ВЕДУЩАЯ: Добрый день, дорогие друзья! Открываем очередное заседание нашего «Клуба интересных встреч». Сегодня я рада представить вам нашего долгожданного гостя артиста московского Театра драмы и комедии на Таганке Владимира Семёновича Высоцкого.
<Аплодисменты>
   Владимир Высоцкий один из ведущих артистов этого театра, на сцене которого он создал ряд интересных образов. Среди них такие как Гамлет, Галилей, Хлопуша из драматической поэмы Есенина «Пугачёв». Вы знаете Высоцкого и по фильмам. Артист снимался в таких фильмах как «Служили два товарища», «Опасные гастроли», «Хозяин тайги», «Вертикаль» и другие. В фильмах, как и во многих спектаклях театра звучат песни Высоцкого. Песни Владимира Высоцкого — это своеобразные "песни-монологи". За глубокое содержание каждую из них можно назвать сюжетом для небольшого рассказа. Итак, у нас в гостях Владимир Высоцкий.
<Аплодисменты>
   Добрый день! Значит, наконец, у нас состоится встреча с вами. Вот. Я её отменял по болезни, а не… не по своей... не… не… не по плохому характеру. Значит, э… сегодня тут должен был выйти перед началом, но девушка его опередила, ваш работник, и кое-что сказала, значит, о том, что я делал. Но сегодня э… я не буду работать с роликами, там, показывать — что я сделал когда-то, пятнадцать лет назад, и вместе с ва… с вами умиляться на экран и говорить, что вот, мол, дескать, как всё было хорошо.
   Сегодня у меня лекция, причём, значит, это для меня новое дело. Я только год занимаюсь этим делом — лекциями.
   А можно вот это вот убрать, а? Слепит очень. Вот этот вот. Вот именно только вот этот. Можно как-нибудь выключить? Или — вниз опу... Во, хорошо. Вот.
   Э… Это сегодняшний... сегодняшнее моё выступление называется "лекцией". То есть, я у вас лектор, значит, я буду читать лекции. А я не привёз никаких диапозитивов, там, или диаграмм, или таблиц, где бы там были рост надоев или, там, поголовье. Вот. Но вместо этого, как в нормальной лекции, я всё-таки буду иллюстрировать своё выступление сегодня песнями и стихами, то есть, тем, в общем, чем я и должен заниматься. А тема такая: "О поэзии и музыке в театре и в кино". Или даже я бы сказал "О поэтическом театре". Это можно назвать как угодно. Во всяком случае, разговор пойдёт больше всего о песнях, о музыке и поэзии, а не о моих работах, как артиста. И поехали.
   Значит, я работаю в Москве, в московском Театре на Таганке. Мы существуем тринадцать лет, вернее, сегодня — четырнадцать. Сегодня у нас праздник в театре. И мы после спектакля э… "Мастер и Маргарита", который сегодня идёт, будем пить "шампанское". Кто-то… там, дирекция закупила сорок ящиков <оживление в зале> и... Вот.
   Значит, нам четырнадцать лет. Несмотря на то, что театру всего мало — это маленький срок, это небольшой, четырнадцать лет, он завоевал большую популярность и любовь зрителей. Вы это прекрасно знаете. По многим причинам. Мы бывали и в других городах. И везде есть своя публика. Бывали за рубежом. В позапрошлом году на фестивале БИТЕФ в Югославии, на белградском интернациональном фестивале, мы получили Гранд-при — высшую награду фестиваля за спектакль "Гамлет". То есть, в общем, короче говоря, театр стал ездить и нашёл свою… своего зрителя и в других странах тоже.
   Значит, причин много тому. Причина самая главная — та, что театр имеет своё лицо, а самое главное — позицию. Во-первых, он ни на кого не похож. Непохож ни на какой другой коллектив ни здесь, ни за рубежом. И имеет свою чёткую позицию в отношении и к проблемам современным, и к жизни, и к тем персонажам, которых мы изображаем на сцене. А это всегда приятно видеть, когда люди знают, о чём они говорят. Ну э… это заключается даже... вот эта вот позиция театра — она видна во всём, даже в подборе репертуара.
   Предположим, мы играем не только драматические спектакли, драматические пьесы, хотя и они у нас есть, а мы играем, предположим, прозу. Причём, мы работаем с живыми, с живущими ныне авторами, на… на мой взгляд, одними... ну, самыми интересными — Можаев, Абрамов, Трифонов, Бакланов. С ними вместе мы работали несколько спектаклей. Они приходят в зал, сидят на репетициях, вместе с нами делают театральный, сценический вариант своих вещей. Поэтому от спектаклей и веет свежестью, и они живые, и видно, что это делали люди, которые сейчас живут для людей, которые живут сейчас. То есть, спектакли современны.
   Ну э… и ещё почему так тяни… тянется зритель к этому театру, потому что в спектакли... в спектаклях, вернее, в репертуаре нашего театра есть много спектаклей, сделанных на поэзии. Интерес к поэзии вообще в России традиционное явление. Вы знаете прекрасно, что э… поэты наши были не только прекрасными стихотворцами и писали великие стихи, а они ещё были достойными гражданами и очень прилично себя вели в жизни. Поэтому так и случилось, хотя это навязло на языке у всех — "поэт" — "гражданин", "человек" и так далее. Но вот гр… гражданство, позиция гражданская у поэтов как-то наиболее ярко выражена в русской литературе. И так случилось, что поэзия заняла вершину, самую главную вершину, в нашей литературе. И вообще, вся русская литература опоэтизирована. Она бы... она вся поэтична по сути своей. Поэтому мы не могли пройти мимо этого.
   Если театр современный, он должен сразу как-то откликаться, слушать хорошо, и поэтому мы сделали много спектаклей, сделанных на поэзии, на чистой поэзии. По стихам и поэмам Вознесенского был спектакль "Антимиры". Был спектакль э… по Евтушенко — "Под кожей статуи Свободы". О Маяковском — он называется "Послушайте!". О Пушкине спектакль "Товарищ, верь!", сделанный по его стихам, по воспоминаниям о нём современников, по письмам его к своим друзьям и его друзей к нему. Сделано это всё внутри театра. Написал это... эту инсценировку наш главный режиссёр в содружестве с Целиковской, вместе вот они написали.
   И мы в каждом из этих спектаклей, и в спектаклях даже, сделанных на прозе, используем очень много музыки, песен и стихов не только профессиональных поэтов и композиторов, а и сами пытаемся что-то делать для наших спектаклей. Кто на что способен...
