Я нарочно начал с песни, чтобы вы не подумали: а вдруг к вам приехал кто-нибудь другой, потому что мне сказали, что вот когда вывесили афиши, то люди спрашивали: тот ли это... это самый, который раньше писал песни. Почему раньше? Я всегда писал и пишу, и буду продолжать, надеюсь, если Бог даст сил. Вот э... Значит, вот для этого <смеётся> я и начал с "Братских могил", которые всем, в общем, известны.
   Теперь несколько слов о работе в театре. Я работаю в Москве, в московском Театре на Таганке. Театр на Таганке — это один из самых молодых коллективов в Москве. И, несмотря на то, что мы существуем всего тринадцать лет, он завоевал колоссальную популярность у жителей и зрителей Москвы и других городов, где мы бывали на гастролях. Бывали мы также уже и за рубежом: в Болгарии, в Венгрии, в Югославии, в Париже в этом году были. И в Югославии в прошлом году на белградском интернациональном фестивале БИТЕФ, среди девятнадцати ведущих коллективов мира, мы получили Гранд-при, высшую награду фестиваля за спектакль "Гамлет". Это мне особенно приятно, потому что я в нём играю роль Гамлета. Теперь э… в чём секрет популярности этого театра, а он, действительно, очень популярен. Если вы приедете в Москву, попробуете к нам попасть на спектакль, вы в этом убедитесь, потому что вы не попадёте. Вот. Значит, э… нужно там стоять в очередях, отмечаться, люди стоят неделю, две, как раньше за... там, за мукой лет тридцать назад. Вот. А теперь э… просто действительно очень сложно попасть. Много зрителей, мало мест и интересный очень репертуар. А вот если вы очень хотите попасть, надо прийти ко мне, сказать: "Володя, помоги!" — я, может, чё-нибудь сделаю. А так... <Смех в зале, смеётся>
   Значит, в чём секрет популярности этого театра? Театр имеет своё лицо, свою очень чёткую позицию. А это всегда интересно смотреть, когда люди знают, о чём они говорят, когда имеют своё отношение к жизни, к людям, о которых идёт речь, которых они играют. И даже в подборе репертуара, потому что мы не играем только драматические произведения, как в других театрах. Мы играем ещё и прозу. Мы играем рассказы, романы, повести теперешних, живущих сейчас писателей прекрасных: Абрамова — мы играем "Пелагея" и "Деревянные кони". Потом, Бакланова "Пристегните ремни" у нас спектакль идёт. По Можаеву, Трифонову у нас сделаны спектакли. То есть, мы работаем с живыми авторами. Они приходят к нам, сидят в зрительном зале, и вместе с ними мы делаем театральный, сценический вариант их прозаических, в общем, произведений. И от этого от спектаклей веет свежестью, и видно, что они сделаны сейчас, и проблемы, которые в них, волнуют сейчас, теперешних людей, и сделаны они тоже современными людьми. Это... Все эти спектакли сделаны в очень яркой форме, в форме яркого такого театрального зрелища. Никогда вы не... не увидите на сцене нашего театра, значит, чтобы сзади было там на тряпке нарисовано небо с луной или со звёздами какими-нибудь, там, деревья, леса. Потому что все прекрасно давно уже понимают, что это всё нарисовано, а не настоящее. Так что зачем огород городить? Мы не строим никаких павильонов, не ставим, там, столы, стулья, справа дверь, слева окно, как написано в пьесах классических. А у нас есть какой-то поэтический образ, свойственный данному спектаклю. В одн... И только в этой декорации его можно играть, особенно, у нас в театре, в наших постановках. Поэтому никогда не бывает скучно, никогда не бывает равнодушных людей на спектаклях. Всегда люди с... смотрят с отдачей, и всех это трогает искусство и, как говорится, бередит струны в душе. Вот.
   Теперь, мы очень много используем музыки, поэзии в наших спектаклях. У нас есть почти во всех спектаклях много песен, стихов, много каких-то мелодий, которые мы берём не только у профессиональных композиторов и поэтов, а пишем сами. В нашем театре есть несколько человек, которые способны создавать свои какие-то произведения. Ну, я, нап… пишу песни, стихи, пишу музыку в некоторые наши спектакли. Есть у нас и композиторы — Хмельницкий и Васильев. А вот Валерий Золотухин, которого вы знаете по кино, он напечатал в "Юности" повесть, а теперь у него выходит книжка. Одним словом, люди как-то разносторонне одарённые, и каждый, кто... кто что может, кто на что способен, вносит в спектакли наши. Это тоже отличительная тер... черта нашего театра. В других местах этого нет. И всегда, когда вкладываешь в любимое дело или в любимую девушку, или в ребёнка — всегда это становится ближе. Чем больше отдано — чем дороже... тем дороже становится и человек, и дело. Вот.
   Э… Теперь, в репертуаре театра много спектаклей, сделанных просто по чистой поэзии, о поэтах. Например, о Пушкине — спектакль, который называется "Товарищ, верь!" Мы взяли просто много его стихов прекрасных, воспоминаний современников о нём, письма его к друзьям, друзей к нему, и сделали такой коллаж, и вместе это получилось зрелище, которое даёт представление о поэте. Вот с какой... какой-то... с какого-то необычайного, необыкновенного ракурса. Сделали спектакль о Маяковском "Послушайте!", по поэмам и стихам Евтушенко был у нас спектакль "Под кожей статуи Свободы". Вознесенского стихи взяли, сделали "Антимиры". И есть у нас Есенин, драматическая поэма его "Пугачёв".
   И есть один из самых любимых мною спектаклей, который называется "Павшие и живые". Посвящён он поэтам, которые погибли в войну. Э… Было им тогда по двадцать–двадцати одному году. Это Багрицкий, Кульчицкий, Коган. Они ничего не успели, успели только написать несколько прекрасных стихов, ну и повоевать, и отдать свои жизни. Так что мы зажгли Вечный огонь впервые в Москве на сцене. У нас горит Вечный огонь, выходит артист, и вот уже шестьсот спектаклей мы играем, он просит почтить память погибших минутой молчания перед спектаклем. И весь зрительный зал встаёт. Вот. А по трём дорогам, которые загораются красным огнём, выходят поэты, читают свои стихи, потом уходят назад, в чёрный бархат, который висит сзади, как в землю умирать, а по ним звучат песни и стихи.
   Некоторые из этих песен я написал для этого спектакля, поэтому он мне особенно близок и дорог. Значит, вот маленький фрагмент из спектакля, песня "Тот, который не стрелял".

