<Запись частоты>
<Музыка>
<—>
   ЛЮБЕН ГЕОРГИЕВ: Тази вечер имам удоволствието да беседвам с изтъкнатия съветски актъор от Театъра на Таганка Владимир Висоцки. Известен на нашата публика от неотдавнашните гастроли на театъра в София, Стара Загора, Варна, Тырново. А също така и от много филми. Бих искал да го попитам, най-напред, занеговата коронна роля — Хамлет. Как той стигна до тази роля? Какви са впечатленията му от възприемането на публиката, от нашата публика. И изобщо да поговорим за Хамлет. 
   /Сегодня вечером я с удовольствием буду беседовать с выдающимся советским актёром с Театра на Таганке Владимир Высоцкий. Наша публика знает его с недавних гастролях театра в Софии, Старой Загоре, Варне и Тырнове. А тоже и с много фильмов. В первой очереди мне хочется спросить его об его коронной роли — Гамлет. Как он дошёл до этой роли? Какие его впечатления от того, как публика воспринимает его, о нашей публике. И вообще — поговорить о Гамлете./  
   Добрый день, прежде всего. Вот такой сразу сложный вопрос… Дело в том, что мы репетировали «Гамлета» очень долго, около полутора лет, и, конечно, сразу рассказать об этом сложно. Но я немножко, просто в двух словах, расскажу маленькую предысторию о том, как мы начали это репетировать, а потом постараюсь рассказать в чём там дело, почему так много разговоров вокруг «Гамлета» и у нас в Советском Союзе, и так много интереса было в Болгарии. Ну, прежде всего, это выбор актёра, почему меня назначили на роль Гамлета? Были все в недоумении, потому что до этого я играл в основном роли очень темпераментные, роли очень такие… таких жёстких людей, очень много играл поэтических представлений — вот это, может быть, одна из причин, почему Любимов меня назначил на Гамлета, потому что он считает, что Шекспир прежде всего — громадный поэт. А он считает, что я сам пишу стихи и чувствую поэзию. Но это не самое главное, вероятно, ему хотелось назначить меня на роль из-за того, что он хотел не приблизить к современности, а просто, чтоб была очень знакомая фигура, чтоб был человек, который не только будет играть роль Гамлета, но ещё будет вносить своей личностью, что ли, своей фигурой будет вносить что-то, чего он даже не будет ставить. Очень о многих вещах мы даже с ним не договаривались, а он отдал мне их на откуп сам. Значит, задумали мы это делать… это… эту роль и пришли в полный ужас, потому что не знали, как к этому делу подступаться. Особенно много было возни с самым началом спектакля, как это начать, потому что как первое впечатление, и… зритель должен принять или не принять. Нужно пять ему… минут ему дать освоиться, чтобы он или сказал: «Нет, это… Всё!» и не принял, или он принял и пошёл следить уже за тем, что мы делаем. Ну, было очень много смешных эпизодов, когда меня…
   Л.Г.: Расскажите, пожалуйста…
   Да, ну, во-первых, когда меня спрашивают: «Почему, вот, Вы хотели играть роль Гамлета?» Я всегда отвечаю с юмором по этому поводу, потому что все хотят играть роль Гамлета, все актёры, и спрашивать почему ты хочешь играть роль Гамлета, да просто потому что хорошая роль, вот, и гениальная роль, и лучшая роль в мировой драматургии. Ну а я всегда на этот вопрос отвечаю, что у нас некоторые женщины, наши актрисы, даже нашего театра, делали заявления, что они хотят играть Гамлета. Во-первых, у них меньше интересных ролей женских, ну, на таком уровне, может быть, леди Макбет в мировой драматургии — и всё. Вот, а мне как-то было странно, почему же женщины хотят играть Гамлета? Гамлет…
   Л.Г.: Это не связано с Международным годом женщины?
   Я не знаю, с чем это связано. Во всяком случае, до Международного года женщины...
   Л.Г.: Тоже хотели?