   У нас есть многие люди, которые обладают какими-то даро... каким-то дарованием помимо актёрского. И есть, в отличие именно от других театров, поле деятельности здесь, прямо на сцене нашего театра. То есть, вот я, например, пишу песни, стихи и музыку. У нас есть артисты Хмельницкий и Васильев, теперь вышедший в режиссёры, которые были композиторами и писали музыку к нашим спектаклям. Вы знаете Валерия Золотухина по фильмам, по театру. А он ещё и писатель. У него вышла повесть в "Юности", а теперь он напечатал... выходит его книжка. Веня Смехов пишет инсценировки, пишет какие-то... тоже повести. Одним словом, видите, люди разносторонние. И самое главное, что есть возможность применить это на сцене нашего театра, то есть, без отрыва от производства. Вот. И это тоже каким-то образом придаёт с… прелесть спектаклям этого театра. Видно, что люди работают с удовольствием, потому что чем больше вложено, особенно, авторства... Я вообще предпочитаю авторство, предпочитаю его исполнительству. Вот. И мы не только исполнители в нашем театре, но и авторы. То есть, мы вкладываем как можно больше, каждый что может, в спектакли. А это всегда так — чем больше вложено или в человека, или в дело, то и дело, и человек становится дороже. Чем больше отдано, тем ближе это становится. Вот. Из-за... Это видно. Это летит через рампу, и людям видно, что люди работают с удовольствием. Поэтому полны залы, поэтому так трудно попасть.
   Как только я посмотрел первый спектакль нашего театра, назывался он "Добрый человек из Сезуана", меня поразило — я тогда уже начинал писать песни, и меня поразило, что песни в этом спектакле используются так, как вот я мечтал бы. Потому что я вообще противник того, что люди говорят, говорят прозой, а потом вдруг: "А-а-а!.." — и, как чёрт из бутылки, запел. Почему? Если можно разговаривать, можно... надо продолжать разговаривать. Запеть нужно только в том случае, если больше невозможно говорить.
   Вот, предположим, в этом спектакле "Добрый человек из Сезуана", я играю роль безработного лётчика, который в самом начале, там, собирается повеситься, потому что его выгнали с работы. А ему нужно достать где-то денег, чтобы дать взятку, и тогда его устроят на работу. Дело в том, что действие происходит "у них", а не у нас, поэтому там дают и берут взятки. И вот он собирается повеситься. И потом встречает его девушка, обещает ему достать денег. Короче говоря, идёт два акта всяких... всякие коллизии, переплетения, хитросплетения. В конце второго акта выясняется, что всё лопнуло, никаких ему денег не достанут, и он, значит, тогда кричит. И я вообще играю, как один критик написал, что "пол ходуном ходит". Одним словом, самый... вот кажется, выше не простучишься. Уже такая высокая степень нервного напряжения. Кажется, что потолок и дальше уже не пробиться. Всё, жилы набухли, голоса больше нет, и тогда на помощь приходит песня, которую я исполняю "О дне Святого Никогда", которая позволяет ещё больше вздёрнуть действие, ещё на одну ступеньку выше, и ещё сильнее воздействовать на зрителей. Значит, это одна ипостась использования песен, как песен персонажам. Персонажам, в помощь им, к их ролям, которые усиливает ещё роль. Есть там песни, которые написал сам Брехт. Они называются "зонги". Зонги — это стихи. Они должны исполняться под... на бесхитростную мелодию ритмическую, с малым количеством инструментов. Вот у нас это — с гитарой и с аккордеоном. Песни, которые поются прямо от имени театра на зрителей. То есть, это люди, которые не играют спектакли. Они выходят и поют прямо отдельно или после сцены, или её предвосхищая. Это... это, в общем-то, это голая идея брехтовская зарифмованная. Ну и ещ… конечно, всё-таки это поэзия, которая п… призвана ещё раз вам напомнить или разъяснить то, что только что происходило на сцене.
   У Брехта есть такой приём — отчуждение. Когда ты бросаешь играть, бросаешь свою роль, выходишь к зрителям и скажешь: "Вы знаете, о чём только что шла речь? То-то, то-то и то-то..." И это очень сильно работает, этот приём. Это он начал в своей драматургии. Мы его используем почти во всех спектаклях. Вот эти зонги — это есть стихотворное воплощение поэтическое этого приёма. И есть ещё третья ипостась, в которой использованы песни там. Это песни, которые написаны э... музыкальные темы для персонажей. А именно, люди в соответствии с музыкой даже могут двигаться, то есть, менять пластический рисунок. Предположим, если написана шуточная какая-то, фривольная, игривая мелодия для комедийного персонажа, скажем, цирюльника у нас играет такой артист, то он уже не может просто ходить по сцене, а он как бы подтанцовывает. И все остальные персонажи пластический рисунок меняют именно от музыки, которая для них написана. Кроме того, вы придёте в зал, и через несколько минут узнаете, что сейчас будет исполняться. Вернее, кто сейчас выйдет на сцену. Это тоже очень помогает. Например, эт… есть возможность выбросить несколько страниц текста служебного, который разъясняет там что-то, и взять и исполнить пантомиму на музыку, если она хорошо сделана для... Вот Зина Славина исполняет целый кусок громадный пантомимы на музыку, написанную специально для неё. Одним словом, видите, как можно использовать по-разному песни и музыку для того, чтобы она... они работали в спектакле, и чтобы улучшить это. Потому что песня ещё никогда никому не мешала, песня всегда только помогала.
   Ну вот. Теперь. Я вот сказал вам о поэзии, о том, что тра… интерес к поэзии невероятный у нас в стране. Если на… вырвать тетрадный листок и повесить его на Лужниках и написать: Окуджава, Ахмадулина, Вознесенский, там, и Евтушенко — то к вечеру двенадцать тысяч будут заполнены, и некуда будет яблоку упасть. Вот. И когда мы делали спектакль "Антимиры", мы рассчитывали, что он будет идти один раз, а потом получили столько писем, что продолжаем его играть до сих пор, хотя, в общем-то, я вам должен сказать, что это довольно скушновато. Уже девятьсот раз сыграли, уже обалдели произносить один и тот же текст, несмотря на то, что стихи хорошие. Вот. Ну, благо, он живой, Вознесенский, и он иногда приходит и приносит нам новые свои стихи, и мы их вставляем в спектакль, поэтому он обновляется и живёт.
   И вот не так давно он мне принёс песню — не песню, а стихи, и попросил сделать на них музыку. И я сделал. И многие люди даже считают, что это моя песня. Нет, это единственный мой опыт, когда я написал музыку на чужой текст. Песня эта называется "Песня акына, или Пошли мне, Господь, второго".

