Розыск "настоящей скалолазки" - Светланы Лепко - история почти детективная. Ее обнародование - заслуженная прерогатива Михаила Шишмарева. И потому я ограничусь публикацией записанных и обработанных мною воспоминаний Светланы Николаевны.

        Лето шестьдесят шестого года, Центральный Кавказ... Совершив плановое восхождение, я решила остаться на турбазе "Азау" инструктором. Время позволяло - студенческие каникулы. Отработала смену-десятидневку с горными туристами, и меня попросили подежурить на ледовой базе. Я считалась как бы последней выпускающей на маршруте: альпинисты на базе отдыхали, ночевали и рано-рано утром отправлялись к одной из вершин Эльбруса. База - это домишко на высоте, если мне память не изменяет, четыре сто, между сто пятым пикетом и Приютом Одиннадцати. Воздух там сильно разреженный, на пятый - шестой день мне его стало не хватать: хочется сделать глубокий вдох, а не получается. И я раз в неделю стала буквально на денек спускаться в долину.
        Заскакиваю как-то в гостиницу "Иткол", а в холле чересчур многолюдно, и первый, кого я вижу, - Геннадий Воропаев. Ведущий артист ленинградского Театра комедии. Перед отъездом в горы я видела его в "Тени", где они с Милиндером работали от души. От неожиданности я остановилась, стою как вкопанная. И он остановился - его, очевидно, видок мой поразил: запыхавшаяся, взмокшая, в перепачканной штормовке, и два голубых бантика вразброс. А тут, судя по всему, вечеринка с танцами.
        Я заскочила в номер, приняла душ, быстренько привела себя в порядок - и обратно в холл. И - о чудо! - сам Воропаев приглашает меня на танец, на другой. От него я и узнала, что снимается "Вертикаль", правда, тогда фильм еще назывался иначе - "Одержимые".
        Когда днями позже я познакомилась со Станиславом Говорухиным, режиссером, и Сергеем Цивилько, директором картины, а они узнали, что у меня второй спортивный разряд по альпинизму и есть опыт горного руководства, предложили мне, кто из них конкретно теперь уже не вспомню, войти в группу альпинистов, работающих в киногруппе.
        Вначале были общие планы. Помните, Высоцкий поет "Песню о друге", а альпинисты идут по снежнику? Мы поднялись на плато и ходим туда-сюда, а оператор с вертолета снимает. Потом ко мне присмотрелись и решили, что я смогу подменять Риту Кошелеву во время ее театральных отлучек. Особого внешнего сходства не требовалось. В фильме есть только один момент, где в кадре мое лицо в полоборота - я ухожу по трещине вправо, отхожу на всю веревку. Там я в парике: у Ритки челка прямая, а у меня волосы вьющиеся. На мне ее шапочка. Пуховики же у всех одинаковые.
        Как альпинист могу сказать: ничего сложного на съемках не было - была хорошая игра актеров в якобы сложных ситуациях.

        Один эпизод собирались снимать на Эльбрусе - на Приюте Одиннадцати. Вертолет был готов к вылету, когда погода резко испортилась: солнце, солнце и вдруг -снежный заряд. Сроки жесткие, решили съемку не откладывать. Когда снег кончился, вертолет ушел в первый рейс. Минут через сорок - через час ему предстояло вернуться. Проходит час, два, три - нет его. С Приютом пытались связаться по рации, но что-то долго не получалось.
        К Приюту ушли две поисковые группы, первую, помнится, возглавил Шелико Маргиани. Радиосвязь установилась, когда поисковики уже были в пути. Обстановка прояснилась. Оказывается, вертолет, заходя на посадку, поднял облако снежной пыли, пилот потерял ориентацию и завалил машину на бок, в результате чего при ударе поломались лопасти. Из пассажиров серьезно не пострадал никто, но шишек понабивали более чем достаточно. Спасатели - ребята сильные - поднялись к Приюту часа за четыре и там вместе с пострадавшими заночевали.
        В шесть или в семь утра Лариса Лужина выскочила в гостиничный коридор с криком: "Только что из-за "бугра" передали: "При съемках фильма "Одержимые" разбился вертолет..." Мы у подножия Эльбруса о происшествии узнали поздно вечером, а утром уже по Би-би-си об этом трубят!..