   ...тоже заявляли все, что мы хотим играть Гамлета. Но я так подумал, что Гамлет, во-первых, э… возраст, у Шекспира примерно написано: «тридцатилетний человек…», это — раз. Во-вторых, не мог быть Гамлет женщиной, Шекспир был… так зн… знал это всё, что он бы, наверно, написал женщину, если б захотел, а он написал мужчину. Время было жестокое. Люди ели мясо с ножа, спали на к… на шкурах, вообще это человек, который был готов на трон. Если б так не повернулась судьба, если бы он не был, вот, на этом стыке времён, если бы он не был в университете, если бы не случилась вот такая странная история, он бы, вероятно, был бы прекрасным королём. То есть, может быть, его бы любили свои подданные. Во всяком случае, он был во… воспитан в жестокий очень век, поэтому в нём очень много намешано в Гамлете. В нём… с одной стороны он… в нём кровь отцовской всей этой семьи, которая была довольно жестокой, потому что ведь отец его убил на дуэли отца Фортинбраса, так, там просто решались вопросы, он с ним, значит… вызвал его на бой и в честном бою его убил. И Гамлет, наверно, тоже подвижен был и на… на бои, и на государственные дела и так далее. Но он уже побыл в университете, и был заражён студенческим воздухом, а потом вообще он начал задумываться о смысле жизни. Мне так кажется, что один из первых людей на земле, который так всерьёз задумывались о смысле жизни, поэтому… Вот поступки его, трактовка роли самой она и состояла из этих, пожалуй, двух основных центральных компонентов, то, что касается его воспитания, его жизни, крови его… зова крови, характера такого, и то, что касалось его как человека, который уже давно перешёл через этот рубикон и совсем думает не как они. И он думает и не как они, ненавидит всё, что делают вокруг вот в этом Эльсиноре все придворные, как живёт его дядя — король, как живёт его мать, как живут его бывшие друзья, а поступать как с этим он не знает. И методы его абсолютно такие же, как и у них, а именно, хотя он думает, возможно или невозможно убить, очень часто об этом задумывается, но всё-таки в результате он убивает, а ничего другого он не может придумать. Вот Фортинбрас, он переступил, он уже человек будущего, он э… отдал взаимоотношение отцов отцам, а сам не стал мстить Гамлету за то, что его отец убил Гамлета. Лаэрт, наоборот, он весь из прошлых времён, у него только безумие полное, он когда узнал, что убили его от… отца, он мстит без раздумий без всевозможных и даже подло, мажет ядом оружие… А Гамлет, он и не хочет, не может, ему претит убийство, насилие, и в то же время он может действовать только так, он не знает, как по-другому.
   Ну вот, Вы спросили, э… я хотел рассказать немного о начале. Самое начало спектакля мы репетировали очень много, очень много его искали. Но с самого э… просто с самого начала репетиций Любимов хотел, чтобы были вначале стихи Пастернака «Гамлет». И они, я думаю, не только эпиграф к… к моей роли, а это эпиграф к всему спектаклю, там есть такой текст… Я даже, если хотите…
   Л.Г.: Пожалуйста.
   Я знал, что Вы меня будете просить петь, ну, это уже на будущее, но я Вам покажу эти вот несколько четверостиший, которые идут у нас перед началом «Гамлета», потом скажу, почему они, и мы с этим вопросом, можно…

   Вот. «Но продуман распорядок действий, и неотвратим конец пути». Я думаю, что в этих строчках просто и есть ключ к трактовке, ну, моей роли просто, роли Гамлета, потому что мы решили, что этот Гамлет не человек, который открывает себе мир каждый раз его, там, злом или добром, а человек, который предполагает и знает, что с ним произойдёт. Поэтому продуман распорядок действий, он знает, что если он совершит преступление перед гуманизмом, а именно, убийство, то он сам должен погибнуть, и он идёт к своему концу, зная, что с ним будет. И даже я играю один маленький эпизод, когда мне сообщают, что… об отце, о… о том, что, вот, видели призрак, который Ваш отец, и я говорю: «Был? Кто?», они говорят: «Король, отец Ваш». Я говорю: «Мой отец», то есть, да-да-да. Он… он знает, что… что ходят разговоры, что, вероятно… не то, что он знает, что призрак бродит, а что так и должно быть, он не может быть… дух его ещё не может быть успокоен. И я играю так что «Я знаю». И он… я даже у них спрашиваю… я у них спрашиваю: «А как он был одет? Он… он был красный или бледный от волнения?», они говорят: «Бел, как снег». Я говорю: «И не сводил с вас глаз», они говорят: «Ни на минуту», с удивлением, откуда он знает? Понимаете? У нас даже есть несколько сцен, которые решены, что он предполагает точно… да-да, они ему говорят, а он уже знает, что с ним будет дальше. Это очень интересно оказалось.