<Аплодисменты>
   Ну, я начал с такой серьёзной ноты, но вы знаете, я прекрасно понимаю, что вы пришли отдохнуть, сегодня — воскресенье. И я вообще так привык в своих выступлениях чередовать серьёзные какие-то вещи и шутки.
   Щас наступило нам время, что можно улыбнуться. Вот. И поэтому я вам спою шуточную песню, которая называется "Песенка о переселении душ". Ну, вы знаете, что мы ведь с вами не умираем. А после смерти душа наша переселяется в животных, в предметы, в растения. Одним словом, кто куда сможет, тот туда и переселяется.

<Аплодисменты>
   Вы, наверное, обратили внимание, что почти никто из эстрадных певцов моих песен не поёт. Не потому, что они не хотят, а потому что я не даю. И… и опять, не из-за того, что мне не нравится, как они это всё делают. Некоторые из них делают довольно прилично. Наоборот, они обладают вокальными данными и учатся в консерваториях, в музыкальных заведениях, обладают хорошими голосами иногда и-и иногда даже очень музыкальны. Но, несмотря на это, я возражаю против того, чтобы они э… пели мои песни, потому что на мой взгляд, между авторской и эстрадной песней, как говорят в Одессе, это две большие разницы. Из-за того, что э… эстрадная песня предполагает наличие нескольких авторов. Это автор текста — поэт, автор музыки — композитор и автор исполнения — интерпретатор, певец. Ещё есть одно действующее лицо в авторской... в эстрадной песне — это большой оркестр или маленький ансамбль. Кто уж подо что. Всегда есть смена номеров. Всегда есть чередование каких-то там жанров — то попляшут, то сделают фокусы. Вот. Св… Свет мигает, в зале свет погашен и есть такая граница между сценой и р… людьми, и зрительным залом. Поэтому в этом есть, в эстрадной песне, большая часть зрелища. Я уж не говорю, когда её показывают по телевидению, потому что по телевидению, там... здесь — с этого угла он крупным планом, тут — маленький, потом глаз раскроется, он выйдет или она из воды, как Афродита. Тут э… всегда присутствует много зрелища, и если вот это вот украшение, вот эту приподнятость и концертность снять из эстрадной песни, она очень много потеряет. Ведь вы обратите внимание, вас никогда не подстерегают неожиданности. Если вы когда-то слышали уже по телевидению эту песню или уже один раз слышали, как её исполняют, вы увидите, что это будет точно так же, как и было в прошлый раз. Почему? Потому что певец репетирует, как ему кажется, он находит оптимальный вариант песни, ему кажется, что достигнута вершина. Вот он отрепетировал, тогда он её начинает исполнять. И все остальные разы пытается достигнуть именно этого уровня. Поэтому чуть-чуть он сделает, там... изменит какой-то нюанс, но он закован в рамки ритмические, оркестровые, и ничего вам не сможет поменять. Ни… Никогда. Потому что это сделано. Раз и навсегда. И из-за этого люди не хотят магнитофоны принести, чтоб записать эстрадных певцов и унести к себе домой, ещё раз послушать. Ну, легко пластинку достать. Это первое. А, во-вторых, опять, потому что уйдёт зрелище, и потому что это будет спето так же.
   И э… я не против, я э… я знаю, что есть и хо... хорошие поют вещи на эстраде, но э… м… в большинстве случаев, они очень мало внимания уделяют тексту. Больше всего они уповают на музыку, на исполнение, на оркестровку, потому что музыканты есть очень хорошие, и почти э… никогда, за редким исключением, занимаются текстом, стихами, поэзией. А на мой взгляд, сейчас в наше время, когда так много информации отовсюду: и радио, и газеты, и телефоны, и сплетни, так много новостей сообщают, когда ты приходишь в зрительный зал и что-нибудь слушаешь даже "малой формы", даже песню, хочется что-то узнать либо новое, либо хотя бы, чтобы тебя это взволновало из-за того, что как-то по другому выражена идея, либо сюжет должен... Хоть что-нибудь... А тебе такую чушь иногда поют, что просто уши вянут. Там... там... Или что-нибудь глубокомысленное, вроде, что "провожают пароходы совсем не так, как поезда". Вот. Что-то как будто бы в этом есть. Вот. Или, там, какие-то:
          "На тебе сошёлся клином белый свет,
          На тебе сошёлся клином белый свет,
          На тебе сошёлся клином белый свет,
          И мелькнул за поворотом санный след…"
   Потом:
          "Я могла б побежать за поворот,
          Я могла б побежать за поворот,
          Я могла б..."
   Причём, два автора это написали. <Оживление в зале> Вот один не справился и, значит, двое. Это именно из-за того, что, в общем-то, для них это неважно. Значит, они поют. И э… мы, люди, которые занимаемся песней авторской, мы, во-первых, всё пишем сами. Я пишу и текст, и музыку. Причём, работаю я всегда обычно по ночам, с маленьким магнитофончиком. Беру сразу гитару. И как только мне пришла строка или четверостишье, я обязательно возьму гитару и попробую найти музыкальную какую-то основу для этого. И вдруг выясняется, придумал написать что-нибудь с… серьёзно разработать как бы маршем, а му… на музыку не ложится. Ну никак. Строка не работает, надо её сломать. И ты... И вдруг пришла... ритм другой. Быстрый, шуточный. Поэтому ты даже серьёзную тему разработаешь в шутливом ключе. Значит, всё это связано. И ещё — я сам это пою, я сам выхожу на людей, на публику, а публика всегда другая. Каждый раз другая, поэтому я прошу зажечь свет в зрительном зале и через какие-то несколько минут устанавливается атмосфера со зрителем... в зрительном зале и какой-то контакт. Всегда разный. Авторская песня — это есть разговор с собеседником. Собеседник всегда разный, значит, с каждым человеком разговариваешь по-разному. И поэтому я почти никогда, даже если очень хочу, не могу повториться, потому что разные люди. Значит, она живая, она допускает импровизацию, и живучее дело, потому что люди хотят записать на магнитофон, принести домой и услышать, что же он там имел в виду, чего хотел сказать. И ещё, и ещё раз слушают. Иногда приписывают такое, чего ты даже и не собирался, вот, туда вкладывать. Но это уж каждый понимает в меру своей воспитанности. А, в общем-то, это даже и неплохо, потому что каждый находит там то, что ему ближе.
   Ну вот, сделав такое глубокомысленное вступление, я вам хочу сказать, что есть и исключение из правила. И есть люди, которые... которым я доверяю петь свои песни. В основном — драматические артисты.
   И вот в театре Сатиры в спектакле "Последний парад" э… пели мои песни артисты, там, Папанов, э… Ткачук Роман и Державин. Они очень бережно относились к моему тексту и… и зва.. позвали сначала меня, говорят, чтоб я их поучил, как нужно им исполнять. Потому что сч… они считали, что мои песни надо петь так, как я. "Ты, — говорят, — вот нам покажи!" Я показал. Я уж не знаю, что они делали — пили холодное пиво или дышали холодным воздухом. Вот. Или голоса срывали нарочно. Вот. Они, в общем, пытались даже по голосам спеть — как я, хотя напрасно. У меня голос всегда был такой — как раньше называли "хрипатый", а теперь из уважения говорят "с трещиной". Вот. <Оживление в зале> А я когда ещё был малолеткой, и вот таким пацаном, читал стихи каким-то взрослым людям, они говорили: "Надо ж! Какой маленький, а как пьёт!" <Смех в зале> Потому что э... То есть, я, конечно, подпортил голос, там, и куревом, и другими делами, но всё-таки он у меня всегда был глуховатого тембра, низкого. И вообще, я против того, чтоб подражать. Зачем подражать? На сцене интересно глядеть человека, как он сам это делает, как он сам относится к тому материалу, который он показывает зрителю, а не как он подражает какому-то дяде. Тем более, что этого дядю самого можно услышать. Вот. Или есть искусство такое — пародия. Это совсем другое дело. Ну вот, и они спели несколько песен. Мне понравилось и я записал эти песни на пластинку. Песня называется "Утренняя гимнастика".