<Аплодисменты>
   Меня очень часто спрашивают в письмах, там: не воевал ли я, не плавал ли, не сидел ли, не летал ли, не шоферил ли и так далее. Это всё потому, что почти все мои песни написаны от первого лица, я везде говорю "я". Но это совсем не значит, что я обязательно всё это должен был пройти и испытать. Если всё — то тогда не хватит нескольких жизней. Кое-что я знаю, кое-что мне рассказали люди, а потом, самое главное, что мне просто хочется об этом рассказать вам, как я обо всём этом думаю и понимаю. И из-за этого я пишу "я". И где там другие люди, а где я — тут уж не разберёшь. И эти песни все называют "песни-монологи". Ну, монологи — так монологи, значит, Бог с ними, пускай так оно и будет. Вот. А военных песен я пишу много из... из-за того, что я всегда для своих песен беру людей в самой крайней ситуации, даже для смешных, комедийных песен. Там всегда люди, доведённые до самой последней степени нервного напряжения, каждую следующую секунду у них должно быть как... что-то сломаться, либо что-то произойти, или они могут заглянуть в лицо смерти. А война даёт для этого много возможностей, чтобы находить таких людей.
   Щас я вам хочу показать песню, которую я написал по поводу вот какому. Значит, есть у нашей семьи такой друг, н… генерал-лейтенант Скоморохов, дважды герой Советского Союза, генерал-полковник щас он. А был он в войну лётчиком, как и многое... многие другие, только ещё он сбил тридцать четыре "Фокке-вульфа" и получил два... две Золотых Звезды. А вот какая история: во время великой воздушной битвы над Кубанью в сорок третьем, вот, когда было с каждой стороны по тысячам самолётов, его друга, ведомого его, сбили э… лётчики из такой знаменитой немецкой эскадрилии "Удет". Это была такая эскадрилия. Там были все немецкие асы, лично награждённые фюрером бриллиантовыми крестами. И вот сбили его друга. А так как ему была разрешена индивидуальная охота, он взлетал по четыре... по четырнадцать–пятнадцать раз в сутки, искал их. Я даже написал такие стихи по поводу его, что:

   Вот. И, значит, это тоже ему посвящённые стихи.
   А вот песня, которая родилась. Я её посвятил вот этому его погибшему другу, потому что он за него отомстил. Он нашёл двоих немцев, которые сбили его друга, принял бой и уничтожил обоих. Вот такая песня:

<Опущено 5 куплетов>
<Аплодисменты>
   Я начал с такой серьёзной ноты, но обычно в своих выступлениях я всегда перемежаю серьёзные песни с шуточными, и весёлые с печальными. Значит, сейчас настала очередь спеть вам что-нибудь такое, комедийное, что я и сделаю с удовольствием. И спою вам песню, которая называется… <Начинает играть>
   "Товарищи учёные".

   Вы, наверное, обратили внимание, что почти никакие мои песни не исполняют эстрадные певцы. Не потому, что они не хотят, а потому, что я им не даю. <Смех в зале> А они хорошо очень поют, они учатся по нескольку лет в консерваториях, имеют хорошие голоса, вокальные данные. Всегда есть большой оркестр сзади или ансамбль. Мигает свет, там, занавески и так далее. Смена номеров и всё. Но дело в том, что между эстрадной и авторской песней, как говорят в Одессе, две большие разницы. Потому что эстрадная песня всегда предполагает наличие нескольких авторов: автор текста — поэт, автор музыки — композитор и автор исполнения — певец. И обязательно есть сопровождение какое-то, которое его заковывает в определённые рамки, певца, и он не может быть подвижным. Он будет петь и второй, и третий раз точно так же, как отрепетировано, потому что при репетициях ищется оптимальный вариант, и потом человек в нём шпарит всё время. Ну, за исключением маленьких нюансов. Он может очень немногое поменять, но, в основном, это всегда точно, крепко, довольно хорошо, но сделано одинаково. Вот. Поэтому неожиданностей на другом выступлении для вас не будет. И потом вот ещё что: очень многие эстрадные певцы, к сожалению, и к моему, я думаю, что и к вашему, очень мало внимания уделяют тексту. Вот я работал с Марком Бернесом в конце его жизни, и помню, как он работал со словами. Он так бережно относился к тек... Во-первых, он с тебя с живого не слезет прежде, чем он с тебя не выжмет всё, что возможно, так тебе перекроет кислород, всё твоё свободное время заберёт, и ты ему вылижешь всё, каждое слово, каждую строку. Вот он... И из-за этого вы все его песни до сих пор будете слушать, и каждый раз они вам будут доставлять удовольствие, и вы будете в них узнавать... и видеть что-то новое. Всегда высокая поэзия, когда она на высоком уровне, она всегда очень многообразна, и много-много-много можно почерпнуть при каждом прослушивании. Вот из... и эстрадные певцы — они этого почему-то, как-то я не знаю, забыли или не хотят знать, им лишь бы хорошее было сопровождение, и они не обращают внимания на тексты. А это плохо, потому что сейчас, в наш век, когда такая информация отовсюду: телевидение, радио, телефоны, сплетни — скоко разговаривают, скоко новостей. Приходишь — и вдруг тебе со сцены ничего не говорят. Ну, говорят что-нибудь такое, ну, там, там: "Яблони в цвету — какое чудо..." Ну, музыка-то ещё ничего, голос симпатичный, а, в общем, ну да, ну, яблони в цвету — ну и что? — ну чудо. Все знают. А где информация-то? Где-то? Каждая песня, хотя она и малой формы, обязательно должна нести какую-то нагрузку, либо идею, либо сюжет. Нужно, чтобы люди узнавали что-то новое из неё. А если так, только развлекать — по-моему, это мелко. Вот.
