В.П.ЯНКЛОВИЧ: …артиста московского Театра драмы и комедии, поэта Владимира Высоцкого. И не удивительно, что поэтическое творчество этого удивительного, на мой взгляд, поэта с каждым годом всё более и более распространяется в нашей стране, да и не то… только в нашей стране и в других странах мира. И что любители его поэзии уже собираются в клубы организованные. И вот недавно совсем они выпустили двухтомник его поэзии, к сожалению, только ещё пока самодеятельное творчество, в единственном экземпляре, подаренное ко дню рождения Владимира Высоцкого, но уже это есть, и его поэзия существует, она завоёвывает сердца людей. Мы с вами знакомы с его творчеством как с артистом и по спектаклям Театра драмы и комедии на Таганке и по многочисленным фильмам и, тем не менее, его поэтическое творчество, на мой взгляд, с каждым годом, так сказать, превалирует над его драматическим дарованием. Это естественно, он сам относится к нему очень серьёзно и говорит, что если бы положить на чашу весов его поэтическое творчество, а на другую все его работы в кино, в театре, встречи, то, естественно, работа над песней, над словом заняло бы большее место. И те залы, не только вот такого масштаба, но большие стадионы, собираемые Владимиром Высоцким, говорит за… о том, что его творчество поэтическое понятно, любимо. И так сложилась его творческая судьба, что в театре, в кино он ограничен рамками роли, а как человек, как гражданин, обладающий совершенно удивительно острым взглядом, он не может пройти мимо того, что творится вокруг него в жизни, и всё это он вкладывает в свои песни. О нём уже написаны, если собрать по крохам, то… о его творчестве написано не меньше, чем уже он сам написал. Потому что им написано очень много. По его только подсчётам, где-то около 800 поэтических произведений и не меньше написано всевозможных статей, и не меньше всевозможных басен ходит. Но тем не менее, Владимир Высоцкий — удивительный поэт, и я с удовольствием сегодня представляю слово поэту Владимиру Высоцкому.
<Аплодисменты>
   Добрый вечер!

<Аплодисменты>
   Спасибо.
   Добрый вечер! Ну, пусть эта песня будет вместо визитной карточки. Эта песня новая, вы её не слышали совсем никогда, да я и сам её, пожалуй, почти не исполнял. Эта песня для картины...
   Не надо ставить м... магнитофон, уберите, пожалуйста, отсюда вашу машину, вам никто не разрешал, вы ходите в середине... Зачем это вы делаете? Не надо. Не надо поближе, идите, пожалуйста, и сидите как... как все остальные люди, ладно? Ну, я ж ведь вам сказал, зачем мы с вами будем ссориться, ну? Сядьте.
   Вот. Эта песня, которую вы только что слышали, это из нового фильма одесской киностудии, картина эта называется э... "Забудьте слово смерть". Вот. У меня перед ними было обязательство, чтобы я до выхода фильма эту песню не пел, вот, но так как э... эта песня по-моему не попала в картину — они для неё места не нашли — значит, они свои обязательства не выполнили, и я тоже считаю себя справе её уже исполнять на зрителях. Песня эта называется "Пожары".
   Ну вот, теперь... э... Я сегодня работаю от общества книголюбов. Эта такая <оживление в зале> организация... <Аплодисменты> Разветвлённая сеть у них везде, — я этого даже не знал, вот, <смех в зале> и кроме того, что они нам э... презентуют иногда, время от времени, хорошие книги и помогают их достать, вот, они их ещё распространяют... книги... которые... залёживаются. <Смех в зале> Вот. Но не в этом дело: это правда, на мой взгляд, организация очень интересная, хорошая, новая, я её поддерживаю всячески и с удовольствием от них работаю.
   Теперь, почему мы в таком виде — и я, и мой товарищ, который токо что э... немножко с... сказал тёплых слов обо мне, совсем немного, — но дело в том, что... <Смех в зале, смеётся> Дело в том, что сегодня мы должны были приехать намного раньше даже, чем предполагали, к вам, и э... вдруг у нас вчера в три часа дня приняли спектакль "Преступление и наказание", и... инсценировка Карякина, называется "Родион Романович Раскольников", значит, мы не ожидали, что это так быстро случится, и с перепугу назначили на сегодня генеральную репетицию. Так что я сегодня отыграл Свидригайлова в генеральной репетиции этого спектакля. Поэтому, не успевши переодеваться и так далее, мы решили приехать к вам в таком виде, в котором обычно работаю я — и репетирую — в театре, так что вы не подумайте, что это от неуважения, это просто от недостатку времени. Всё, с этим <аплодисменты, смеётся> закончили.
   Теперь вот о чём. Я думаю, что несколько слов я всё-таки должен хороших сказать и о театре о своём, и чуть-чуть информации для вас, которая возможно вам будет интересна. Я работаю в Москве, в Театре на Таганке, это вы все знаете. Таганка площадь знаменитая — про неё песни слагали, вернее не про площадь, а про тюрьму, которая там находилась, была такая песня:

   Песня не моя, песня народная. Вот. Её пели по поводу этой знаменитой тюрьмы, в которой раньше сидели политкаторжане, и для справки могу вам сказать, что двенадцатилетний Маяковский принимал участие в подкопе под эту тюрьму, для того, чтобы спасать политкаторжанок. Они их спасли — политкаторжанки разбежались и написали воспоминания об... вот том, как они находились в этой тюрьме и о том, как Маяковский был причастен к их освобождению. Значит, тюрьма была знаменитая. Но, к сожалению, в это время вместе с ней на этой же площади находился ещё и театр — театр, который назывался "Театр Драмы и Комедии". Почему к сожалению? Потому что в театр ходили значительно меньше, чем в тюрьму, и когда тюрьму сломали, театр сразу реорганизовали. И вот, я помню, что даже написал такую песню, от неё осталось несколько строк:

   И эта песня тоже теперь устарела, потому что есть зачем ехать на Таганскую площадь. На этой площади существует театр, который теперь называется просто: Театр на Таганке — театр, который, несмотря на то, что существует всего четырнадцать лет, завоевал б... — это небольшой срок: для театра, конечно, — и он завоевал большую любовь и популярность у зрителей Москвы, Подмосковья и близлежащих городов. Вот. И не только там, а и в других городах, где мы бывали на гастролях, этот театр всегда посещали и всегда к нему тянулись. Были мы за рубежом: в Болгарии, Венгрии. Вот вам, наверное, небезынтересно узнать, что в Югославии в позапрошлом году на белградском интернациональном фестивале, который называется БИТЕФ, мы получили (десятилетний юбилейный фестиваль) мы получили Гранд-при, высшую награду фестиваля, за спектакль "Гамлет", что мне особенно приятно — я в нём играю роль Гамлета — и что вам, вероятно, в первый раз интересно узнать, потому что как-то не принято освещать успехи этого театра в прессе, — и, я думаю, что по этому поводу нигде ничего не было написано. Вот. Хотя, действительно, э... это была очень почётная награда, потому что со всего мира съехались театры, — и вот, отметили наш спектакль. В этом году во Франции — в прошлом, вернее, году — мы были в трёх городах: в Париже, в Лионе и в Марселе. И гастроли опять прошли с очень большим успехом, и опять... я об этом говорю, потому что кроме единственной публикации в "Литературной газете" совсем не по поводу гастролей, а по-другому поводу, значит, э... был... было... э... Они употребили две цитаты, надёрганные из двух единственно критических статей — из сорока, которые вышли во Франции, — и, значит, создали впечатление у читающей публики, что наши гастроли там провалились. Это неправда, это ложь чистой воды. Э... Гастроли прошли великолепно, и мы думаем, что э... за... за последних десять лет, — французы говорили, — не было такого успеха у драматического театра, и свидетельством тому снова была премия — высшая премия французской критики — за лучший иностранный спектакль года, что ещё труднее было, чем в Белграде, потому что в прошлом году во Франции было около двухсот иностранных коллективов. И снова они отметили спектакль "Гамлет", вот и э... все остальные спектакли, во всех трёх городах, проходили н... с необычайным успехом. А в Марселе, так просто… это — Марсель южный город, побратим Одессе — там точно принимали как в Одессе, стояли тридцать минут после этого, хлопали и не спешили домой, как обычно это делают французы, чтобы, значит, придти домой на кухню, а потом есть. Они очень любят есть, французы, особенно выбирать... <аплодисменты> они любят выбирать... Они любят выбирать, правда: они приходят вот в какое-нибудь заведение, и уже официант изнывает, уже раз пять подходит или шесть, и говорит: "Ну что вам, что вам?" А они говорят: "Да подождите, дайте... выбрать", — и вот смакуют, выбирают, выби... А потом только едят. Вот. Так вот они, значит, вместо того, чтобы делать это, оставались после наших спектаклей и демонстрировали нам своё приятие, и то что они здесь были не зря. Так что гастроли прошли замечательно.
   Теперь, к чему я всё это рассказываю. К тому, что, правда, в этот театр попасть очень т... сложно — многие из вас, вероятно, это знают, что к... Когда бы вы не проехали по Таганской площади, стоит толпа людей — утром, вечером, ночью. В тёплые летние ночи ночуют на раскладушках в соседних дворах, для того чтобы успеть утром к перекличке, и, значит, отмечаются пишут н... номерки на ладонях, как... как... в общем... как за мукой во время войны, и э... наконец всё-таки кому-то удаётся за десять дней, за месяц получить билет. А если это новый спектакль, например, "Мастер и Маргарита", то совсем невозможно прорваться, даже и за месяц. И... не только из-за того, что, как некоторые зрители, требуют, предъявляя разные документы, пустить их на спектакль "Солдат и Маргаритка", в котором, как им рассказывали, показывают голую женщину. <Смех в зале> Вот. Не только поэтому хотят придти в этот театр (там, правда, она и не совсем голая, вот, во-первых, по пояс, а во-вторых, спиной, вот; <смех в зале> спина красивая; если кого-то интересует... но, я думаю, здесь нет публики, которая придёт смотреть только на голую спину Нины Шацкой), а, наверняка, придут посмотреть, как сделано это любимое всеми нами произведение в этом театре. Сделано оно очень интересно, почти без затрат — мы не просили денег на этот спектакль, сделали его на старых декорациях. Значит, надо прорваться через кордоны п... пожарников, милиции, дружинников, упасть на колени перед дирекцией и сказать: "Здрасьте, мы из Дубны", — и они всё равно ничё не сделают... <Смех в зале> Тогда нужно найти кого-нибудь из нас, меня, например, сказать: "Володь, помоги", — я уж буду чего-нибудь придумывать... Только не все сразу, потому что театр маленький у нас. <Смех в зале> У нас шестьсот пятьдесят мест, но, правда, нам строют новый — большой — на семьсот пятьдесят. <Смех в зале> И... и к... строют его недавно, вот уже ч... не прошло и четырёх лет, как стоит коробка. Вот. Так что к десятилетнему юбилею Олимпиады, я надеюсь, мы туда <смеётся> въедем... <Смех в зале> Но дело в том, что... Дело-то всё равно обстоит лучше, чем м... мы с вами предполагаем, потому что нам, по-моему, удаётся отбить старый зал. Потому что старый зал всё время хотят сломать — он мешает какой-то магистрали. Причём, сталы… старый зал наш хотят сломать, хотя там даже высту... выступали все… всевозможные деятели революции, и даже Владимир Ильич там выступал, и мы всё время об этом говорим... У нас визит... висит мемориал. Но они говорят, что, ну что делать — всё равно надо ломать. Вот. А рядом — ресторан "Кама" и, вот... и его ло... мы хотим уже ломать, но они его не дают ломать, потому что, говорят, там Есенин с Маяковским встречались. <Смех в зале> Ну вот, тогда в сердцах один раз Любимов крикнул э... этим самым строителям, что "а у меня — Вознесенский с Высоцким, так что же <смеётся> делать?" Но всё равно, пока идёт тяжба; я надеюсь, что мы её выиграем, — тогда у нас будет три зала: вот этот, в котором мы играем и начинали работать; новый, который уже почти построен, и вот никак не достроится; и третий — маленький зал, на двести пятьдесят человек, который уже готов, и в котором, возможно, мы будем играть бенефисы и творческие вечера артистов. Я позже скажу вам почему.