<Аплодисменты>
   Ну, ещё одна шуточная спортивная песня называется "Марафон, или Бег на длинную дистанцию". Написана она по поводу комментариев, которые часто слышишь э… по телевидению во время хоккейных матчей. Спарре или Озеров стараются, значит, и бравым голосом тебе докладывают: "Вот, дескать, ещё одну шайбу забили наши чехословацкие друзья!" Ты думаешь, какие же они, к дьяволу, друзья, если шайбу забили? Они на поле соперники и противники. А друзья они совсем в другой обстановке и при других обстоятельствах.

<Аплодисменты>
    Ну что, ещё про спорт хотите, я так понимаю? Песня "Про прыгуна в длину".

<Аплодисменты, откашливается>
   Ну, теперь вернёмся к нам обратно в театр. Значит, мы сделали спектакль, который я особенно люблю, и сделали мы его давно. Спектакль этот э… называется "Павшие и живые". Это пьеса о поэтах, которые участвовали в войне. Одни из них погибли. Это Коган, Багрицкий, Кульчицкий. Другие живы до сих пор, их друзья. Они написали много стихов о них и о войне, конечно. Мы зажгли... Этот спектакль, действительно, в пр… в полном смысле слова — поэтическое представление, потому что там не один автор — их много. Мы зажгли Вечный огонь впервые на сцене нашего театра. Есть образ этого спектакля — три дороги, которые спускаются к Вечному огню, вспыхивает пламя Вечного огня. Вот уже шестьсот спектаклей мы играем, и шестьсот раз весь зрительный зал встаёт, чтоб почтить память погибших минутой молчания. А по трём дорогам, которые загораются красным огнём, выходят поэты, читают свои стихи. Было им тогда по двадцать—двадцати одному году. Ничего они не успели сделать в этой жизни, кроме того, чтоб написать несколько прекрасных стихов, а потом отдать свою жизнь. Вот. Они читают, потом уходят по этим трём дорогам назад в чёрный бархат, он у нас сзади висит, с такими прорезями. Как в землю, как в братскую могилу, уходят умирать, а по ним звучат песни и стихи.
   И вот щас мы хо... я хочу показать вам небольшой фрагмент из этого спектакля с моим другом Иваном Бортником. Мы вам покажем маленький кусочек. Дело в том, что я в этот спектакль написал несколько песен. Это была моя первая работа для этого... для театра. Итак:
   Перед войной по Москве бродило множество молодых поэтов. Мало кто из них успел тогда напечатать свои стихи. Но московское студенчество, аудитория строгая и живая, знала их хорошо. Тогда-то и появился термин "поколение сорокового года".

<Аплодисменты>
   Теперь всё моё.
   Теперь так. Ну, когда узнали, что я работаю и для других спектаклей в других театрах, то стали предлагать мне работать друзья в разных театрах. Ну, я соглашался, потому что всё-таки свой брат — драматический артист.
   Вам всё слышно, нет? Я не очень знаю, какая акустика здесь. Вот.
   И э… я всегда очень бережно относился к песням. Не токо к своим, а ко всем, потому что я повторяю, песня ещё никогда ничего не ухудшала, а всегда её... когда вот чего-нибудь не в порядке на сцене, говорят: "Давайте, здесь песню. Так немножечко она подукрасит". Вот. Поэтому нельзя относиться к песням как только к тому, чтобы вот она развлекала или была просто вставным номером. Я против вставных номеров. И обычно, когда мне предлагают писать какие-то мюзиклы и для кино, и для театра... Это делается так. Тебе приносят пьесу и говорят: "Давай-ка, напиши-ка несколько сюда песен, вставных номеров, дуэтов, и будем, значит, делать". Ну, какой же... Это не будет тогда... Это никакой не мюзикл. Мюзикл так не делается. А потом, во-первых, "мюзикл" — это не наше слово. Это сделано п… впервые в Англии и в Штатах, и нужна большая музыкальная культура, традиция определё... определённые музыкальные, чтобы их писать. И для того, чтобы снять такой мюзикл, как "West-side Story" или, там, "Super Star", это надо, я не знаю... Я думаю, что мы не сможем такого сделать, потому что мы к этому не подготовлены, это не наше, это мы не умеем. Это гениальные про... вещи, произведения, по... именно по вот этому совпадению музыки, текстов, стихов, песен, сюжета — всего вместе. Это такой сплав, который неотделим, понимаете? Поэтому нельзя дать вот пьесу дра... обычную, прозаическую, написать в неё музыкальные номера и говорить — это мюзикл. Или — музыкальный спектакль. Да нет, это какая-то оперетта, только хуже, потому что в оперетте — там хоть... <Откашливается> Они говорят, что это — оперетта. Вот. Ну и поэтому я всегда, когда... когда предлагают, так — нехотя. Но вдруг я нашёл способ, и понял, что может песня в спектакле работать на… наравне, скажем, с самыми прекрасными монологами, которые написаны в пьесе. И каким образом?
   Предположим, вот м… я работал в спектакле "Свой остров" для театра "Современник". И мы долго искали, как сделать так, чтобы песни н… не были развлекательными там просто. А чтобы они несли на себе нагрузку. И вдруг оказывается, можно вместо того, чтобы говорить, там, несколько страниц служебного текста, в котором будет объясняться про персонажа, какой у него характер, что он любит в жизни, что он не любит в этой жизни, к чему он, как говорится, тянется, разные персонажи из этой пьесы про него говорят. Такая ретроспекция, объяснительный текст. Его можно побоку. Его можно вымарать и дать... вложить в уста главному этому персонажу песню от первого лица, которую он должен спеть от первого лица, как свой монолог. Как... Формально просто, чтобы человек вышел и от имени своего персонажа спел песню. "Я" — от первого лица. И тогда можно очень много убрать из текста, но, конечно, он в соответствии с этим... с этой песней должен себя вести. И вот в этом спектакле "Свой остров" Игорь Кваша поёт песню, написанную для него, называется она "Я не люблю".

