| mp3 |
mp3 |
txt |
htm |
|
|
Как говорят, лучше поздно, чем никогда, верно? Ну что же. Я сначала
несколько слов, а потом сразу перейду к делу, потому что я понимаю, зачем вы
пришли. Вот. Ну и вот что.
Я, особенно, ничего не буду рассказывать, потому что, я считаю, что каждый
актёр должен на сцене де... делать то, что он умеет, а совсем не
рассказывать о своей профессии. О профессии должны рассказывать критики.
Вот. А кино... Кино делают кинорежиссёры, поэтому я буду про... просто
покажу вам то, что я умею делать, и то, чем я занимаюсь. Но всё-таки, если у
вас возникнут какие-то вопросы в конце нашего... нашей встречи с вами, я с
удовольствием на них отвечу. Только, конечно, хорошо, если б эти вопросы
были не из личной жизни, а творческие. Вот. А... ну там, мы в конце разберёмся
и посмотрим. Вы просите, если вы знаете какие-то песни, я с удовольствием
вам их исполню. Но, в общем, я сегодня постараюсь для вас спеть побольше
нового, наверное, того, что вы… вы ещё не слышали. Может быть, уже и
слышали. Ну, песен очень много. Если спеть все вместе, то несколько суток
надо сидеть в этом зале, разносить кофе, еду. Вот. Песен около
пятисот–шестисот, примерно, я за десять лет написал. Вот. А сегодня я,
конечно, спою только малую часть этих песен, но э… много последних песен.
Итак, всё-таки в начале несколько слов. Мы приехали на гастроли в ваш
прекрасный город. Я говорю "прекрасный" совсем не потому, что это такая
обычная шаблонная фраза. Город, правда, прекрасный и я... даже и не думал, я
видел новые районы, у нас по телевидению показывали, который получил
ленинскую премию. И… и, правда, это удивительные сооружения. Здесь
прекрасные дороги. Я тут на машине, поэтому мне это особенно приятно. Были
мы в Старом городе, очень много осмотрели и, самое, конечно, прекрасное, что
нас предупреждали, что здесь довольно сложная и сдержанная публика, потому
что всё-таки это посевернее немножко, и оказалось, что это совсем неправда.
Хотя во время спектакля, когда мы играем, вот я уже сыграл несколько
спектаклей… премьерный-то спектакль это другое дело, премьерная публика она
всегда своеобразная, премьерная публика это публика, которая приходит и
говорит, ну-ка что это вы нам покажите? А потом когда пошла нормальная
публика, никакой разницы с Москвой нет, только э… маленькая-маленькая… есть
такой сдвиг в сторону положительную, потому что мы у вас гости, и зритель
принимает нас ещё с благодарностью за то, что вот мы приехали, играем, то
есть, даже лучше чем в Москве. И э… мы с… сначала думали, почему это нас
так… у нас так тихо в зале. Но сначала думали оттого, что плохо понимают
язык, а потом выяснили, что просто плохая акустика в этом зале, и поставили
три микрофона, и стало всё на свои места. Реакция в тех местах где нужно, а
в конце очень тёплый всегда хороший приём. Мы привезли не все наши
спектакли. Вообще я вам должен сказать, что в М… наш Театр на Таганке, мы
привыкли к тому, что у нас нельзя достать билеты, и каким-то образом всегда
помогаем приезжим, когда они приезжают из других городов, но здесь у нас
получилось так, что по ошибке администрации нам не дают ни одного билета
актёрам, мы никого не можем провести. Мы приглашаем друзей, они у нас стоят.
Но у нас в Москве тоже по нескольку месяцев стоят ночами люди в очередях,
отмечаются как раньше, знаете, как в плохие годы за мукой, писали талоны,
там, на руке писали номерки, потом отмечались. У нас на самом деле стоят
люди ночами и, я думаю, это одна из причин, пот… почему мы играем,
действительно, в нашем театре с полной отдачей и вы никогда… никогда, придя
в театр, вы не увидите, что люди халтурят и играют спустя рукава. Все играют
на полную выкладку э… и… вы приходите просто — сами посмотрите. Равнодушных
почти никогда не бывает, и я всегда привожу пример… в пример такой эпизод,
что у нас в спектакле «Десять дней, которые потрясли мир» когда лю… зрители
выходят, висят три ящика: чёрный, жёлтый и красный. И там написано
«Понравилось» на красном ящике, «Не понравилось» на чёрном ящике, а на
жёлтом написано э… «Остались равнодушными». Так вот в жёлтом ящике никогда
не бывает квиточек билета, который опускается, там никогда ничего не бывает.