        Когда пошел цикл альпинистских песен - тем более. Послушать его приходили, приезжали из многих лагерей. Погода стояла хорошая. Мы выходили на улицу, Володя, брал гитару и пел.
        Он на съемках бывал эпизодически - все время летал в Москву и обратно. Однажды он прилетел и, уж не помню по какому случаю, говорит:
        - Так, ужинаем в Тырныаузе!
        Тырныауз - небольшой городишко в Баксанском ущелье, на пути в Нальчик, от нас в часе езды. Володя выхлопотал автобус, и компания, человек восемь, поехала. В ресторане он каждому заказал по цыпленку табака. В "Итколе" мы привыкли, что цыпленок - это... цыпленок, а тут такого подали, что я не знала, как его доесть.
        В общем, расслабились.
        Кайсын Кулиев к нам в гости приезжал. В его честь устроили застолье. Кто-то попросил знаменитого поэта почитать стихи. Кайсын поднялся:
        - Я сейчас вам прочитаю свое стихотворение - самое любимое на русском языке:
        "Женщина купается в реке,
        Солнышко сияет вдалеке...", - начал он и... умолк. Забыл слова, и после паузы:
        "Женщина купается в реке,
        Солнышко сияет вдалеке..." - и опять молчание.
        - Я еще раз... - Все терпеливо ждут продолжения.
        Когда же он и в четвертый раз повторил только эти две строчки, мы - как грохнем!.. Не сговариваясь. Кайсын смутился:
        - Нэт, нэ могу по-русскы! И нэмножко пьяный я...

"А когда ты упал со скал..."

        Несчастный случай произошел в последний день моего пребывания на съемках. (Высоцкий при этом не присутствовал.) Выше лагеря Джантуган есть интересный скальный участок, где словно бы специально собраны все виды скал, необходимые для обучения скалолазанию. Альпинисты всех приэльбрусских альплагерей там тренировались. "Скальная лаборатория" включает в себя и трещину. Я сама ее миллион раз проходила и знала, как свои пять пальцев. На верху скалы росло дерево, во время занятий к нему крепились страховки. Говорухину дерево помешало - попадало в кадр, и он приказал спилить. А зря!
        По замыслу режиссера Воропаев должен был пройти трещину без страховки. Есть фотографии: вот Гена поднялся до середины - из любопытства да сфотографироваться, а вот на высоте он вместе с Говорухиным, Слава объясняет, как ему идти дальше. Говорухин спустился, и начали снимать. Гена продолжил подъем. Вдруг вижу: нога у него начинает дрожать. Успеваю только крикнуть: "Сейчас будет срыв!", а он уже летит. За что-то он в полете зацепился и перевернулся на спину. Это его и спасло. Он упал на нас, стоящих внизу. И как только он нас не поубивал! Воропаев мужчина крупный... В общем, голову его поймал один альпинист, ноги другой, Джумбер Кахиани. Я подхватила Гену под лопатки, но на ногах удержаться не смогла. Думаю, меня спасло то, что я головой ударилась о резиновый носок чьего-то кеда. Стали мы Воропаева приподнимать. Я вынырнула из-под него. "Геночка, Геночка..." А Геночку шатает!..
        Увели мы его в тень, перевязали руку - она у него оказалась как-то неестественно вывернутой. И тут только я заметила, что и у самой-то мизинец на правой руке свободно болтается.
        Бросилась искать воду, чтобы наложить себе холодную повязку, да и Воропаеву умыться б не помешало, но как назло все ручьи в округе оказались пересохшими. А врача нет - он будет только вечером. Говорухин мне велит:
        - Веди Геннадия вниз! Пошли мы с ним, идем по морене - с камня на камень прыгать приходится. Опереться б на скалу надо, и то Гена забудет про свою руку, то я - про палец. С горем пополам добрались до дороги. А Говорухин распорядился: срочно на машине ехать в Тырныауз на рентген. Там рентген не работал, а ближайший аж в Нальчике. Мы решили вернуться в "Иткол". фельдшер осмотрел нас, оказал первую помощь. Мне говорит: "Разложи кисть ровненько на столе!" - и как ударит! Я аж взвыла! Но палец стал на место.
        Наутро мы разъехались: Воропаев в Ленинград, вечером у него спектакль в театре, а я - в Сухуми, по своим делам. С дороги, из Адлера, звоню Гене домой - узнать, как самочувствие.
        - Я, - говорит, - играя Дон Жуана, ни одну женщину обнять не смог! Представляешь?..