<Аплодисменты>
   Спасибо. Благодарю вас.
   А вот ещё. Предположим, есть в этом спектакле такая пара молодых людей, которые собираются пожениться, а им родители не дают. Ну, ситуация банальная — все откидываются, отдыхают, на спинку кресла. Вот. Потому что это сто раз уже встречалось везде. Вот. И для того, чтобы хоть каким-то образом спасти этих персонажей и эту банальную, как говорится, ситуацию, тот же самый артист, но только уже отрешаясь от своей роли, выходит так к порталу, его высвечивают, и он поёт "песню-шутку" об этих двух людях. После чего их уже воспринимают с улыбкой и как-то по ассоциации с этой песней. Тем более, что я песни почти никогда не пишу для спектаклей, чтобы они были про то, о чём там идёт речь, в этом спектакле. Потому что в этом спектакле, о котором я вам рассказываю, речь идёт о сланцах. А в песнях ничего там о сланцах нету. Вот. И я всегда стараюсь, чтобы песня могла самостоятельно звучать в отрыве от этого произведения, чтобы она сама на с… несла на себе нагрузку какую-то, чтоб в ней был сюжет, либо идея, либо чтобы она просто не... воздействовала на нервы ваши, а не только чтобы она каким-то образом объясняла или рассказывала, что там в спектакле. Ну вот. А вот эта песня, о которой я вам... которую я вам щас спою, она называется "Песенка ни про что, или Что случилось в Африке". Это детская народная песня. Под неё хорошо маршировать в детских садах и санаториях.

<Аплодисменты>
   Спасибо.
   А вот теперь про... про домашних животных, потому что было про диких, называется песенка "Про Козла". Отпущения, конечно.

<Аплодисменты>
   Вы извините, что я останавливаю ваши аплодисменты. Не потому, что я их не люблю. Это неправда. Любой артист, который работает честно, <смеётся> хочет, чтобы зал тоже честно работал. Вот. <Оживление в зале> Но а... э... я к тому, что я вообще свои выступления никогда и "концертами" не называю, и... Я их называю, в основном, "встречами", потому что... это — встречи. Дело в том, что... Я знаю, что встречаться лучше за столом, там, когда после второй-третьей все уж друг друга любят и слушают. <Оживление в зале> Ну, в общем, я песни свои начинал писать для друзей своих самых близких. И никогда не рассчитывал на большие аудитории в прошлом. Я думал, что это так вот они у них и останутся. У них дружеский настрой, у этих песен. Вероятно, поэтому их и слушать стали. И всё. Вот. И вот я эту атмосферу помню, когда я приносил через каждые несколько дней песни и показывал их друзьям. Как они слушали. И вот эта вот атмосфера — она для меня самое дорогое, если есть непринуждённость, доверие. И, в общем-то, вы у меня в гостях за песнями, а я к вам приехал в город, так что вот давайте мы так и... Вы отдыхайте, а я буду перед вами вкалывать тут.
   Теперь я ещё несколько слов, чтобы немножко о поэтическом театре. Вот, предположим... Вот какое есть совпадение. Иногда, бывает, спектакль сделан на поэзии, а в нём... а он непоэтичный. А бывает, спектакль, сделанный на прозе. И даже не токо на пьесе, а просто на прозе, на повести, где и драматургии-то никакой нет. А он насквозь поэтичен. Причём, это настоко подымает вас и так хватает за струны, щиплет струны в душе, что... Вот, предположим, спектакль "А зори здесь тихие" в театре у нас идёт. Если вы видели кино, помните, там и болото настоящее, и немцы стреляют, девушек жалко. Ну что говорить, конечно, жалко. Это эпизод печальный. Молодые, в общем, девчонки погибают. И это один из многих военных эпизодов. Не более. Очень печальный, трагичный. И в кино так это и остаётся. Выше это не подымается. А вот в театре, где найдена... найдена... э… как, я даже... даже в оформлении, которая даёт... в результате к концу так, что вот витает поэзия в зрительном зале. Потому что э… образ... Вот стоит грузовик, и он камуфлирован, замаскирован под лес — такими пятнами зеленовато-рыжими. Потом его разбирают, вешают на троса эти щиты, они начинают вот так вот… вот так вот покачиваться. Птицы. Это лес. Условно, но все это с удовольствием принимают. А потом на каждом из этих щитов работает одна из героинь. И вот, предположим, смерть. У нас никто не выходит, не говорит: "Пу!..", там, или ужасающие какие-то там сцены убийства — она падает, хватается за сердце. Нет. Просто звучит музыкальный акцент, потом начинает она вращаться. Звучит её любимая мелодия и песня, которую она пела во время спектакля. Потом она уходит, и остаётся только вот эта вот доска. Ка… Ничего, казалось бы, да? И потом вдруг обрывается эта песня, ска… ну, скажем, фольклорная, и звучит хорал. Очень мощный. Что это да… делает? Это вздёргивает таким образом вот эту вот печальную историю, что она подымается до уровня... Да я даже... Как гре... греческой трагедии. Это какой-то... какая-то мировая... мировая несправедливость в этом есть, когда убивают людей. Понимаете? И это именно из-за того, что это достигнуто театральными средствами, что в этом есть поэтическая приподнятость, поэзия. И музыкален спектакль насквозь, хотя там, в общем, почти ничего нет — ни специальной музыки... И вот есть эти вот мелодии, есть вот эти хоралы, которые звучат. Это вас так хватает за горло, что каждый раз будете приходить. Сколько бы раз ни смотрели, это работает как будто бы уже автомат. Точно людей прихватывает. И не то, что там... вы видите, как погибают по-настоящему, а из-за того, что найдена... найдена замена... замена натурализму, найдена условная, поэтическая вот такая приподнятость спектакля. Вот. И э… я даже не знаю что. Ну, приходите поглядеть, потому что всего, в общем, не расскажешь.
   Ещё можно говорить и о "Пугачёве", и обо всём.
   Вот я хочу вам спеть <откашливается> песню "О поэтах", в связи с этим. Ну, или даже... Да, песня "О поэтах".