Бывает в красном, иногда бывает в чёрном, но, во всяком случае, равнодушных
людей и людей, которые остались совершенно безучастными к зрелищу у нас нет.
Театр наш условный как всякий театр, только, наверно, ещё немножко и больше,
потому что начинали мы с брехтовской пьесы «Добрый человек из Сезуана».
Брехт… брехтовская эстетика это эстетика условного уличного, площадного
театра. Театр наш в Москве сделан… обит деревом, он немножечко похож на
такой благоустроенный сарай. К сожалению, щас его ломают и строят нам новое
помещение, но оно будет сделано тоже в таком же плане, как наш старый театр,
чтобы была очень простая непринуждённая обстановка в театре. Но, э… что вам
сказать? Дело в том, что у нас… брехтовская эстетика предполагает выходы в
зал, разговор со зрителем, как будто бы с… вовлечение зрителя в игру и
поэтому вот эта вот традиция брехтовских спектаклей она у нас осталась и
поэтому… У нас направленность гражданственная наших театр… нашего театра
очень явная. И самое главное, почему мне кажется, в чём секрет успеха этого
театра, такого успеха, который раньше говорили мода, но вот мода-то меняется
с каждым сезоном, а мы вот десять лет держимся, и всегда у нас аншлаги и
надеемся, что они будут всегда. Но я думаю, что это из-за того, что каждый
наш спектакль это очень яркое зрелище, каждый спектакль решён в своём ключе,
имеет свой образ. Если это «Пугачёв» то это громадный деревянный помост,
цепи, топоры, воткнутые во плаху э… виселицы висят э… и мы играем на этом
наклонном станке по пояс голые в парусиновых штанах. Спектакль «Десять дней,
которые потрясли мир» вы никогда вот даже малюсенького элемента из другого
представления не найдёте. В спектакле «десять дней, которые потрясли мир»
тридцать две
картины, решённые в разном ключе, там есть и буффонада, и пантомима, и цирк,
и там у нас стреляют, и… Правда, холостыми патронами и не в зрителей, но
бывают всякие неприятности, когда сначала ещё никто не знал, что на Таганке
стреляют и пахнет порохом, то некоторые слабонервные люди даже падали в
обморок, их выносили. Но они возвращались, потому что билеты трудно достать,
они… <Смех в зале, откашливается>
Вот. Так что каждое зрелище очень яркое и необычное.
Мы возродили традицию поэтического театра, которая была забыта с
двадцатых годов, она существовала в «Кривом зеркале», в «Синей блузе», и у
нас семь или восемь поэтических спектаклей, сделанных только на поэзии. Поэтому
всегда вокруг театра очень много интересных людей, много замечательных
поэтов и писателей, потому что мы ставим много прозы. У нас идёт э… не
только э… драматургия, но идут пьесы, которые мы сами сделали из повестей,
из романов и замечательные наши писатели с нами с удовольствием работают с
нашим театром. Так что работать интересно и ещё не только поэтому, а ещё и
потому, что мы… каждый из нас, из актёров мы не только э… исполнители в
наших спектаклях, не только… Мы не стоим, как вот принято говорить, на
низшей ступени театрального искусства, нам чё прикажут, то мы и сделаем,
нет, мы очень много работаем как авторы в наших спектаклях. У нас есть
композиторы Хмельницкий и Васильев, я тоже пишу музыку к некоторым нашим
спектаклям, пишу стихи, пишу песни. У нас есть Веня Смехов, который написал
две инсценировки, Валерий Золотухин, он стал печататься теперь в «Юности», и
может быть, мы и его когда-то будем ставить. То есть, у нас очень много
людей… есть ощущение того, что ты вложил много… И знаете, как всегда, как в
любимого человека, в ребёнка, в любимую женщину — чем больше вкладываешь,
тем дороже, верно? И вот чем больше вложено в это дело, которым мы
занимаемся, тем оно, конечно, дороже. Вот. И поэтому из нашего театра никто
не уходит по собственному желанию, а только, так, по очень большому
настоянию дирекции, уходить не хочется. Вот.
