<—>
<Аплодисменты>
  ...который пишет стихи, теперь и пьесы. Вот. И он вам покажет сегодня несколько своих литературных пародий. Но о них немножко позже.
   Дима Межевич.
<Аплодисменты>
   Он третий участник спектакля "Работа есть работа", который должен был сегодня идти. Вот. Он покажет вам несколько песен. К некоторым из них он написал сам музыку.
   И Валерий Золотухин.
<Аплодисменты>
   И он, Золотухин, тоже не только артист, а теперь — писатель, потому что у него вышла повесть в "Юности", вы помните. А теперь у него выходит книжка. Но он об этом лучше всего расскажет сам.
<Аплодисменты>
   Я — Владимир Высоцкий, я тоже кое-что вам покажу.
<Аплодисменты>
   А начнёт нашу сегодняшнюю встречу Валерий Золотухин.
<Аплодисменты>
   В.ЗОЛОТУХИН: <Выступает 37,5 мин>: Володя уже сказал, что каждый из нас что-то будет сегодня делать, то что он делает в свободное, как у нас говорится, от работы время…

   В.ЗОЛОТУХИН: Всё. Спасибо, спасибо, спасибо. Я с огромным удовольствием и ко всеобщей нашей радости с вами вместе оставляю эту сцену для того, чтобы на неё пригласить Владимира Высоцкого. Пожалуйста.
<Аплодисменты>
   В.В. <Выступает 33,5 мин>: Из спектакля нашего театра "Пристегните ремни" песня.