   О том, как решён весь спектакль, я думаю, в этом ключе он тоже решён. И от этих стихов, которые я сейчас вам попытался рассказать под гитару, можно предположить, как сделан спектакль.
   Л.Г.: Да. Я хотел Вас спросить, но Вы уже ответили: Гамлет, гитара, Пастернак. — Это не настораживает публику сначала?
   Вы знаете, да. Когда конеч… когда они входят и видят, что сзади сидит человек около стены в чёрном костюме, почему-то бренчит на гитаре, что-то такое напевает, они все затихают, зрители, садятся, стараются мне не мешать. Я думаю, что многие думают, что щас он споёт чего-нибудь, ну, и чтобы их не разочаровать ещё до самого начала спектакля, перед тем, как началась пьеса, я выхожу с гитарой на авансцену, там у нас такая могила с настоящей землёй, и стоит меч, который очень похож на микрофон. Меч.
   Л.Г.: И земля настоящая?
   Настоящая земля, и мы попо… попытались сделать почти настоящие мечи. Там совмещение условного и безусловного такое невероятное — это вообще у Любимова это его одно из основных его признаков любимовского творчества, режиссёрского. Он делает иногда… у нас, например, косят в одном из спектаклей косят, но не настоящий хлеб, а световой занавес. Вот так косой — р-раз — и два луча погасло, косой — два — ещё два луча погасло. Настоящая коса, люди работают, а скашивают они свет, световые лучи, понимаете? Вот и совмещение такого условного и безусловного и в «Гамлете» очень много: настоящая земля и, в то же время, занавес гигантский, который движется, как крыло Судьбы, э… и с… смахивает всех вот в эту вот могилу с настоящей землёй. Я её… я с ней работаю, с этой землёй, она… с ней хорошо работать, она… Когда он разговаривает с отцом, я не говорю, там: «Где-то, отец летает». Я просто беру, как прах, эту землю и с ним разговариваю.
   Л.Г.: И от этого зритель не теряет?
   Нет, я думаю, что наоборот приобретает очень. Мне кажется, что очень приобретает. Вообще Шекспир — такой поэт очень земной, он… он… да век был грубый, у него… Мы его играем в плащах, шпагах часто, а… Когда он… век, который он им… имеет в виду в «Гамлете» очень был грубый, же… жестокий, суровый. Они ходили в кожах и в шерсти, и… потому что овцы были всегда, их всегда стригли, делали какие-то одежды из шерсти, и мы поэтому в нашем спектакле тоже одеты очень просто, в грубых-грубых шерстяных вещах все. Но самое интересное, что это оказалось очень современным, потому что сейчас тоже шерсть носят.
   Л.Г.: И там нет ничего царственного?
   Нет, нет. У нас нет корон, у нас нет...
   Л.Г.: Украшения?
   ...украшений особенных. Есть какая-то… королева, например, Алла Демидова — Гертруда носит грубую цепь и такую большую… какой-то герб, вероятно, здесь, но очень грубо и просто. Это совсем не мешает, это по-моему потрясающий приём в «Гамлете», это… это невероятно, что ничего почти нет, но занавес даёт возможность делать перемену декораций — коридор, комнату, кладбище, замок своими поворотами и ракурсами…
   Л.Г.: Он как персонаж…
   Он работает как персонаж, он работает как, ну я не знаю, как стенки в… или целые павильоны в других спектаклях.