   Значит, в чём, если говорить серьёзно, секрет популярности этого театра. Ну, мне кажется, первая причина, что театр имеет свою чёткую и внятную позицию, с которого его... его не могут сбить ни доброжелательные критические статьи, типа, как в "Правде" недавно... Напечатали странную статью, на мой взгляд, о том, что Хмельницкий ходит между публикой. Вот. Мы ждали серьёзного разбора, но "Гоголь молчит". Теперь, э... м... значит, имеет позицию... она была декларирована давно уже, четырнадцать лет тому назад, в спектакле "Добрый человек из Сезуана". Мы с неё не сошли, с этой позиции. И э... высказывается она чётко, откровенно, и, самое главное, в этом театре зритель не чувствует себя только пришедшим созерцать или, там, развлекаться, или, наоборот, ну, скажем, даже печалиться или задумываться — нет, зрители чувствуют, что они необходимы в этом зале. Потому что в этом зале созда... существует и создаётся почти на каждом спектакле атмосфера доверия, доверия, потому что люди, которые работают на сцене, абсолютно уверены, что те, кто сидят в зале, точно так же беспокоятся о том, что происходит в этом мире, и то, что будет происходить на сцене. И ещё... И не из-за того, что у нас выхода, там, с разных сторон, что мы играем иногда, там, на лестницах, выходим с боков, что у нас, там, какие-то мигалки, световые занавесы, что, вроде, только чудно. Ничего подобного, не от этого. Именно из-за того, что в... з... когда люди приходят и к ним обращаются впрямую, иногда даже бросая играть роли, — у нас есть такой брехтовский приём отчуждения, который мы пользуем в других спектаклях, когда бросаешь играть роль, выходишь прямо к зрительному залу — и начинаешь разговаривать с ними либо монологом, либо песней, зонгом — впряву... впрямую от имени театра. И я думаю, что это н... не шокирует никаким образом публику, которая теперь искушена невероятно: информации п... уж так... столько нам льют в уши и в глаза, — и с телевидения, радио, газет, и телефон, и сплетни, — что просто голова кругом идёт. И поэтому, когда вот так вот чётко и внятно разговаривают со зрителем, действительно на равных, и действительно дорожа людьми, которые сидят в зрительном зале, — я думаю, из-за этого хочется приходить в этот театр. Потому что, если вы приходите во многие другие места и коллективы, там, театральные, то, вот, есть пресловутая четвёртая стена, рампа и м... могут... может быть, даже и не быть зрителям — актёры сами получают большое удовольствие, общаясь друг с другом, и, в общем, не так необходима публика им, — это есть демонстрация. А у нас есть зрелище и действо. И из-за этого люди, мне кажется, идут в этот театр. И ещё: м... этот театр не похож ни на кого даже по форме — почти каждый спектакль сделан в нём необычно, удивительно. Никогда вы не увидите декораций в привычном смысле этого слова: мы не малюем задников, где нарисованы звёздное небо, там, или... н... не делаем фанерных деревьев, не городим павильонов, где есть стол, стулья, там, выходы, входы и так далее. Этого почти никогда вы не увидите у нас в театре. Существует... в каждом оформлении каждого спектакля есть поэтическая метафора, символ. Вот, например, если вы по... посмотрите спектакль "Пугачёв", о котором я п... почти всегда рассказываю, то вместо того, чтобы увидеть берег реки Яик, где происходит действие, откроется занавес — стоит гигантский помост из грубо струганых досок, который опускается к зрителям; стоит плаха впереди; в эту плаху воткнуты два топора, и иногда она накрывается золотой парчой — превращается в трон, а топоры — в подлокотники трона, садится императрица, ведёт диалог с двором... А в это время на сцене четырнадцать есенинских персонажей, по пояс голые мы играем, босиком, с цепью и топорами в руках, и это даёт ещё такую дополнительную нервность, когда э... ост... остриё рядом с обнажённым телом... И вот этот клубок тел с каждой следующей секундой, с каждой следующей... картиной катится всё ближе, ближе, ближе к плахе, и в этом есть метафора поэтическая, та, что восстание захлебнётся в крови, что оно всё равно обречено на провал, и что его подавят, этот бунт, жестоко. И вот — всё ближе, ближе, ближе к плахе, и только время от времени врубается топор в помост, и один из персонажей вываливается из этого клубка тел и подкатывается к плахе — и голова его оказывается около двух топоров... И вот такое условное решение смерти — даже смерти! — вместо того, чтоб делать выстрел за кулисами, там: "Пу!" — кто-то схватился за сердце, потекла краска — это уже теперь никого... никого не обманешь, все прекрасно понимают, что артистов никто не ранит, никто не убивает, хотя надо было бы, наверное, если плохо играют. Вот. <Оживление в зале> Вместо этого вот такое условное решение — даже — смерти работает ещё сильнее. Мы играем без гримов, почти без гримов. Вот я, например, играю роль семидесятилетнего Галилея, не рисуя себе ни глубоких морщин, не клею бороду и усы и не стараюсь на него походить. Потому что не это самое главное — весь вопрос в том, что с ним происходит, а не как он похож на человека, это... которого он играет или нет. Тем более, что написано это в этом веке, вопросы там трогаются современные, вечные, поэтому чё огород городить и притворяться! Ну вот, и тем... ведь... этот театр начинался с Брехта, а Брехт исповедовал принципы уличного театра — театра, в который... в котором могут участвовать все, который может случиться здесь, вот сейчас, у вас на глазах. И эта примета настоящего искусства, когда ничем не нужно э... затуманивать вам мозги, а просто, если привлечь вас идеей и полной отдачей своей, тогда... зритель охотно идёт