<Аплодисменты, крики «Браво»>
   Вы знаете, ч… четырнадцать лет тому назад я пришёл... В помещении театра Маяковского шёл спектакль "Добрый человек из Сезуана". Это был первый спектакль Театра на Таганке, просто театр играл в этот день в другом помещении. Я тогда там не работал. И вдруг я увидел на сцене такое, что меня потрясло, и по всем делам: и по режиссуре, и по актёрскому исполнению, и особенно, по поводу того, как там использованы песни, в этом спектакле, песни и музыка. Это было удивительно, потому что я к этому времени уже начинал писать песни, и вдруг увидел, что очень многое совпадает. Я вообще не сторонник того, к… чтобы песни исполнялись как вставные номера в спектакле, когда человек говорит, говорит, потом вдруг: "А-а-а!.." — и, как... как чёрт из бутылки, песня появилась. Если можно разговаривать продолжать, зачем петь, верно? Тем более, текст хороший там — брехтовский. Вот. А там, в этом спектакле в "Добром человеке из Сезуана", вдруг это было... оказалось, что песня необходима. И там музыка и песни использованы в трёх, что ли, плоскостях. Есть песни и музыка, которые исполняют артисты нашего театра от имени театра — поют в зал э… не как персонажи, а именно от имени театра. Это брехтовские зонги, которые он написал. Они переведены Слуцким. Прекрасные переводы. И их исполняли или два наших актёра — Хмельницкий и Васильев, которые были и композиторами этого спектакля, или вся труппа, как бы отвлекаясь от действия, вот по этому самому методу брехтовского отчуждения, когда вдруг бросается действие, начинается прямой разговор со зрительным залом, э... И зонги в этом смысле очень помогали ещё полнее раскрыть то, что только что происходило на сцене. Или то, что будет сейчас. Только, как говорится, в художественной форме. Вот это вот од… один пласт.
   Потом была музыка, которая написана специально для персонажей. И это тоже было сделано удивительно, потому что через несколько минут вы вдруг уже начинаете узнавать, а кто сейчас выйдет на сцену. Причём, в связи с тем, что музыка разная, каждому персонажу своя, то и пластика менялась. Предположим, там есть такой комедийный персонаж цирюльник, который даже под свою мелодию, она такая фривольная, такая шуточная мелодия, он как бы даже подтанцовывал, и все двигались в соответствии вот с этой музыкой, которая для них была написана. Это тоже ещё усиливало воздействие на зал. Ну вот. И, например, Зинаида Славина вместо того, чтоб говорить там страниц десять текста, довольно служебного, исполняет пантомиму — для неё специально была написана музыка. И это тоже очень хорошо работает в спектакле.
   И есть третий пласт, в котором использовались песни — это песни персонажей. Вот п… я в этом спектакле играю роль безработного лётчика. И вот в момент наивысшего нервного напряжения в конце второго акта, этот безработный лётчик... Он там должен устроиться на работу, где-то достать денег... Вот. Ему надо кому-то дать взятку. Действие происходит "у них", а не у нас, поэтому там дают и берут взятки. И вот он не может. А потом, в конце второго акта выясня... Ему обещают достать эти деньги, девушка, которую он встречает в парке. И, наконец, в конце второго акта выясняется, что ничего... что всё лопнуло, никаких денег ему не будет, он не будет работать. И вот я там, значит, кричу, жилы, как говорится, на шее набухают и кажется, что уже некуда простучаться, что выше невозможно, что уже такая крайняя степень нервного напряжения, что всё, вот щас лопнут жилы и больше... И тогда на помощь приходит песня... песня "О дне Святого Никогда", которую я исполняю, значит, вот... пою в зрительный зал.
   Мне это очень тогда понравилось, и я обнаружил, что это песни, вот эти вот персонажные "песни-монологи" от имени человека, которого ты играешь, вот, что я некоторые свои песни писал примерно так же раньше. Это "песни-монологи". Я всегда почти пою от первого лица, везде говорю "я". Не оттого, что это... ч… это не просто ячество, а это из-за того, что я хотел всё, о чём я пою, даже о тех событиях, которых я не знаю, в которых я не участвовал, даже от имени тех людей, профессией которых я не владею, там, шофёров, матросов и солдат, просто это про… видимо, просто пропущено через меня, и поэтому я рискую говорить "я". И многие мои песни написаны от первого лица. Вот.
   Так случилось, что уже через один спектакль, в спектакле "Павшие и живые", я написал несколько песен, которые исполняются в этом спектакле до сих пор. Мне повезло, мне достались замечательные стихи. Я читаю и играю Семёна Гудзенко в этом спектакле. Спектакль этот удивительный, кто не видел — рекомендую вам посмотреть. Мы впервые в Москве зажгли Вечный огонь на сцене нашего театра. Вот здесь стоит такая чаша медная, и возникает пламя Вечного огня, выходят актёры... Вот уже шестьсот раз, шестьсот раз мы сыграли... Он просит почтить память погибших минутой молчания, и весь зрительный зал, как один, вот уже шестьсот раз встаёт и одну минуту стоит молча. А по трём дорогам, которые спускаются в этому Вечному огню, выходят поэты, читают свои стихи и уходят назад. Сзади висит чёрный бархат. Уходят они, как в землю, как в братскую могилу умирать. А по ним снова звучат стихи и песни, как реквием.
   Вот. Спектакль этот графичный, красивый, я очень рад, что я написал несколько песен для этого спектакля, и вообще, пишу очень много песен о войне. Вот начал с военной песни, сейчас продолжу немного. Песен о войне... Хотя я в ней не участвовал, как один сказал человек, что мы как будто бы довоёвываем в своих песнях, что так получилось, что как-то неспокойно на душе, что не пришлось поучаствовать. И вот мы восполняем пробел в песнях.
   Я хочу вам показать несколько военных песен и почитать вам несколько стихотворений из этого спектакля.

<Аплодисменты>
   Но это не значит, что я пишу только песни о войне, тем более, не имею на это права, писать только об этом. Вот. И в своих выступлениях я обычно чередую песни серьёзные и печальные с шуточными и весёлыми.
   И сейчас, чтобы вы тоже улыбнулись, я спою вам песню, которую вы, вероятно, и знаете, потому что она была на пластинке. А называется она "Утренняя гимнастика".