Я никог… не люблю рассказывать о спектаклях. Играю я в этом театре
довольно много, у меня счастливая судьба в театре. Последняя работа моя была
два года тому назад я сыграл Гамлета, вот, до этого я играл в пьесах
Бертольда Брехта «Жизнь Галилея», играл Хлопушу в драматической поэме
Есенина «Пугачёв». В «Десяти днях…» сразу много ролей, потому что театр
синтетический, ролей двести в этом спектакле, а актёров всего пятьдесят, поэтому мы
играем по семь–восемь ролей. Никогда в наших спектаклях мы не гримируемся, не клеим
бород, усов и э… не стараемся сделать себя старше или, там, моложе. Ну,
женщины, конечно, там, они делают себя покрасивше, ну это уже само собой… <смех
в зале> вот, а в общем, в принципе, для образа мы никогда не
делаем и всё сосредоточено только на внутренней жизни героя. Я, например,
Галилея играю с сорокалетнего возраста до глубокого старика, до самой его
смерти со своим лицом и просто так, немножечко ста… медленнее начинаешь
разговаривать… И зритель, видя, что его никто не обманывает, не строит
никаких замков на сцене, никаких дворцов, никаких э… не рисует неба или,
там, леса, а договаривается с ним, что представьте себе, дорогие зрители, мы
вас очень просим, что действие происходит в средние века, вернее, в эпоху
возрождения, в Италии. Вот, представьте себе, что вот этот человек — Галилей,
играет его теперешний актёр, и зритель охотно идёт, когда ему доверяют, и
абсолютно следит так же за… за действием как если бы это было в самом
реалистическом театре, например, во МХАТе. Ну вот, давайте, значит, с театром
всё закончено. Я пишу для театра много и играю в нём, как я вам сказал.
Про кино тоже я рассказывать не буду и очень не люблю потому что <откашливается>
когда… обычно приезжают такие творческие встречи с киноартистами, приходят
они, показывают перед этим ролик, значит, с их участием. Ещё вот у нас есть
актёры, которые поют, вернее, они не поют, они рот разевают, а за них поют
певцы и, значит… и потом они, вот, показывают этот ролик, а потом выходят и
рассказывают, как это всё происходило. Это же неверно э… нельзя… это уже всё
сделано, причём это сделано режиссёром, артист должен на сцене делать, так
сказать, доставлять удовольствие не тем, что уже раньше было сделано, а
сейчас, в данный момент. И живое ничем не заменишь. Поэтому я никогда не
работаю с роликами и… с этими, с кинематографическими… хотя я в кино
снимаюсь и очень люблю кинематограф. И какое-то время, целое… несколько лет
подряд я снимался в кино и исполнял сам свои песни. Последний год я
снимался… снялся в двух фильмах «Четвёртый» и «Плохой хороший человек», где
я не пел, а теперь снова решил тряхнуть стариной и снова щас снимаюсь в
двух картинах, где сам написал песни, текст и музыку песен и сам их
исполняю. Это фильмы — один советско-югославский фильм о войне, а другой —
фильм «Бегство мистера Мак-Кинли» на "Мосфильме", странная такая история, там
я писал даже не на наши темы , а на западные. Ну, как получилось, вы
увидите, я там играю автора фильма, который иногда, так, он вплетается в
действие картины, в канву. И встречается с героем, потом вдруг случайно
оказывается в кафе около какой-то реки и поёт баллады, большие баллады по
всей картине. Вот. И я всегда люблю сам исполнять эти… такие роли, где я сам
пою свои песни. И вообще…
<—>
...театром и кино, это совсем самостоятельное искусство и никакого
отношения к эстрадной песне не имеет. Тут человек един в трёх лицах, он сам
пишет текст, сам пишет музыку и сам вкладывает в исполнение такое
содержание, которое ему нужно. Авторская песня это отдельное искусство. Мне
кажется, к сожалению, неправомочно у нас пока… пока этот вид искусства не…
не очень поощряется, хотя теперь, вот, в последние годы началось… стал
Магомаев писать и тексты, и музыку, стали какие-то ещё другие люди писать
свои тексты и свою музыку. Так что потихонечку это будет вероятно
развиваться. Ну, я этим занимаюсь давно и серьёзно и вот сейчас я и
приступлю к делу.
Значит, всегда меня обычно спрашивают: «Где Вы берёте темы для своих
песен?». Везде. Ну э… это… это… это странный вопрос, и трудно очень
ответить. И вообще, разговаривать о творчестве, о технологии, как это
делается невозможно, лучше показывать результат.
Значит, я пишу много военных песен, тоже совсем не потому что я, там,
воевал, говорят, вот, Вы знаете это, нет я совсем не воевал, просто у меня
военная семья и… и все мы — дети военных лет, и всегда это у всех останется
в памяти, и никогда это не уйдёт из умов людей, а тем более деятелей
искусства, поэтому я так много пишу о войне. И позвольте, я сегодня начну с
цикла военных песен. Я буду перемежать шуточные песни с… весёлые песни с
серьёзными и грустными, так чтобы вы не особенно устали и не особенно
отдохнули. Вот.
Послушайте песню, которую я написал для картины "Я родом из детства".
Песня эта называется "Братские могилы". |