на эти правила игры. Потому что ведь раньше, несколько веков тому назад, приходила какая-то бродячая труппа, и на площади, на камнях старых, либо на фоне какой-нибудь стены дома, начинали играть и Шекспира, и... греческую трагедию — и приходили люди, становились в кружок; и у них не было ни света, никакого занавеса, ничего они с собой не делали, иногда только играли в масках, — а искусство было. Было искусство, потому что если бы его не было — людям не давали денег, потому что там в конце — шапка по кругу — кто сколько даст, верно? И если б никто ничё не дал, они б не могли существовать. А они всё-таки выжили, эти коллективы, и вот во что всё это превратилось теперь — вы видите, значит, театры, с постоянными труппами и так далее. И это оттого, что у каждого в душе в... остался маленький уголок от детства, безусловно, потому что театр — это игра, а все... все всегда играли — начиная с детства, да и некоторые и по сей день. Вот и поэтому с... у нас в театре, вот,.. ни... ни... ни... не зачумлено вот этими вот ненужными оперными атрибутами, а есть иногда просто в очень яркой форме обнажённая авторская идея.
   Это второе, о чём я вам хотел сказать, — о зрелищности, и наконец, третье и, по-моему, на мой взгляд, одно из са... одна из самых главных причин — из-за чего так тянутся люди в этот театр — это то, что наши артисты, кроме того, что они исполнители ролей, исполнители, ар... профессия исполнительская. Как один человек остроумно выразился, артист — это человек, который произносит чужой текст не своим голосом. Вот у нас это немножко по-другому, потому что многие артисты нашего театра пишут, люди пишущие, и имеют счастливую возможность воплотить вот это, то что они сочиняют, то, что они сотворят, на сцене нашего театра. Это большое счастье, потому что... Я, например, предпочитаю в каждом человеке творца, а не исполнителя, хотя исполнительская профессия, если — делается честно и на высоком уровне — тоже прекрасно (вон Рихтера посмотрите, как...) Вот. Но там всё-таки есть допуск, в музыке, потому что всё-таки там есть творчество: он может немножко по-другому, как-то по-своему это трактовать, но всё равно — чужое, по чужим нотам, верно? А вот если ты сам написал и ещё это сыграл...
<—>
   ...а это всегда летит через рампу, это видно, когда перед вами работает человек, а не халтурит, когда он не говорит на разные голоса, там, так скажет или так — нет, а когда есть работа, и это... больше всего сейчас ценят — я, например, это ценю очень, вот, — и так думаю, что и зритель — видит, что перед ним работают, что "ходит пол ходуном", что б... иногда... пусть срывают голоса, иногда и не чисто выговаривают, но зато — по-настоящему, ино... и очень часто бывают в очень высокой степени нервного напряжения, творческого напряжения, наши артисты. Это видно, и это привлекает людей. Ну вот, у нас, например, в театре есть несколько человек, которых вы знаете как артистов... Вот Валерий Золотухин. Оказалось, что он очень интересный писатель — вышло две повести, щас книжка вышла у него отдельно. Я — пишу песни, стихи, музыку. У нас есть композиторы. Лёня Филатов — пишет изумительные пародии, на мой взгляд, пародии замечательные, по-настоящему интересные пародии, а не такие, как вот мне только недавно показали, значит, пародию на меня — не спросившись — у Хазанова, значит, в спектакле, омерзительная, на мой взгляд, пародия, написанная Хайтом... Они считают себя людьми левыми, не знаю из каких соображений, во всяком случае, вот в этой пародии, они выглядят просто отвратительно, на мой взгляд. Это самый, какие-то... ну, в общем, я не знаю, если у вас будет возможность с ними встретиться, с Хазановым и его авторами, э... и вы услышите это — вы сами это поймёте... Мне просто даже э... как-то... показалось это, по меньшей мере, странным. Если в этом нет никакого намерения, Бог с ними, — всё равно неприятно, а если в этом есть намерения, надо — в суд. <Смех в зале> Вот.
   Значит, э... теперь. Ну и, давайте теперь на этом... Я сегодня буду вам показывать песни, больше всего — песни. Я не буду вам читать стихи, не буду вам показывать отрывки из спектаклей, будут только песни, с маленькими вот такими... Если у меня уж лекция от книголюбов, и я не привёз никакие, там, с собой... вот, сзади, чтобы, вот... "надои", там, или ещё что-то... па... "падёж скота" и так далее, вот, я буду иллюстрировать песнями своё выступление, будут, значит, только песни.
   Теперь а... из... из-за чего я так много — о театре. Потому что без... без этого театра, вероятно, я не стал бы продолжать в таком качестве работать, в котором я когда-то начинал. Я начинал — вы помните — писать такие... у меня были и блатные песни, и уличные, и такие э... дворовые песни, и потом это всё немножко как-то так о... об... обросло, как снежный ком, и потом приобрело даже другие очертания — именно из-за того, что я работаю в этом театре, из-за того, что у нас замечательная компания, из-за того, что у нас бывают люди, — мы не только в своём соку варимся, — и не только актёры, поэты, композиторы, замечательные, дружат с нашим театром и работают у нас, а даже и учёные... Кстати, мы учёным обязаны во многом открытием нашего театра, и у нас бывают не... и люди разных самых профессий, очень высокого уровня, очень интересные люди. И я думаю, что из-за этого мне... я... я стал продолжать писать, и вот, значит, пишу то, что я делаю сейчас.
   Ну вот. Есть в спе... в театре в нашем, в репертуаре театра, несколько спектаклей, сделанных на чистой поэзии. Это спектакли о Пушкине, о Маяковском, на поэзии Вознесенского, Евтушенко, ну, Есенин есть. Есть, вот, спектакль, который я больше всел... всего люблю, называется он "Павшие и живые", пьеса о поэтах и писателях, которые участвовали в войне. Одни из них погибли, другие живы до сих пор, и они написали о том времени и о своих друзьях... А мы в этом спектакле впервые зажгли Вечный огонь, впервые в Москве. У нас горит... горит пламя Вечного огня, вот уже шестьсот раз весь зрительный зал встаёт, чтоб почтить память погибших минутой молчания, и по трём дорогам выходят поэты, читают свои стихи, а потом г... дороги вспыхивают красным — и они уходят назад, у нас сзади висит чёрный бархат. И вот опять метафора поэтическая: в чёрный бархат уходят, как в землю, как в братскую могилу, а по ним снова звучат стихи и песни их друзей — такой реквием по погибшим... И я написал несколько песен для этого спектакля.