<Аплодисменты>
   Ещё одна шуточная песня, называется она "Диалог у телевизера".

<Аплодисменты>
   Спасибо.
   Вот я всегда перед началом говорю, что это, якобы, дескать, против "зелёного змия". Но дело в том, что тут... Я однажды приехал на одно выступление, а мне говорят, что вот это, говорят, уже не надо — уже, в общем-то, с борьбою покончено... то есть, с "зелёным змием". Вот. Но я подумал, что с ним покончено, а борьба осталась, поэтому я её пою иногда.
   Теперь вот что... Песня... Я начал писать, когда для нашего театра, стали и друзья из других театров, из фильмов тоже звать, говорят, мол, напиши чё-нибудь, спой. Вот. И я всегда очень бережно от… отношусь к песне, потому что досадно бывает, когда ты сидишь ночью, там, подманиваешь вдохновение, вот оно спустится, сядет, чё-то пошепчет, ты грызёшь ногти, чё-то пишешь... строку нашёл — счастлив. А потом смотришь, например, в кино, а там или на титрах где-то или там где-то на заднем плане. Ничего не понятно. Вот. И я борюсь за то, чтобы песня занимала достойное место, если она того стоит, конечно. Потому что никогда так ещё не было, чтобы песня чему-то мешала. Она всегда чему-то помогает. Обычно режиссёр говорит: "Знаете, давайте-ка здесь песню". Вот. Для того, чтобы улучшить, усилить, что ли. Вот. И из-за этого я... я всегда стараюсь, чтобы песни звучали не как вставные номера, чтобы они могли звучать отдельно от спектакля, чтобы они косвенно каким-то образом усиливали, что ли, только что происходившее на сцене или, может быть, даже изменяли его.
   А вот в спектакле московского театра "С… Современник", он называется "Свой остров", мы нашли такую возможность, чтобы петь "песню-монолог" в самом начале спектакля. Вместо того, чтобы долго объяснять про главного героя, кто он такой, что он хочет от этой жизни, чего он любит, чего не любит, он вместо этого выходит на авансцену и от себя, от имени своего персонажа, вот именно такую вот персонажную песню поёт в зал. Песня эта называется "Я не люблю". Ну, конечно, он обязан и дальше действовать соответственно с тем, что он, значит, только что сказал в этой песне, но это помогает убрать много страниц опять же ненужного, может быть, служебного текста. Песня называется "Я не люблю".

<Аплодисменты, крики «Браво!»>
   Спасибо.
   Я всё-таки хотел бы закончить…
<Аплодисменты>
   Хотел бы на весёлой ноте закончить. И вот я хочу вам о чём сейчас рассказать в песне. Я не работаю никогда с роликами, когда вот показывают ролик, а потом выходит артист и говорит: "Вот этот я токо что был". Некоторые д… работают с указкой, чтобы там... Вот. Но я знаю интерес зрителей к… к кинематографу, а особенно, что происходит за экраном, всевозможные курьёзные истории и так далее. Вот.
    И поэтому я вам расскажу о такой истории одной в песне. Дело в том, что есть знаменитый артист, э… очень популярный на Западе, называется он Шон Коннери. Этот артист играл в фильмах по романам Яна Флеминга, играл Джеймса Бонда — агента 007, супершпиона, супермена, супер... и так далее. Вот. Он очень популярный человек на Западе, так что, в общем, он х… ходит он с охраной. Вероятно, к нему пробиться очень трудно, потому что он опасается поклонников. И вот однажды его пригласили к нам сниматься в фильм "Красная палатка". Он приехал. Вот. Тоже опасался, но и, в общем... А… а у нас э… этих фильмов никто не видел, так что поэтому... ходит человек какой-то... Он… он вообще-то никакой не супер в жизни, а нормальный человек, очень симпатичный респектабельный господин, лет около пятидесяти, седоватый, лысоватый, так что народ ходил... ну пройдут, токо что не плюнут. А, в общем, никакого... <Смех в зале> Вот. Никакого особенного уважения не оказывали ему. Вот. И он заскучал через недели–две, потому что говорит: "Как же так вот! Надо, чтобы всё-таки узнали, там, хотя бы те, с кем я работаю, кто я такой… что покажите картину или пригласите". И устроили они вечер, позвали артистов, артисток, конечно, и всяких журналистов, там, группу. Все пришли. Он очень... он хорошо накрыл стол, купил всяких напитков интересных в "Берёзке" и, значит, <смех в зале> вот, и всех развлекал. Правда, по-английски. А там никто в этой компании ни бельмесу по-английски, конечно, не смыслил. Поэтому тоже смотрели так на него — ну что это он? Вот. В общем, всё выпили, съели да ушли. <Смех в зале> И он один остался у такого разрушенного стола и… и, вероятно, долго про себя повторял: "Да, действительно, это, таинственная страна — Россия!"

