|
mp3 |
|
|
|
|
Погромче… Ну вот, значит, я могу так программу построить свою. Можно рассказать… Ну, так невозможно, что ж мы все вместе будем говорить-то? Давайте
подожду я… Вы ж так долго ждали… Давайте, чтоб я больше успел для вас
сделать. Вот.
Можно как п... пос… построить сегодня программу. Можно р-рассказать вам
кое-что о театре, если вы хотите, о кино, вот, иллюстрировать это песнями и
петь, потом дальше, или вы хотите только песни? Что?
ГОЛОСА ИЗ ЗАЛА: Петь...
—
Петь... — <Неразборчиво>
песни...
Петь..
ГОЛОСА ИЗ ЗАЛА: <Неразборчиво>
— Театр <неразборчиво>
— <Неразборчиво> Ну вот! Правильно! Тут девушка сказала,
что немножко того и
немножко того. ГОЛОСА ИЗ ЗАЛА: <Неразборчиво> Хорошо, ладно. Я постараюсь, чтобы всем… чтобы всем было хорошо. Значит, для любителей немножко того вот что. Значит, я работаю в Москве,
в московском Театре на Таганке. Этот театр — молодой, ему всего шесть лет.
Организовались мы на месте… Там раньше на Таганке была тюрьма, вот, а теперь
там театр. Ну, он там, он и давно уже был театр, но просто в старом помещении щас
совершенно новый театр под руководством Юрия Любимова. Этот театр
организовался из э... группы молодых актёров, которые принесли с собой спектакль
«Добрый человек из Сезуана». И вот мы уже существуем шесть лет. Все говорят,
что у нас модный театр, к нам действительно билеты достать трудно — это
многие, наверно, из вас знают, те кто были — тем более. Вот. Почему же это
такой… почему вдруг так стало, что в этот театр трудно достать билеты?
Почему… Ну, во-первых, я считаю, что театр — интересный и по форме, и по
содержанию. Театр — гражданственный, начался он с Брехта, а это автор
известный
в этом смысле, ну и по форме — это очень яркий театр. Дело в том, что у нас,
в общем, зрелищный, зрелищный театр — каждый спектакль решён как-то
своеобразно, по-своему, в-в очень яркой форме. Вот, например, спектакль «Десять
дней, которые потрясли мир», такой ну что ли основополагающий наш спектакль,
это... вот поэтическое… не поэтическое, а просто представление с буффонадой,
пантомимой, цирком и стрельбой. И всё это действительно оправдывается: на
самом деле у нас стреляют, но не в зрителя, а вверх и холостыми патронами. Так
что, в этом... убийств не было в театре. Вот. И очень необычно он с самого начала,
спектакль начинается ещё на улице. Когда вы приходите, вас пропускают
вооружённые матросы со штыками и так далее. Там много песен, музыки. Наши…
у-у
нас многие актёры не только исполнители, ну что ли, воли режиссёра и
драматурга, но мы ещё являемся соавторами, если можно так выразиться, потому
что многие из нас пишут для нашего театра. Я пишу какие-то песни, там,
музыку. Есть у нас профессиональные композиторы, которые просто пишут у нас
музыку к спектаклям. А ещё один актёр есть такой Смехов — он пишет пьесы и
так далее. И вообще, экспериментов много, много экспериментов, даже
экспериментируют э... твор… эти самые техни… Не надо! Пожалуйста, зажгите… Эксперименти… А зачем это Вам такая темнота?
Непонятно. <Оживление в зале> Это же
не кино, правда? Но… Потом Вы не в заднем ряду сидите. Вот. Э… Экспериментируют даже технические цеха. Ну что, значит? Вот,
например, у нас впервые изобретён световой занавес — это сорок или пятьдесят
фонарей, которые направлены… Напрасно Вы сидите с ней… с этой штукой. Она мне мешает. Не потому… я
не против записи, просто вот это всё… Вот. И эти фонари направлены под углом в сорок пять градусов вверх и
образуется такая завеса из света и из пыли. И, значит, когда однажды
приехала японская делегация — и ничего не видно, что на сцене происходит —
они говорили, что мы понимаем, что это свет, вот, фонари, а где вы берёте
такой вот… т-такой порошок. Мы говорим, ну это очень трудно достать <оживление в зале> и так далее. Вот, видите, так что нет худа без
добра — свет и пыль. Я к чему говорю о театре, потому что меня очень часто
спрашивают, брошу ли я когда-то сцену и уйду ли я на, вот, эстраду или в кино.
Конечно, нет, оттуда уходить не хочется потому что… и, наверно, никогда не
уйду, даже убеждён в этом и почт… У нас сами не уходят из театра. <Оживление
в зале> Вот. Вы знаете, это точно. Потому что в театре очень
интересно, очень интересно. Бывают очень интересные люди. И потом, всегда д…
много очень когда вложено в какое-то дело, это дело больше любишь всегда. Вот. Я играю в театре несколько ролей в репертуаре: это Галилей в «Жизни
Галилея» Брехта, беглый каторжник Хлопуша в спектакле э… Есенина… в
драматической поэме Есенина «Пугачёв», потом м-м... лётчик в этом... Пожалуйста… это самое… ГОЛОС ИЗ ЗАЛА: Всё, всё <неразборчиво>.