"Забудем про пищу - чего там!.."

        Озвучивание "Вертикали" происходило на "Ленфильме". Я никогда прежде не видела, как это делается, и попросила Говорухина или, опять же, Цивилько, и мне оформили пропуск. На киностудию проходила как актриса Лепко.
        Перед тем как явиться в тон-ателье, артисты - исполнители главных ролей - собрались где-то в другом месте и вместе позавтракали. Озвучивался фрагмент, где альпинисты в московской квартире заявляют об окончательном решении - соглашаются на сложное восхождение. Там примерно так. Идет монолог руководителя группы Виталия, его сыграл Григорий Кульбуш, а озвучивал Бруно Фрейндлих. После каждый альпинист говорит какую-то фразу. Воропаев: "Веди нас, учитель", Высоцкий: "У меня все готово: борода и гитара", ну и так далее.
        Фрейндлих сказал свои слова. Говорит Воропаев. Только он закончил - послышалось громкое урчание у него в животе. Говорухин: "Стоп! Еще раз". Повторил Фрейндлих, отговорил Воропаев - все нормально. Очередь Высоцкого, сказал - и у него в животе урчание! Говорухин: "Стоп! Все сначала!"
        А Бруно Артурович глуховат, он не понимает, что происходит, - он раковиной ладошку держит возле уха. В третий раз повторяют. Фрейндлих прошел. Воропаев, Высоцкий - у Риты Кошелевой урчит! Всеобщий хохот! Фрейндлих, не разобравшись что к чему, хлопнул дверью и вон из тон-ателье!

"И маскарад закончится сейчас..."

        Я видела почти все спектакли Таганки - кроме "Пугачева", и не по одному разу. Была и на тех "Павших и живых" в ДК имени Первой Пятилетки, когда на сцену из зала поднялся пожилой человек. Я еще подумала: вставка или нет? Высоцкий играл Гитлера. Старик решительно двинулся в его сторону. Не знаю, что он хотел с ним сделать. Но Володя растерялся, на два шага отступил. И вдруг как заорет голосом фюрера: "Убрать!" И "эсэсовцы" потащили бедолагу за кулисы.
        После спектакля мы с подружкой Ларисой Нагаевой прошли за кулисы. Навстречу Золотухин, который знал меня - Володя задолго до этого нас познакомил.
        - А, скалолазочка! Иди-иди, успокой своего, орет, как ненормальный!
        Я постучалась в гримерку. Володя сидит, бледный весь. Я уже, конечно, поняла, что произошло на сцене, но решила слукавить:
        - Володь, какую вы интересную вставку сделали!
        - Дура! - не сдержался он. Таким я его видела впервые.

"Помнишь ли, товарищ, этот дом?.."