<Аплодисменты>.
   У нас ещё... у нас ещё много... сегодня много будет... Не надо. Спасибо. Спасибо. Я... Я всё понял, благодарю вас.
   Вот у нас ещё сегодня... у вас, вернее, предстоит много приятных минут, и я хочу пре... представить слово Лёне Филатову, Леониду Филатову, артисту, поэту. И вот теперь уже и драматургу. Он для телевидения написал пьесу. Но я люблю... Я не видел ещё эту пьесу, не могу судить, наверное, это хорошо. А я люблю очень, особенно, то, что он делает в своих пародиях. Причём, эти пародии, в отличие от других, которых вы слышали, вероятно, много... они...
<—>
   Л.ФИЛАТОВ <14 минут>: ... "...а 75". 
   Евгений Евтушенко. 

   Спасибо вам огромное. Будем считать, что это всё, что я знаю наизусть. Спасибо. Потому что у нас ещё тут, видите, есть ещё и артисты, и дела, и, так сказать, жизнь у нас тоже одна, так что, так сказать, давайте как-то всё-таки по…
   ГОЛОС ИЗ ЗАЛА: Можно ещё…
   Л.ФИЛАТОВ: …по-хозяйски. Вам можно, а мне нельзя. У меня видите, уже и горла нет.
   Я хочу предоставить сцену актёру нашего театра, композитору, автору многих песен в спектаклях нашего театра и не только драматическому артисту, но исполнителю многих-многих музыкальных номеров, пожалуй, даже и нет спектакля, где бы не был занят этот актёр, артисту театра на Таганке, композитору, музыканту, исполнителю песен Дмитрию Межевичу.
<Аплодисменты>
   Д.МЕЖЕВИЧ <16 минут>: Я начну с песен Булата Окуджавы, на спектакль который вы пришли, ну и потом посмотрим, потому что уже, по-моему, по хронометражу у нас время превышает.
   Вот песня, с которой начинается спектакль — «Песня шарманщика»…

<Аплодисменты>
   На этом…
<Аплодисменты>
   Ну, давайте ещё одну песню Булата Окуджавы, которой мы заканчиваем — ну, вот с него я начинал, давайте им и закончим — песня называется «Предложение», этой песней мы заканчиваем наш спектакль «Работа есть работа». Песня о нас обо всех.

<Аплодисменты>

        Появление сообщений об ошибках при обращении к файлам RealAudio, mp3, txt означает, что к серверу, на котором размещены эти файлы, нет доступа. Повторите запрос спустя некоторое время или на следующий день.
        Об ошибках в работе сайта Вы можете сообщить нам по e-mail .

        Если Вы располагаете любой информацией об этой записи (воспоминания очевидцев, недостающие песни, песни в полном объеме или с лучшим качеством, отсутствующие комментарии, фотографии, публикации с упоминаниями и т.д.), пожалуйста, свяжитесь с нами по e-mail :