   Ну, мы… я не говорю, что, там, люди, которые занимаются авторской песней так уж безгрешны и такие все молодцы. Нет. Но она просто имеет право такое же на существование, как и эстрадная песня, потому что у неё есть преимущество: она очень подвижна. Я всё делаю сам: и текст, и музыку. Всё это пишу одновременно. Никогда не бывает, чтоб я раньше написал стихи, потом музыку, и наоборот. Я всё делаю вместе. Ночью беру магнитофончик, сразу беру гитару, и пытаюсь находить какую-то музыкальную ритмическую основу. А иногда у меня музыка появляется через десять–пятнадцать исполнений на зрителях. А потом так: каждый раз выходишь на зрителя — зритель другой, люди другие. Я всегда прошу зажечь свет в зале, чтобы видеть глаза, потому что у меня же ничего нет: у меня есть гитара, ваши глаза и, конечно, желание вам что-то рассказать, и как-то спеть, как я сегодня чувствую, какое у нас сегодня настроение с вами возникло. Поэтому всегда она меняется. Я не могу одинаково спеть два раза подряд или, там, несколько раз подряд. Все люди, которые бывают много раз на моих выступлениях, даже здесь, могут вам подтвердить, что я почти всегда что-то меняю. Либо слова, потому что мои слова — чего хочу, то и делаю. Вот. Либо... <смеётся> либо ритм, мелодию, скорость и иногда кое... что-то спою, что будет смешнее, иногда — печальнее.
   Итак, сделав такое глубокомысленное вступление, я всё-таки хочу вам сказать, э… что я иногда даю петь свои песни драматическим артистам. Вот артисты театра Сатиры в спектакле "Последний парад" пели несколько моих песен. Значит, сначала они меня позвали и говорят: "Давай-ка покажи, как ты поёшь, потому что твои песни надо петь, как ты". Я им попел, они нарочно стали срывать голоса, дышать холодным воздухом, выпивать там, я уж не знаю что, чтобы, значит, голос такой же сделать. Кстати, это глупо. У меня голос всегда был такой, я ничего с ним не делал, ничего. И у меня был всегда такой. Раньше называли его, почему-то говорили "хрипатый", а теперь из уважения говорят "с трещиной". Так. А вообще, он у меня был с... с детства такой. Я вот ещё вот таким малолеткой читал стихи каким-то взрослым людям, и они говорили: "Надо ж! Какой маленький, а как пьёт!" Вот. Так что... <Смех в зале, смеётся> Ну, это шутка, но, правда, у меня был низкий голос очень давно, и я с ним... Я его ничего с ним особенного... Ну, я, правда, конечно, его повредил чуть-чуть там и куревом, и другими делами, но всё-таки он у меня был всегда такой, вот, как сейчас. <Откашливается> Ну и они стали петь, я их уговорил всё-таки, как они могут. А так как они очень хорошие артисты были — и Анатолий Папанов, и Ткачук, и Державин, они сделали это очень достойно. Они сами достаточно яркие личности. Зачем подражать вообще? За... кому... кому это интересно глядеть, как человек показывает, как другой это делает. Если это искусство пародии — это совсем другое дело. А если просто, чтобы быть на кого-то похожим, зачем? Я лучше того посмотрю, который на... на... кому он подражает. Верно? Вот.
   Значит, они спели это с уважением с большим, сделали это хорошо. Мне понравилось, и я записал это на пластинку. Песня называется "Утренняя гимнастика".