   Л.Г.: Мне Юрий Петрович рассказывал, что вы д… очень долго работали, и что у вас было много вариантов. Расскажите, пожалуйста, каким образом вы выбирали, так сказать, оптимальный вариант? И не жалко ли Вам некоторой пропажи?
   Ой, мне ужасно жалко. У меня… у нас, например, был один… один вариант, который мне ужасно жалко. Но он вообще пробует, он по двадцать вариантов пробует, и когда мы говорим, что мы устали и уже не можем работать, потому что… Юрий Петрович, нельзя, дайте паузу, он говорит: «Нет, я ни паузу не дам и никогда не позволю вам играть вот так, вполсилы. Потому что тогда я не понимаю, будет ли это хорошо или плохо». И поэтому каждый вариант, который он предлагает, ты должен делать до самого конца с полной отдачей, поэтому мокрый выходишь с репетиции в ужасе, значит, от того: что же мы всё-таки выберем? Иногда бывает по несколько дней мы пробуем разные-разные-разные-разные варианты для спектакля, потому что идея его, намерение остаётся одно, а способы, как это решить, он всё время предлагает новые, я предлагаю новые, мы ищем. И вот вариант встречи с отцом, с тенью отца Гамлета, был придуман один потрясающий вариант, который мне страшно жалко. Я его даже записал, потом дома, думаю, на всякий случай, может быть, когда-нибудь я захочу поставить «Гамлета»…
   Л.Г.: Любопытно, какой вариант…
   Рассказать, да, Вам? Ну, я повторяю, у нас ничего на сцене нет и когда… Мы думали, как сделать, что он летает какой-то дух, либо тень какая-то ходит, и мы придумали: ведь это же отец и сын, они очень похожи… Вообще он написал — Шекспир — что даже брат с его отцом похожи, а уж Гамлет, наверно, похож на своего отца. И мы хотели даже, чтоб Гамлет был похож с королём, лицо-то одно, а люди разные, это очень важно. Вот. И мы предположили делать так: выносили громадное зеркало, которое становилось под небольшим углом к зрительному залу, где вот бок показывает, профиль, вот так оно стояло, поэтому зрительный зал не видел отражения, он видел только мою фигуру, которая здесь. И вот я играл, у меня был фонарик зелёный, и я играл, э… значит, с белым фонарём на публику говорил свой текст от имени Гамлета, сзади зеркало, я себя немножко подсвечивал и спрашивал: Коро… там, отец, ответь мне… и так далее, вот. А потом я зажигал зелёный фонарь, поворачивался быстро назад, и в зеркале вы видели лицо, подсвеченное зелёным, но моё лицо, и получался такой скачок странный: как будто бы разговаривает отец с сыном, в то же время, моё лицо, очень похожи они, отец с сыном. Это было очень интересно, я чуть-чуть менял голос, и всем это страшно нравилось. И Любимов был доволен, очень был счастлив. А на следующий день пришёл, говорит: «Нет, Володя, я это отменю. Спектакль очень строгий, и не надо никаких трюков». И взял, всё убрал.
   Л.Г.: Владимир Семёнович, ваш театр называется…
   А можно меня называть просто Владимир? Потому что это как-то… Владимир Семёнович... сразу очень официально, а?  
   Л.Г.: Пожалуйста, Владимир...
   Ведь мы же в жизни «на ты». <Смеётся>
   Л.Г.: Ваш театр… этот… театр драмы и комедии…
   Да.
   Л.Г.: …как написано. Но мне кажется, что надо добавить ещё одно слово: театр драмы, комедии и поэзии, потому что в вашем театре идёт много поэтических спектаклей. Что Вы думаете о присутствии поэзии в современном театре?