<Аплодисменты>
   Вот меня часто спрашивают: "Почему — о войне, так много о войне?" — Потому что я для своих песен всегда стараюсь выбирать людей — тех, которые находятся в самой высшей степени... в крайней ситуации, в высшей степени напряжения, у которых что-то сломалось, произошло, лопнуло, доведённых до отчаянья, до предела — даже в шуточных песнях, уже не говоря о серьёзных, и я их часто нахожу в тех временах. Но всё равно, — пусть это вас не сбивает с толку, — я не воевал и никогда э... э... не считаю эти песни песнями-ретроспекциями — это всё равно песни-ассоциации. Написаны они человеком, который живёт сейчас, о теперешних временах, с прикидкой на прошлое. Ну вот, и всё.
   Теперь э... Это не значит, что я вас сегодня буду потчевать только этим репертуаром — у меня много есть серьёзных песен, написанных в шуточной манере. Вот. Давайте с вами поулыбаемся вместе — песня называется "Песенка о переселении душ". О том, что мы с вами не умираем, а что душа наша переселяется, э... куда сможет. Значит, кому не повезёт — в каких-нибудь, там, каракатиц, насекомых, а кому повезёт — в людей, и иногда — в хороших.

<Аплодисменты>
   Спасибо!
   Теперь, какое... какое выступление может обойтись без спортивных песен! И вот я э... снова в... вынул из небытия несколько песен прежних, немножечко их модернизировал — и оказалось, что их можно ещё петь до сих пор. "Песенка про прыгуна в высоту". Но... чуть-чуть такая видоизменённая.

<Аплодисменты>
   Спасибо!
   Здесь выражения "правая" и "левая" употреблены не в социальном смысле, а <смех в зале>... в самом <смеётся> натуральном. Вот... вот правая и левая — никак больше. Ну, теперь песенка, конечно, "Про прыгуна... и... в... длину", потому что, что ж он... Почему — нет.

<Аплодисменты>
   Теперь песня, которую все вы знаете, я обязательно её здесь пою, потому что это — уже традиция...