Не могу… Можно Вас попросить, сядьте здесь передо
мной <неразборчиво>.
Вы уже не пишите, но… Тут не в этом дело, я… хотите если, я вам скажу кто
писал там и Вы будете иметь плёнку, ладно? Я не против того, чтоб
записывали. Вот. Потом значит, э... «Послушайте», спектакль о Маяковском, где у нас пять
Маяковских — вот я играю одного из Маяковских, играю в спектакле «Павшие и
живые» роль Гитлера и Чаплина. Вот. Приходится всевозможные… у нас… в-в... у нас
ведь в театре не гримируются, вы знаете. В-в одном спектакле, например, в
«Десяти днях, которые потрясли мир», каждый актёр играет по нескольку ролей.
Бывает так что, там, восемь или девять ролей в одном и том же спектакле,
конечно, не успеваешь перегримировываться, вот и м-м... там масса вещей свалена в гримуборной. И самой большой похвалой, конечно, для актёров нашего театра
это когда говорят, что вот ты знаешь, а мы тебя не узнали, вот там ты был…
одну роль играл, потом другую в одном и том же спектакле без грима, а иногда
не узнают. Так что вот у нас такие всякие странные вещи.
<—> В кино я начал сниматься десять лет тому назад… Вы знаете, я лучше, правда, буду вместе с песнями. Вот я вам спою
тогда песню из спектакля, который... впервые я написал песни профессионально
в этот спектакль, а... называется он "Павшие и живые". Вот в новелле
"Диктатор-завоеватель", где я играю роль Гитлера, я, значит, э... написал песню,
которая называется "Солдаты группы "Центр"". Это первая моя профессиональная
песня. Значит, там выходят четыре немецких солдата с засученными рукавами,
бравые и наглые, какие они были в начале войны. Ну как они уходили, это всем
известно, а тогда они были уверены, э... н-надеялись на блицкриг и шли очень так…
Ну вот, я написал такую песню, послушайте. |
|
|
|
|
|
|
<Аплодисменты> Ну как они возвращались, это всем известно, как их прогоняли по Москве,
потом дезинфицировали улицы, но вот, тогда они шли вот так, нагло и браво. Потом э... я в нашем театре много писал песен и музыки к нашим спектаклям. Вот,
например, спектакль «Берегите ваши лица», который щас находится в ста… в
стадии доработки. Этот спектакль опять по поэзии Вознесенского сделан, там
тоже несколько моих песен.
В кино начал
я сниматься десять лет тому назад. Играл всё сначала таких разбитных парней.
В общем, не очень повезло, таких не очень положительных ребят я играл. Вот
мне в первых нескольких картинах всё приходилось приставать к девушкам к
чужим. Ну и там даже однажды был такой случай — я был совсем молодой тогда,
закончил только училище и очень был скромный — и я всё отказывался, говорил я не буду, неудобно мне, вот Таня Конюхова — она
женщина уже, так сказать, известная, была актриса известная, я её уважаю — говорю,
не буду. Режиссёр говорит: «Ну что ты, в конце концов? Брось дурачиться.
Взрослый человек…» И Таня тоже говорит: «Ну, в конце концов, надо же сцена у
тебя для сюжета… смелее…», говорит. Ну вот, я говорю, что хорошо, вот, согласился,
и это было очень приятно. <Оживление в зале>
Ну а потом, э… за… и в… в этих нескольких картинах всё м-меня за это били. А
кино ведь у нас самое реалистическое искусство, там всё надо делать
по-настоящему, а потом… так что били по-настоящему, а потом — ещё не один
раз, а много дублей подряд, понимаете, поэтому… так это всё было не очень
приятно. Ещё был «713-й просит посадки», там я играл американского моряка и
опять с переменным успехом. Вот так что теперь, когда читаю сценарий, всё
смотрю, кто кого бьёт. Ну вот, потом ещё опять нехорошего человека в
"Штрафном ударе" я играл, но это была моя "лошадиная" картина, я
н-на лошадях
там научился ездить, и щас до сих пор вот любимый вид спорта — лошади и э...
конный спорт, и это помогает ещё сниматься в кино, когда в фильме… где ну…
нужно скакать на лошади. Потом кто-то решил, что я должен играть
положительные роли, и играл я ужасную совершенно роль в фильме, называется
«На завтрашней улице». Там я играл роль удивительно положительного человека,
такого голубого-голубого, даже противно щас — вот, ну, схема такая была.