<Аплодисменты>
   Теперь немного о кино. Ну, я в кино начал сниматься давно, и стал писать для кино давно. И как вот у меня развивалось там всё... эта... эта... эта часть моей работы. Сначала я всё играл таких разбитных парней, матросиков, солдатиков, шоферов и... шофёров, да? Шофёров. И вот они... мне всегда режиссёры предлагали, говорит: "Ты чё-нибудь спой, потому что роли нету". И я чё-нибудь пел. А потом я стал писать. Они говорят: "Володя, напиши чё-нибудь для себя и спой". И я писал и пел. То есть, своим персонажам. Для того, чтобы хоть немножечко разукрасить, что... а то они... Всегда оказывалась под рукой гитара: "А-а! Вон гитара!" Берёшь её, начинаешь, там, чё-т такое. Вот. Потом я стал писать для фильмов песни, для себя... когда я играл, чтобы на них уже была нагрузка. То есть, чтобы в них всё время был подтекст, чтобы эта песня каким-то образом, там, третьим-четвёртым боком, каким-то образом воздействовала на ситуацию.
   Вот, например, в "Хозяине тайги" — с Валерием Золотухиным мы играем. И я ему там в палатке — он пытается проводить допрос такой полуофициальный — а я ему такую пою... пою песню.

   А он в это время вёл допрос. Но этой песней как бы говорилось, что будет не так просто справиться с этим типом. Он такой ироничный по отношению к себе и по отношению к этому самому милиционеру. То есть, уже песня работала.
   Но я всё равно предпочитаю работу в кино. Вы знаете, работать в кино же ведь довольно сложно, потому что иногда вдруг она не влезает в метраж. А потом получается иногда, как у меня было в "Бегстве мистера Мак-Кинли", когда я написал девять баллад, работали мы четыре месяца, записали их, и я просто вылез из кожи, потому что это всё про них, а надо, чтобы они были такие песни — мирово... мировые, чтобы было, как говорится, там, можно было сделать обобщение после них. Ну и что получилось. Песни, как мы договорились с режиссёром, я написал трагические, как говорится, на последнем выдохе, как в последний раз. А… а повествование кино получилось такое раздумчивое, и даже, на мой взгляд, нудноватое. И песни не вмонтировались. Ну что-то тебе рассказывали, потом — "А-а-а!.." — что? почему? И поэтому нельзя, и взяли эти... их выбросили. И осталось там полторы каких-то. Хотя рекламу сделали колоссальную. Я помню, что даже в журнале где-то, не то в "Экране", не то где-то, какой-то обеспокоенный зритель спрашивал, что "не будет ли Высоцкий, который играет уличного певца, конкурировать с исполнителем главной роли Банионисом?" А вот режиссёр отвечал, говорит: "Нет, не будет! Они такие разные". Вот. И, значит, какая там конкур... Я там спел какие-то полторы... Ну, в общем, с гулькин нос там всего осталось. И обманутые люди, любители этих вещей и песен пришли, и ушли в недоумении, потому что их там не было. Вот. Не вмонтировались.
   Или, там, писал я для "Робин Гуда" песни, которых не ока... не осталось ни одной. Кто-то вообще чё-то решил, совсем уж там... Вот. Но это, вы понимаете, как есть и… и люди, которые им… это не любят, ну это Бог с ним, на… на вкус и цвет... А есть просто и люди туповатые. Они, например, возьмут, скажут, что нельзя в "Робин Гуд" серьёзные вещи, потому что это развлекательное кино. Ну, мы взяли, и убрали. Вот это жаль, когда так. У меня-то ещё что, я выйду потом на зрителя, да спою, понимаете? — или на пластинку запишу, или что-нибудь я с ними сделаю. Я им не дам погибнуть, понимаете? Вот. А вот если человек первый раз, предположим, ну что же, он в корзину так и написал, его никто не узнает. Может быть, для него это был первый и последний шанс. Это жаль.
   Но всё-таки хорошо работать в кино. Во-первых, из-за ко… количества зрителя, а потом... Вот, предположим, я в "Вертикали" работал э... с Говорухиным, со своим другом-режиссёром. Как там... Как там прекрасно вмонтировались песни, которые я написал даже не для кино, а для себя. Просто попал в горы и не мог не написать. Или пр… вот я, предположим, начинаю петь "Песню о друге" — альпинисты выходят. Я её заканчиваю, две минуты прошло экранного времени, — они уже на вершине. И получил зритель информацию из песни, и мы скоротали время. И не надо писать "прошло сутки" или, там, "прошло пять часов". Вот. Или, предположим, э... показывают виды гор, и если просто так их показывать... Ну, хорошо, ну минута—две, а потом надоест. Даже несмотря на то, что это прекрасная суровая красота. И всё. А они сделали так. Звучит песня "О вершине" — я её написал, действительно, по поводу трагического случая, когда погиб э… такой альпинист, Живлюк был, майор, из команды ЦСКА. Они вышли на штурм пика Вольная Испания. Их побило камнями. Хотели они рекорд установить скорости. Вот. И я был очень близко от того места. Мы помогали раненым спускаться. Потом, вот, родилась эта песня. И когда она ложится вот на эти горы, и там, вы помните, там какие-то есть слова э… о том, что вот "камень, который покой тебе подарил". И стали теперь альпинисты даже слова из этой песни, вот кто-нибудь если трагически погибнет в горах, они вот пишут на камне: "Тот камень, что покой тебе подарил..." или "Нет алых роз и траурных лент...", то есть, цитируют слова из этой песни. Они её считают своей. Вот. Так работать было хорошо в этом кино.
   Я любил очень работать у Виктора Турова, который так бережно относился к песне и считал, что она п-пра… правомерна, как говорится, на равных с изображением. И там у него в фильме "Я родом из детства" по-разному использовано... Всё время мой голос, хотя почти хроникальная картина, сорок... сорок пятый год. А там вдруг то с пластинки, я сижу и там пластинку включили, и вдруг из "до войны" я пою.