   Вы, дорогие товарищи, извините, что я прерываю аплодисменты, там, руку подымаю. Я не... не оттого, что я не люблю, когда люди вот так реагируют, это любой артист, приятно ему, потому что если работаешь честно на сцене, хочется, чтобы и зритель честно работал вместе с тобою. Вот. Но я просто хочу немножко побольше успеть вам рассказать и спеть. И... Ну, в общем, это не самое главное, это всё. Поберегите ладони, чтоб детей гладить по головам. Вот. Вообще чувствуйте себя легко и свободно, потому что это никакой не концерт. При концертах я должен был бы уходить, приходить вроде "на бис", там, покобенился, опять вышел. А тут... <Смех в зале> Нет, э… это... Нет. Я хотел вам сказать разницу. Я называю свои выступления "встречами", хотя, конечно, лучше встречаться дома, за столом, когда после второй–третьей все друг друга уже любят все. <Оживление в зале> Но э… здесь мы этого сделать не можем, а вот атмосферу эту, когда вы приходите в гости, или к вам приходят гости, атмосферу не... непринуждённости, такой свободы какой-то и, в общем, ну, хорошего настроения, которое бывает, когда люди встречаются... Но вы же ко мне пришли в гости за песнями, а я к вам приехал в город в гости, верно? Так что мы друг у друга в гостях. Поэтому давайте и... и вы, и я чувствовать себя спокойно. Вы отдыхайте, а я уж буду перед вами вкалывать тут.
<Начинает играть> Ещё одна спортивная песня, называется она "Марафон, или Бег на длинную дистанцию". Я её написал по поводу некоторых комментариев на хоккейных матчах по телевидению, когда вдруг слышишь, Спарре или Озеров говорят: "Вот ещё одну шайбу забили наши чехословацкие друзья". Ты думаешь, какие же они друзья, если шайбу забили и выигрывают. Они на поле соперники и противники, а друзья они в другой обстановке, при других обстоятельствах. Правильно я говорю, нет?

<—>
   ...«Дорожная история». Мне почему-то... Я один раз приехал в какой-то город, я даже не помню, и мне прислали такую записку: "Правда ли, что у вас все песни про шофёров?" Почему про шофёров? Про людей, не... Хотя тут, вот в этой песне, будет разговор идти о шофёрах, машинах.

<Опущен 1 куплет>
<—>
   ...Я щас, перед приходом сюда, посмотрел маленький кусочек по телевидению одной передачи, и там было... показывали про алкоголиков. Значит, про то, как интеллект теряется, чё они вытворяют там. Вот. Ну, я э… как-то давно уже не пою эти песни, потому что мне говорят, что вот у нас борьба большая с "зелёным змием", и что, якобы, с борьбой уже покончено... То есть, с "зелёным змием". Борьба осталась, а вот с "зелёным змием" уже всё. Вот. Ну и я так подумал, посмотрел сегодня передачу, и думаю, что надо всё-таки по старой памяти, может, кому-нибудь напомнить, я вам спою старинную песню свою, которая называется "Покуролесил".

   Песня шуточная, называ... Знаете, последнее время что-то много-много разговоров про... про тарелки, про какой-то Бермудский треугольник. Знаете, что там вот всё исчезает, пропадает там, какие-то там корабли пустые находят. Вот. Все про это говорят. И вот "Письмо в редакцию телепередачи "Очевидное и невероятное" из сумасшедшего дома, с Канатчиковой дачи". Такой есть сумасшедший дом.

<—>

        Появление сообщений об ошибках при обращении к файлам RealAudio, mp3, txt означает, что к серверу, на котором размещены эти файлы, нет доступа. Повторите запрос спустя некоторое время или на следующий день.
        Об ошибках в работе сайта Вы можете сообщить нам по e-mail .

        Если Вы располагаете любой информацией об этой записи (воспоминания очевидцев, недостающие песни, песни в полном объеме или с лучшим качеством, отсутствующие комментарии, фотографии, публикации с упоминаниями и т.д.), пожалуйста, свяжитесь с нами по e-mail :