Ну, я тогда был молодой и очень мне э... хотелось сниматься в кино, поэтому
согласился. Так старался сделать, чтобы он был живой человек, но было
трудно, потому что у него на работе всё было прекрасно, все его уважали, там,
на работе и дома. А у него дома не было, он жил в палатке, вот этот мой герой, и
в палатке, значит, у него дождь капает, мебель гниёт, ребёнки плачут, жена
кашляет, а он говорит: «Не надо мне квартиры, другие больше нуждаются…» и
так далее. <Смех в зале> Ну вот, а
потом, значит, э… настоящая моя жизнь в кино, что ли, я считаю, началась с
фильма, он называется "Я родом из детства". В этом фильме я играл роль
танкиста, э... который горел в танке и полгода лежал в госпитале, потом вернулся
домой — седой человек в тридцать лет. Вот. Я писал туда песни тоже. Это первый
фильм, куда я писал песни. Песня из этого фильма называется «Братские
могилы», её исполнял Бернес, и я тоже в конце картины пел. Вот послушайте,
пожалуйста: |
|
|
|
|
|
|
<—>
<Аплодисменты> Послушайте ещё одну военную песню…
Ну, чтоб закончить с кино я так скажу, что я после этого ещё снимался в
нескольких ролях, вот в фильме «Короткие встречи» играл там геолога, тоже
там пел, писал туда песни. Потом играл в фильме «Вертикаль», где тоже писал
песни. Вот. Ну, я в фильм «Вертикаль» ведь не… не писал специально для
картины, меня пригласили просто сниматься, а когда приехал в горы, ну просто
уже невозможно было не писать, потому что меня горы поразили. Я фанатик гор,
могу рассказывать об этом часами и такой самый ярый популяризатор, что ли.
Вот. Но песни написались, потом они вошли в картину. Если вы захотите, я вам
в конце спою, но мне кажется, что лучше я вам буду петь песни вам
неизвестные, вот, а… а потом когда уже в конце, это уже для любителей, то
что вам известно. А я постараюсь сегодня, чтобы репертуар был для вас
незнакомый. Хорошо? ГОЛОСА ИЗ ЗАЛА: <Неразборчиво>
Ну вот. Значит, потом я э... снимался ещё в фильме "Интервенция", "Служили два
товарища", где играл совершенно противоположных людей, которые, как странно,
Бродский в фильме "Интервенция", действует, ему столько же лет, и он
действует в том же городе только, значит… а в "Двух товарищах" э… я играл
поручика Брусенцова только по… по разные стороны баррикад. А снимался я в
одно и тоже время и даже, в общем, не менял грима: в тех же усах был и там,
и там. Вот. Но фильм "Интервенция" ещё не вышел на экраны, скоро, вероятно, вы
его увидите, я так надеюсь. Он довольно долго дорабатывается что-то, потому
что режиссёр занялся другой картиной. Вот. Потом снимался в фильме "Хозяин
тайги". Тут уже тряхнуть стариной пришлось, играть отрицательную роль, играл
я хулигана, бандита. Вот. Щас снимается вторая серия этой картины, но там
меня нет, потому что меня посадили в первой. <Оживление
в зале> Значит, теперь если мож… может, к третьей выпустят, так
что, может, мы будем в третьей вместе с Золотухиным сниматься. И наконец,
последний фильм был мой, был "Опасные гастроли", в которых я, вот, играл,
значит, Коваленко Николая (Бенгальского). И щас я не снимаюсь долгое
время в кино и ещё не буду сниматься полгода, вероятно, потому что я щас
репетирую роль Гамлета в пьесе «Гамлет» Шекспира у нас в театре. Из-за
этого, в общем, с кинематографом пока прихо… пришлось распрощаться на
некоторое время, но… Я надеюсь к нему вернуться. Ну вот, теперь я вам спою песню, тоже военную песню, написанную недавно.
Песня называется «Разведка боем». |
|
|
|
|
|
|
<—>
<Аплодисменты> <Неразборчиво>
те, которые смеются <неразборчиво>.
Я <неразборчиво>,
ребята, <неразборчиво>
совсем не так, я не против того, чтоб записывали. Вы... вы... вы
понимаете. я объясню разницу вот в тех песнях. Я спел песню <неразборчиво>,
правда, очень давно, потому что э… когда… когда-то даже писали где-то в
газете, что вот у меня много жён, распространяются <неразборчиво>.
Но не в этом дело, мне ради Бога, пускай
распространяют, <неразборчиво>
пишу, всё распространяется. Вот. Я сам этим не занимаюсь <неразборчиво>...
<—>
Теперь послушайте, пожалуйста, несколько... какой я в мостик сделал...
несколько шутошных спортивных песен. Вот спортивная песня это такая первая, она
называется "Гимнастика". Написал я её для спектакля московского театра
Сатиры, называется он "Последний парад". В этом спектакле главную роль
играет Папанов. И вот он вернулся из плавания после девяти месяцев без
захода в порты, при… пришёл к себе, значит, домой, его прекрасно встретили.
Они там выпили крепко. Утром встали, бутылки стоят на столе, головЫ болят у
всех. Вот. Ну, они э... вроде хотели похмелиться, потом говорят: "Нет, не нужно,
лучше будем заниматься гимнастикой!" И вот они занимаются гимнастикой под
такую музыку и текст, который я для них специально написал. |