   Я играю там такого человека, которого мы приблизили очень максимально ко мне, и назвали его Володей. И по возрасту он такой же, и тоже пишет песни. Седым в тридцать лет возвращается горевший в танке человек. Вот. И, якобы, в госпитале он что-то писал. И вот песня там есть такая.

   Потом вдруг инвалид моим голосом на рынке в день победы поёт песню.

   "Штрафные батальоны". А в самом конце фильма звучит песня в исполнении Бернеса. И тогда был удивительный эпизод. Мы после картины получили письмо от одной женщины, на глазах которой в сорок четвёртом году... в сорок третьем, повесили двух её сыновей, и она лишилась памяти. Она в больнице в течение семнадцати лет находилась с полной потерей памяти. Она помнила, там, что было только в предыдущие пять минут, и у неё б… стиралось. Я уж не знаю, как эта называется болезнь. В общем, одним словом, она написала нам письмо: "Нам показывали картину "Я родом из детства". Я благодарю вас. Я вспомнила это место. Это так случилось в этом месте. Там погибли мои дети". К ней начала возвращаться память. От того, мы эту... Мы сделали эту стенку, выщербленную снарядами и пулями. На экране была стена. Подходили женщины, которые клали, кто цветок, кто, там, зелень. Глаза сухие у них уже. И звучала голосом Бернеса песня "Братские могилы". И вот это вот совпадение этого ритма, слов песни, изображения — на неё такое сильное впечатление произвели, что ей показалось, что, там, она вспомнила... Она стала выздоравливать. Вот такие бывают удивительные вещи, когда в сочетании, когда вместе, когда это, как говорится, сплав.
   Ну вот. Теперь, м... Ну, можно много рассказывать о кино. Я знаю о большом интересе зрителей к тому, что происходит в кинематографе.
   Я хочу вам щас показать песню, в которой рассказывается одна смешная история, произошедшая в кино. Дело в том, что есть такой знаменитый артист в мире, которого звать Шон Коннери. Он зн… очень популярный человек, он играл Джеймса Бонда — агента 007, в различных фильмах по романам Яна Флеминга. Там, "Доктор Но", "Из Москвы с любовью" и много других. Ну, он невероятно популярный, он ходит с охраной, к нему не пробьёшься. Одним словом, он боится поклонников. И вот его пригласили к нам сниматься в фильм "Красная палатка". Он пришёл, недели две здесь ходит — к нему никто не подходит ника... Ну так, ходит какой-то человек, пройдут, токо что не плюнут. А, в общем, никакого уважения ему не... <оживление в зале> потому что он… он в жизни никакой не супер. Он, там, респектабельный господин лет се… пятидесяти. Седоватый, лысоватый человек. А у нас этих фильмов никто не видал, поэтому — ну и что? Ну и ходит — на здоровье. Ну вот, потом заскучал, забеспокоился. Дескать, как же так?! Никто меня не знает. И говорит: "Надо организовать вечер, потому что... чтобы всё-таки люди поняли с кем они работают". И сделали такой вечер, дирекция организовала. Пришли, там, артисты, артистки, конечно. Журналисты. Вот. Он организовал стол замечательный. Он вообще очень милый человек, купил напитков хороших в "Берёзке". Вот. И, значит, э... всех развлекал, правда, по-английски. А там, в этой компании, никто по-английски ни бельмесу не смыслил. Поэтому смотрят — чё это он там? Вот. В общем, всё выпили, съели да ушли. <Смех в зале> И он остался один у разрушенного стола и по… долго повторял: "Да, действительно, это таинственная страна!" <Смех в зале>

   А вы говорите.                                                                                          <Аплодисменты>
   И ещё я хочу спеть вам шуточную песню. Она называ... Это так, вот вы знаете, в последнее время всё разговаривают о летающих тарелках. Даже какое-то общество открыли, денег дали теперь. <Смех в зале> Делать нечего, в общем, там. Ну, я не к тому. Я у… Я х… Я склонен, кстати, им верить, в общем. Хотел бы, чтобы они были. Ну, э… во всяком случае, как-то это всё не очень всерьёз. Одни говорят "да", другие против. Потом про Бермудский треугольник заговорили. Говорят, что всё там пропадает. В общем, и… плохие дела, говорят. Что всё в общем… в общем, посходили с ума совсем... То про филиппинских... что они, там, без ножа режут.
 "Письмо в редакцию телев… телепередачи "Очевидное и невероятное" из сумасшедшего дома, с Канатчиковой дачи".

<Опущено 2 куплета>
<Продолжительные аплодисменты>

        Появление сообщений об ошибках при обращении к файлам RealAudio, mp3, txt означает, что к серверу, на котором размещены эти файлы, нет доступа. Повторите запрос спустя некоторое время или на следующий день.
        Об ошибках в работе сайта Вы можете сообщить нам по e-mail .

        Если Вы располагаете любой информацией об этой записи (воспоминания очевидцев, недостающие песни, песни в полном объеме или с лучшим качеством, отсутствующие комментарии, фотографии, публикации с упоминаниями и т.д.), пожалуйста, свяжитесь с нами по e-mail :