменты. Ну, вы так особенно и не расположены, вы расположены больше
просто… действительно побеседовать, поэтому я хочу вам сказать только о…
одно.
Про меня разные легенды ходят, одна из них заключается в том,
что я не
люблю, когда аплодируют. Это не совсем так, я с уважением отношусь к тому,
что делает публика, просто для меня это дело третье. Я песни свои писал для
своих друзей, придумывал их и исполнял раньше только для своих близких
друзей. И это было для меня неважно, что там какая будет реакция – будут ли
они свистеть и аплодировать, мне самое главное, как люди слушают. Поэтому я
прошу вас, отдыхайте, откиньтесь на спинки кресла, вот. Если… А я буду перед
вами вкалывать. Если уж сильно невмоготу будет, тогда, пожалуйста, а так, в
общем, особенно это… это не имеет никакого значения. Всё равно мы в конце
разберёмся, что к чему.
Значит, новая…
ещё одна песня шуточная, которую хотел я вам показать и всегда её включаю в
репертуар, песня спортивная, называется она «Марафон, или Бег на длинную
дистанцию». А написана она по поводу комментариев к хоккейным матчам, когда…
Раньше – щас-то они уж не говорят, я думаю, они песню услышали и
перестали — они говорили раньше: «Вот ещё одну шайбу забили наши
чехословацкие друзья». Я всегда думал: «Почему друзья? Если жаби… забили
шайбу, они… они на поле соперники и противники, а друзья они "до того" и "после
того"». Верно? А в… у нас вот как-то вот так вот какие-то формулировки,
например, из Америки, вот комментарии были, там, «Канадские профессионалы,
ах, канадские профессионалы, ух, канадские профессионалы». Я так и думал,
что он скажет «Наши любители». Он, наверно, имел в виду, что, мол, дескать, те
получают деньги за игру, а наши нет. Ну, это не совсем так, в общем-то, но
э… для меня профессионализм в другом заключается, в том, что человек умеет
хорошо делать свою работу. И, в этом смысле, как раз наши хоккеисты оказались
большими профессионалами, чем те. Вот. Это очень похоже, некоторые такие есть
сочетания слов, о которых мы не задумываемся, они довольно глупые, дурацкие.
Например, вот на… в "Узбекфильме" работал с цыганской группой режиссёр и всё
время говорил: «Товарищи цыгане, я вас прошу, вот, пожалуйста, встаньте вот
здесь, вот будут аппаратч… Товарищи цыгане…». Он говорит: «Щас, товарищ
узбек». <Смех в зале> Так что,
видите… э… никог… иногда употребляем мы слова не задумываясь, что они
значат, сочетаясь вместе. Вот.
Значит, ну,
хорошо. Я отвлёкся. Песня «Марафон, или Бег на длинную дистанцию». |
| |
|
|
|
|
|
<Аплодисменты>
Спасибо.
Я м-м-м… хочу
вам просто несколько слов о разнице между песней авторской и эстрадной. И
потом я х… покажу вам песню, которая будет являться как бы ответом на
половину из тех вопросов, которые мне задаются в письмах. Вот.
Э… Значит, разница очень простая. Дело в том, что эстрадная песня это прежде
всего песня, написанная целым коллективом, а именно: отдельно поэт – автор
текста, композитор – автор музыки, автор исполнения – певец, и всегда есть
четвёртый участник – оркестр, или ансамбль, который помогает ему и
украшивает музыкально… украшает музыкально то, что он исполняет. Значит,
основное внимание в этой песне сосредоточено на исполнении, то есть, певцы
обладают вокальными данными хорошими и так далее, и, естественно, на
сопровождении музыкальном, которое, там, лучше или хуже, но всегда очень
мощно и чётко. Поэтому эта песня менее подвижна, из-за того, что певец
закован в рамки оркестровые и, в общем, он импровизировать уже не может. Он
как вот отрепетировал с самого начала, добился оптимального варианта, на его
взгляд, а потом уже шпарит, стараясь, в общем, подогнать под этот высокий,
вот, на его взгляд уровень. И, значит, из-за этого это всегда будет
одинаково. Вот вы даже любимую песню... второй раз придёте на концерт, увидите,
что это точно так же, как в пластинке. По телевидению точно так же, как на
концерте и так далее. Это просто такой жанр, с этим ничего не поделаешь,
это, в общем, есть зрелище, действо. И если это зрелище убрать, вот эту
смену света, смену номеров, значит, эти костюмы, украшения, вы вдруг
обнаружите, что тексты, которые многие эстрадные певцы поют, они оставляют
желать лучшего. Ну это, в общем, довольно часто, что никакой информации в
них, либо какое-то глубокомыслие типа, там, что «Провожают пароходы, совсем
не так, как поезда…» Ты думаешь, может, правда, за этим что-то есть, ничё подобного,
просто действительно пароходы не так. Или даже всем навязшая в ушах песня
«Яблони в цвету, какое чудо…», которая я не могу сказать, что полюбилась, а
так она звучала, везде её исполняли и в ресторанах, по радио, телевидению, в
общем, там нет поэзии настоящей, потому что, ну и тополи в пуху тоже какое
чудо… И, в общем, «Хороши весной в саду цветочки…» на эту же тему. Но если
вспомнить рядом с этим есенинские строки:
"Всё пройдёт, как с белых
яблонь дым.
Увяданьем золота охваченный,
Я не буду больше молодым…"
Сразу
становится ясно, что почём, верно? Вот мы, которые занимаемся авторской
песней, я не хочу сказать, что у нас так уж всё в порядке со словами, нет,
но просто работа идёт, основной упор на текст из-за того что… Вот, например,
если меня спросить, что больше занимает у меня времени, там, вся остальная
моя творческая деятельность: театр, кино, телевидение, радио и выступления,
а на другой чаше весов, токо работа над песнями, я вас уверяю, что,
вероятно, эта перевесит. Потому что с песней всё время живёшь, она с тобой
э… крутится вместе с… где бы ты ни был, она всё время присутствует, эти
строки, образы и так далее. И, в общем, даже если, может быть, не всегда
очень точно и удачно, но могу сказать, что работы на это затрачено в
несколько раз больше, чем, скажем, в песне, которая на эстраде. И из… из-за
этого… есть недостатки, там, бедность сопровождения, вот этот инструмент, но
есть колоссальный избыток у этой песни, а именно, она – песня подвижная, она
допускает импровизацию, её можно менять из-за того, что ты сам хозяин своих
слов и своей музыки, из-за того, что каждый раз приходят ра… другие люди в
зрительный зал, и устанавливается определённая атмосфера здесь. В
зависимости от этого, ты меняешь и песни, и ритмы, и так далее. Из-за этого
её хочется часто взять домой, записать на магнитофон, ещё раз послушать, что
же он там имел в виду. А самое главное, что вас всегда будут подстерегать
неожиданности на таких встречах. Потому что мы не можем повториться, даже
если бы очень хотели, именно из-за того, что каждый раз вы разные в зале.
Так что, видите, это совсем два разных жанра. Я думаю, что этот жанр –
авторская песня – всё больше и больше будет завоёвывать места на сцене.
А
щас хочу
вам показать песню, которая является как бы ответом на половину из тех
вопросов, которые мне задают в письмах, о том, что я не люблю в этой жизни,
что я люблю. А песня так и называется «Я не люблю». |