<Продолжительные аплодисменты, откашливается>
   Спасибо!
   Меня очень часто в письмах спрашивают: н... не воевал ли я, не плавал ли, не сидел ли, не летал ли, <смех в зале> не шоферил ли, <смеётся> и так далее. Это потому, что почти все мои песни написаны от первого лица, я всегда говорю "я" — опять не от нескромности, а просто потому, что, конечно, во всех этих песнях есть доля моего домысла авторского, фантазии. И, безусловно, конечно, я что-то слышал, ухватил, и кое-что знаю по с... на себе, но понадобилось бы много жизней, чтобы это всё пройти, и п... я просто, ну, так, додумываю; а самое главное даже не в этом, а просто во всех этих вещах есть моё собственное мнение и суждение о том предмете, о котором я разговариваю. Вот. И... и я имею право говорить "я" — для удобства, для... ну, так уж, по привычке. Я хочу щас вам... Эти песни — все называются "песни-монологи". Вот. И... я такой монолог один вам покажу, называется он "Чужая колея".

<Аплодисменты>
   Ещё одна песня дорожная, называется “Дорожная история”. Так она про… тоже про автомобили…

<Опущен 1 куплет>
<Аплодисменты>
   Спасибо! Благодарю вас!
   Вы, пожалуйста, извините, что я всё время подымаю руку и прерываю ваши аплодисменты. Это по привычке, потому что мне всегда не хватает времени, и я всегда хочу как можно больше успеть спеть, и из-за этого как-то так н... на середине, на пике... Вот и про меня из-за этого ходят всякие легенды, что, мол, я, вот, дескать, не люблю, когда аплодируют. Это неправда: я нормальный человек и с уважением отношусь ко всему, что делает зритель мой, тем более, что всё это сделано для вас, и, вы понимаете, м... э... эти... Я свои выступления н... никогда не называю "концертами". Потому что я меньше всего хочу, чтобы это походило на концерты — для меня это встречи каждый раз с людьми, которые... которые мне, поверьте мне, может быть, больше даже дают, чем вам. Потому что у меня есть счастливая возможность высказать то, что меня беспокоит и волнует такому большому количеству людей — это не каждому дано... Вот мне просто очень повезло в этом смысле... Я их ценю, эти встречи, люблю их, стараюсь как можно больше успеть... проинформировать, там,... людей, и э... Я начинал когда писать свои песни вообще, вот, давно уже, поначалу, я никогда не рассчитывал на такие колоссальные аудитории, которые будут у меня в будущем. И не думал, что я буду где-то петь в разных местах. Я писал это для очень узкого круга своих очень близких друзей. Компания была тогда интересная, было нам... немного лет, и мы... у нас были большие перспективы, и некоторых из этих... ребят уже и нету: вот, например, Вася Шукшин был тогда с нами полтора года — вместе мы жили в одной квартире, его больше нет; Лёва Кочарян — такой... режиссёр с "Мосфильма", его тоже больше нет... А из теперь работающих и живущих — и Тарковский, которого вы знаете, и писатель Макаров Артур, ещё несколько человек — это из известных, и есть несколько людей, которые никакого отношения вот к таким публичным профессиям не имеют. Вот. Но я всё равно... Я помню, какая была атмосфера тогда, когда я вот первый раз им показывал. Вот я напишу чё-нибудь и покажу сразу. И я... была атмосфера доверия, такой раскованности, непринуждённости, свободы полной и, самое главное, — дружественная атмосфера. То есть, я видел, что им нужно, чтобы я им пел, и они хотят услышать, про что я им расскажу в песне. То есть, это была манера что-то сообщать и как-то разговаривать с моими близкими друзьями. И вот, несмотря на то, что прошло так много времени, я всё равно через все эти времена и все эти залы стараюсь протащить вот тот настрой, который был у меня тогда. Я думаю — может быть, эти песни стали известны именно из-за того, что в них есть вот этот дружеский настрой, и... и... и это вот... И это желание, чтобы... чтобы тебе д... доверяли люди и... и желание рассказать, как... как о чём-то необходимом, поэтому и... и слушают так, как будто бы, вот, дома. Я понимаю, что дома было бы лучше, потому что там — за столом, сидишь, после второй–третьей уже и петь не надо, потому что и так всё... <оживление в зале> все друг друга любят или... Или наоборот, поют хором... Но всё равно, я приехал в гости к вам, в ваш город, а вы пришли в гости ко мне за песнями, и пусть это будет, вот, правда, как дома. И... и в... такой атмосфере, в... в том, что создаётся в зале ни... Ну, понимаете, э... я бы мог, там, к... вот, смена номеров, в концерте когда, там, уходят, приходят, уходят, приходят, свет мигает, гасится, там, "а-а!" — к... шум, крик, там, уйдёт артист, покобенится минуты три — выйдет, поклонится, снова попел... — и это всё тоже даёт, это — зрелище. Вот. А у меня этого нет — у меня есть гитара, ваши глаза — и больше ничего — и то, что я хочу вам рассказать, это... э... Но это много очень, и если вот это... создаётся — то, что не ухватишь ни ухом, ни носом, ни глазом, а каким-то там, я не знаю, там, шестым каким-то чувством, — как хотите называйте, — контакт, атмосфера — что угодно, это для меня самое ценное. Поэтому аплодисменты — не главное. Я почему вам так долго про это объясняю и задерживаю ваше внимание — мне кажется, что это довольно любопытно, чтобы понять просто э... э... то занятие, чем к... каким я занимаюсь, авторской песней. Она др... Это другое совсем, она... Мне не нужно никаких сцен, никаких рамп, никаких фонарей — я пел в ангарах, в подводных лодках, на аэродромах, на полях... в... гиган... на гигантских стадионах, в комнатах, в подвалах, на чердаках — где угодно, это не имеет значения, для неё не нужна обстановка — для неё нужна атмосфера, для песни авторской. Вот поэтому я н... н... н... так... я их... я их не выпрашиваю, наоборот, стараюсь, чтобы... Как... ну, в общем, короче говоря, если очень захочется взорваться, — так, я подыму руку — вы... не надо: я больше успею.
   Теперь... э... Я хочу вам показать несколько песен, совсем которых вы не знаете, это песни... такие вот... песни-зарисовки. Они даже не тянут на песни, потому что в них н... нету ни... второго плана, ни... ни одной проблемы, которая исследуется, есть случай — то, на что упал взгляд в данный момент. Я помню, такие зарисовки привозил из разных городов. Вот у меня была зарисовка о Ленинграде такая:

   А совсем недавно появилась песня-зарисовка о Париже, или "Письмо к другу".

<Аплодисменты>
   Спасибо!
   Ещё одна песня шуточная, которая называет... Эта песня о том, что теперь очень много разговоров о различных чудесах, которые, якобы, существуют вокруг нас. Это и летающие тарелки, которые некоторые видели, а некоторые в них летали, вот, <смех в зале> и... и... и, значит, как очевидцы, выступа... Я, например, э... однажды слышал лекцию, Зигель читал лекцию в... Доме литераторов, давно, при том взлёте э... разговоров о летающих тарелках, который был лет двенадцать тому назад, <смех в зале> и он всё время... С ним был лётчик, по-моему, фамилия не то Аккуратов, не то ещё как-то, который их уже... он просто их видит всё время, они ему... <Смех в зале> И рассказывает об этом с большим удовольствием, и тут же он всегда по правую руку и, значит, охотно уже... Как однажды выступала у нас... одна женщина, которая работала в... семнадцатом году, по-моему, телефонисткой. У неё так было просто по плану, она всегда вдруг... как вскакивала, и говорила: "Владимир Ильич был самым дисциплинированным работником Совнаркома. Бывало..." Потом она, значит, уже рассказывает: "Владимир Ильич был самый человечный человек!.." — такими формулами, знаете, такими... Ну вот, и вот этот самый Аккуратов, он тоже примерно, так он всё время, как он... в... г... Тот говорит: "Пожалуйста!" — Он говорит: "В прошлом году, когда мы летели..." — и, значит, д... шли разговоры о летающих тарелках. И э... ну, летающие тарелки — это Бог с ними, это неваж... Щас опять... какой-то взлёт в... летающих тарелок, снова они <смеётся> взлетели. Вот. Я на знаю... А п... Ещё появились новые разговоры о филиппинских врачах, значит, э... которые режут без ножа и — довольно успешно. Правда, те, которые пользовались их услугами, ничего не рассказывают, а те, которые ещё не пользовались, говорят много. <Оживление в зале> Вот. А... и, конечно, о Бермудском треугольнике, в котором э... исчезают самолёты и корабли, и... значит... Вот. Если там кого-нибудь находят живого после этих катаклизьмов, — тот уже... сдвинутый... <смех в зале> и он, <смеётся> значит, кандидат туда, в "жёлтый дом". <Смех в зале> В общем, короче говоря, я написал песню, которая называется "Письмо в редакцию телевизионной передачи "Очевидное и невероятное" из сумасшедшего дома, <смех в зале> с Канатчиковой дачи".

<Опущено 2 куплета>
<Аплодисменты, откашливается>
   Песня... без которой тоже я никогда не обхожусь в своих выступлениях, называется она "Я не люблю". Это как бы э... ответ на половину из тех вопросов, которые мне задают в письмах.

<Аплодисменты>
   Острая антиалкогольная песня, которая имеет своей целью борьбу с "зелёным змием". Хотя, может быть, её здесь петь не надо, здесь с борьбой покончено давно <смех в зале>, но я... То есть... Вот и... я просто так... по старой памяти... Может быть, кому-нибудь что-нибудь напомнит. Мне очень интересно, что когда, вот, шутишь по поводу, значит, алкоголя, здесь, у нас, в... Союзе в Советском, то э... как-то... острая реакция — где бы ты ни был: неважно, там, в Киргизии, там, в Грузии — везде. А вот если будешь уже... за пределами, там где-нибудь, и... и начнёшь по этому поводу шутить, то даже среди понимающих язык — никакой реакции. Вот я в Болгарии, например, чё-то такое пошутил, там, говорю, что... вот, мол, дескать... Никак, ни... никакого... эффекта. Думаю: что такое? Неужели у них не пьют, может быть, или как... Нет — гляжу, полные кафе, там, сидят, все з... за этими маленькими штучечками своими. Но потом я думал-думал, спрашивал-спрашивал — никто мне так ответить не мог, и я сделал такое умозаключение, что мы-то уж заканчиваем, а они токо начинают. <Смех в зале> Потому что мы, смеясь, расстаёмся со своим прошлым, <смеётся> а они, ещё не знают, чем им это грозит. Вот. <Смеётся, откашливается> "Диалог у телевизера".