   О, это, правда, тоже очень вопрос, который требует долгого ответа, но Вы совсем… Вы абсолютно правы по поводу того, что можно было бы дова… добавить «поэзии». Мы сразу, как только организовался театр десять лет тому назад, стали заниматься поэзией вплотную. Мы стали работать с поэтами, которые стали появляться у нас в театре, которые никогда не работали в театре, но поэзия, особенно хорошая поэзия, это всегда очень высокий уровень… всегда очень высокий уровень и содержания, и формы. А так как наш театр интересуется яркой формой при очень насыщенном содержании, то мы всегда обращаемся к поэзии, время от времени, вот уже в течение десяти лет, по-моему, у нас семь поэтических спектаклей. Начали мы так: мы встретились с Вознесенским с Андреем, который никогда не писал для театра и решили сделать один спектакль в фонд мира, половину спектакля Андрей читал свои стихи, Вознесенский, а половину спектакля Любимов с нами поставил его стихи. Работали мы по ночам, тогда ещё мы… у нас была совсем студийная атмосфера, и за три недели сделали этот спектакль. И вдруг, после того, как он прошёл один раз всего, мы стали получать столько писем, что будет жалко, если этот спектакль больше не пойдёт, всего один раз, что мы его стали продолжать играть, но уже без поэта, а сами. Он к нам приходит только на сотые представления и читает новые стихи. А их, этих представлений, было уже шестьсот, и мы продолжаем это до сих пор играть, всё время обновляя, внося новые стихи. Это была моя первая встреча с поэзией на сцене, я раньше не читал стихов со сцены, но это и не только чтение стихов, а это совмещение: мы пытаемся совмещать манеру авторского чтения и актёрского. И поэтому у нас на Таганке исполняют и играют стихи совсем по-другому, чем в других театрах. И мы были в этом смысле, ну, как вам сказать, раньше в тридцатых годах поэзию играли на сцене, но вот сейчас, в наше время, мы одни из первых начали играть просто чистую поэзию на сцене. И после нас многие другие московские театры стали брать поэтов и делать по ним поэтические представления. Ну, я… почти во всех поэтических спектаклях участвовал. Второй спектакль наш назывался «Павшие и живые», это очень дорогой для меня спектакль, потому что в этом спектакле я не только читаю стихи замечательного поэта Гудзенко, но это был первый спектакль, в который Любимов меня попросил написать песни профессионально, то есть и моя поэзия тоже входит в этот спектакль. Я играю там много ролей вместе. Это спектакль о поэтах и писателях, которые прошли через Великую Отечественную войну, одни погибли, другие живы до сих пор, но на их творчестве лежит печать военных лет. И вот один из военных поэтов, один из лучших военных поэтов, Семён Гудзенко, достался мне, я его играю и читаю его… ну, правда, мне кажется, высочайшего уровня стихи о войне.
   Л.Г.: Могу Вас попросить почитать несколько стихов, которые <неразборчиво>…
   Давайте не несколько, потому что у нас времени нет, а я прочитаю одно большое хорошее стихотворение.
   Ну, представьте себе, что открывается занавес, и сзади красный свет, дорога, на контражуре силуэт солдата с автоматом в плащ-палатке, идёт текст о том, что Семён Гудзенко, поэт военных лет, пришёл к Эренбургу и первый раз сказал: «Я хочу Вам почитать свои стихи», он сказал: «Пожалуйста». И тот сразу начинает читать стихи:

   Вот такие замечательные стихи.
   Л.Г.: Да, сильные <неразборчиво>… 
   Мне, по… да, мне повезло просто читать такую прекрасную поэзию.
   Я участвовал потом в поэтических представлениях, например, драматическая поэма Есенин «Пугачёв», где я играю роль Хлопуши, потом я играл одного из Маяковских в поэтическом спектакле о Маяковском.