<Аплодисменты>
   Ещё песня на ту же тему, только называется она, так, это сибирская такая зарисовка, “Про речку Вачу”. Речка Вача, на которой моют золото, там — старательские артели. И ещё для справки, как сноска в конце страницы, значит, э... о том, что... что такое "бичи..." вы знаете, бичи. Бичи — это люди, которые раньше плавали, потом они либо отстали с корабля, либо что-нибудь ещё случилось, и вот они там мигрируют везде, в разных местах: то у геологов, то у старателей, то ещё где-то, так вот они всё там... Люди они выпивающие.
   "Песня про речку Вачу". Это шутка, зарисовка, чи... Там только случай. Там никакой нету подоплёки другой.

<Аплодисменты>
   Песня, которая написана и посвящена другу нашего... нашей семьи... лётчику Скоморохову, дважды герою Советского Союза... Эту песню... я написал для с... спектакля "Звёзды для лейтенанта". Она там, правда, не полностью, но я её всегда исполняю в своих выступлениях с маленькой аннотацией, такой, что — это была великая в... воздушная битва над Кубанью в... э... сорок третьем году, и в... в ней участвовало много с... лётчиков с той и с другой стороны... И вот один из них, Скоморохов, он сбил в личных боях, в индивидуальной охоте, которая была ему разрешена, однажды, мстя за своего друга, такую э... м... "двойку бриллиантовую" из знаменитой эскадрильи "Удэт", в которое... в которой было несколько лётчиков, награждённых лично фюрером бриллиантовыми крестами — асы, и так далее... И он их нашёл, принял бой с ними — и один их уничтожил. Об этом м... мой дядя, который, к сожалению, больше не живёт, он в прошлом году... его не стало (у него у самого было три Боевых Красных знамени к сорок третьему году, то есть, он достойно очень вёл себя во время войны, вероятно, — поэтому...), вот, и он написал об этом статью. Так что это всё взаимосвязано. И я эту песню посвящаю вот этому погибшему другу, за которого он мстил.

<Опущено 5 куплетов>
<Аплодисменты>
   Спасибо.
   Ещё песенка шуточная, опять вот... она имеет отношение к полётам, как-то по ассоциации, потому что я никогда точно не н... не намечаю себе... я намечаю количество и примерное настроение, чтобы всем, независимо от зарплаты, досталось по куску в этом зале. Потому что я точно знаю, что у многих людей из присутствующих есть свои любимые вещи, если они знают мои песни. Поэтому я... к сожалению, не могу удовлетворить всех сразу: у меня их так же много, как людей в этом зале, возможно и больше. Поэтому я стараюсь так, чтобы как-то из различных серий понемножечку, ну, если не точно ту же самую, но хотя бы из этой вот серии. Вот щас я хочу показать вам песню, которая называется э... "Случай на таможне".

<Аплодисменты>
   И наконец, — песню, которая... с которой я начинал свою работу. Песня эта называется "Парус", песня старинная, песня из фильма "Срочно требуется песня". Это набор беспокойных фраз, в ней нету сюжета, как в... других моих вещах — не ищите его – это просто о нашей... причастности, ответственности за всё, что происходит в этом мире: вокруг, близко, далеко — это неважно.

<Продолжительные аплодисменты>
   Спасибо! Спасибо.
   А-а! <Смеётся>. Благодарю вас!
   Хотите что-то сказать мне?
   ЖЕНСКИЙ ГОЛОС: Разрешите от вашего имени поблагодарить артиста Владимира Высоцкого за интересные новеллы и талантливое выступление. <Аплодисменты> И... ещё хочется сказать особо тёплые слова за его любовь, что ли, к обществу книголюбов. <Смех в зале, аплодисменты> И мы надеемся, что эта встреча будет не последняя, и мы в этом зале прослушаем весь цикл его новелл. <Аплодисменты> Разрешите вручить вам, и ещё раз поблагодарить...
   Благодарю вас! Ну, теперь я... Н... Зачем? Поберегите ладони детей по головам гладить, <смех в зале> это совсем неважно. Значит, э... я... сам... последнее слово, как, знаете, как перед казнью просят... Вот я, действительно, последнее. Я, правда, не пою "на бис". Я всё сегодня... действительно, с перевыполнением — процентов на сто семнадцать, как и обещал, я сегодня всё сделал. Вот, и я вас благодарю за то, что вы улыбались, когда было нужно, что вы были серьёзны, когда песни того стоили... Короче говоря, вы всё сделали как надо. Здесь всегда работать замечательно, и я безотказен в смысле приездов, особенно по линии книголюбов в Дубну. <Смех в зале> Вот. Так что я с удовольствием приеду к вам ещё, тем более, что на подходе целая обойма новых вещей, которую я хочу выпустить сразу, потому что мне почти невозможно понемножечку выпускать песни, ибо через несколько дней мне из... текст подсказывают из зала в Новосибирске. Вот. Так что всё новое и то, что вы любите старенькое, я с удовольствием постепенно перепою, приезжая к вам. А щас всего доброго! Отдыхайте! Всё! До свидания!
<Аплодисменты>

        Появление сообщений об ошибках при обращении к файлам RealAudio, mp3, txt означает, что к серверу, на котором размещены эти файлы, нет доступа. Повторите запрос спустя некоторое время или на следующий день.
        Об ошибках в работе сайта Вы можете сообщить нам по e-mail .

        Если Вы располагаете любой информацией об этой записи (воспоминания очевидцев, недостающие песни, песни в полном объеме или с лучшим качеством, отсутствующие комментарии, фотографии, публикации с упоминаниями и т.д.), пожалуйста, свяжитесь с нами по e-mail :