   Л.Г.: «Послушайте»…
   «Послушайте», да. Вот. Много писал для наших поэтических спектаклей и песен, и стихов. Но… последнее время мы обновили с… обновили спектакль «Антимиры», и Андрей специально для меня, ну я не знаю, для меня ли он написал эти стихи, конечно, не думаю, что точк… точно для меня, но многие люди думают даже, что это я написал, потому что это как-то очень сомкнулось: его стихи и гитарный ритм, который я даю. Стихи это назыв… эти называются «Песня акына». Я вам их с удовольствием покажу. <Откашливается>

   Л.Г.: Да. Андрей Вознесенский читал эти стихи на вечере в Софии, когда мы ему устраивали вечер поэзии…
   Понятно…
   Л.Г.: …но они по-новому звучат в Вашем исполнении.
   Понятно…
   Л.Г.: Тут у меня случайно имеется экземпляр газеты болгарской…
   Совсем случайно, конечно…
   Л.Г.: …ну, у нас, понимаете, случайно рояль в кустах…
   Ну вот, именно…
   Л.Г.: И наш болгарский поэт Иван Николов перевёл прекрасно «Братские могилы», это Ваши стихи…
   Я получил в Москве и был очень счастлив, что…
   Л.Г.: Я хочу прочитать по-болгарски эту… перевод…
   Прошу…
   Л.Г.: …а потом попросил Вас исполнить…
   Прошу Вас, занимайте площадку…
   На братских могилах не ставят крестов... (читает Любен Георгиев опубликованное в болгарской газете стихотворение "На братских могилах" на болгарском языке.)

   Ну, хорошо, а теперь я покажу, как она звучит по-русски.
   Л.Г.: Пожалуйста.

   Ещё одна песня, называется «Он не вернулся из боя».

<Опущен 1 куплет>
   Л.Г.: Эта песня очень популярна у нас в Болгарии, её поют в спектакле военного театра «Смертию смерть поправ» как… У нас идёт пьеса Бориса Васильева «В списках не зн…»
   А, да! Мне говорили, мне говорили… да, мне режиссёр рассказывал…
   Л.Г.: Я хочу Вас спросить про Болгарию, в общем, Вы провели почти месяц…
   Ой, это Вы знаете, так я Вам могу сказать, я… даже говорить невозможно, потому что нас предупреждали и друзья предупреждали, и предупреждали товарищи, когда мы уезжали, которые нас информировали о том, что мы будем делать в Болгарии, но всё это совсем бледнеет перед тем как мы встретили… как нас встретили в Болгарии. Ну, должен Вам сказать, что я, к сожалению, не успел, потому что очень много работал, не успел выучить несколько… хотя бы несколько болгарских слов, но одно слово «На здраве!» это я на… запомню на всю жизнь. Но, кроме того, что нас встречали и в неофициальной обстановке, нас прекрасно встречали все наши спектакли. Я когда только приехал в первые минуты на болгарской земле, меня спросили: «Какое Ваше впечатление первое самое?». Я помню, что я ответил: «Очень тепло и в воздухе, и в душах», так вот, было жарко в душах, в воздухе было тепло, очень хорошо, а в душах было жарко, все расположены и… ну просто хочется ещё раз приехать, и не раз, а сколько… сколько придётся, сколько будет возможностей. Я, например, с большим удовольствием буду бывать в Болгарии. И мы обрели новых друзей в Болгарии, и было много прежних друзей — они стали ещё более близкими. Правда-правда, очень хорошо было.
<Звучит музыка>

        Появление сообщений об ошибках при обращении к файлам RealAudio, mp3, txt означает, что к серверу, на котором размещены эти файлы, нет доступа. Повторите запрос спустя некоторое время или на следующий день.
        Об ошибках в работе сайта Вы можете сообщить нам по e-mail .

        Если Вы располагаете любой информацией об этой записи (воспоминания очевидцев, недостающие песни, песни в полном объеме или с лучшим качеством, отсутствующие комментарии, фотографии, публикации с упоминаниями и т.д.), пожалуйста, свяжитесь с нами по e-mail :