        Высоцкий бывал у меня - в "распутинском" доме, на Гороховой. Приезжал обычно без гитары. Мою семиструнку перестраивал - спичку под струну подкладывал. Брал пару аккордов и спрашивал:
        - Света, а магнитофона у тебя нету?
        - Нет, Володя, мне не на что его купить.
        - Вот и хорошо! Хорошо не то, что магнитофона и денег нет, а то, что я смогу просто тебе попеть, без записи.
        Он пел, а из соседней квартиры стучали в стенку:
        - Выключите магнитофон! В другой раз в той квартире пел Женя Клячкин, кому-то там приходившийся сослуживцем, и мы, в свою очередь, барабанили в перегородку:
        - Выключите магнитофон!..

        "Альпинистка моя гуттаперчевая..."

        Песни Высоцкого из "Вертикали" вовсю пелись еще до выхода фильма на экраны. Поэтому фильм ждали. А в те годы демонстрация новых картин начиналась с пригородов. Я была в походе по Ленобласти, когда среди туристов пошел слух, что в клубе деревни, что километров за пятнадцать от нашей стоянки, будут показывать "Вертикаль". И мы с ребятами (помню Мишу Абрамова) как угорелые понеслись туда. Мне и самой-то было интересно посмотреть, что получилось. Весь сеанс меня тыркали в бок:
        - Ну где, где ты - покажи! Производственную преддипломную практику я, студентка Ленинградского института авиационного приборостроения, проходила в ЦНИИ (Центральный научно-исследовательский институт приборов и автоматики, с сентября 1971 года - ЦНИИ "Гранит"), где потом и работала радиоинженером.
        Когда Таганка приехала на гастроли в Ленинград, меня пригласили в комитет комсомола.
        - Ты в самом деле знакома с Высоцким? - спросил секретарь комитета Михаил Бояринов. - Уговори его выступить у нас в "Граните".
        - Попробую.
        В ДК Первой Пятилетки поехала я не одна, с друзьями - двумя Михаилами, с тем же Бояриновым и Абрамовым, но с Володей говорили tete-a-tete. Дело было днем (или до, или после репетиции), он не торопился на сцену, и мы смогли спокойно поболтать. Понимая, что он нарасхват, я долго не знала, как перевести разговор в деловую колею. Отважилась только под конец:
        - Володь, а я пришла тебя попросить...
        - Тебе, Света, отказать не могу, но и без согласия Любимова тоже не могу. Любимов запретил мне выступать. Идем к нему! - И потащил меня за руку к своему главрежу.
        - Юрий Петрович, вот она, моя скалолазка. Та самая. - Удивил меня своим откровением.
        Любимов удивил еще больше:
        - А, наслышан о вас! И - Володе:
        - Небось, выступить просит?
        Высоцкий кивнул.
        - Я не возражаю. Но только в день "Антимиров". Чтоб не устал...
        "Антимиры" - спектакль короткий, идет часа полтора. Так мы и договорились, концерт назначили на три или четыре пополудни. Я пообещала Володе заехать за ним.

"Гранит" хранит..."

        Я приехала пораньше Володя уже был готов, ждал И не один. С собой на концерт он пригласил Рамзеса Джабраилова и знакомую девушку по имени Вера. У входа во дворец культуры мы стали ждать обещанную директором "Гранита" "Волгу". Машины не было. Время поджимало. Володя занервничал, потом махнул рукой и остановил такси. Не успели сесть в такси, подъехала "Волга". В салоне уже сидели двое - водитель за кем-то заезжал. Пересаживаться было глупо. Так на двух машинах и поехали. При повороте с Невского на Суворовский угодили в пробку. Простояли с полчаса - на полчаса и опоздали.
        Подъезжаем к "Граниту", вижу - толпа, человек тридцать. Ба, знакомые все лица! По крайней мере, половину знаю - альпинисты, туристы.
        - Ой, Володь, что делать?! Неудобно будет перед ребятами... Мне было выделено пятьдесят билетов, я их давно все раздала...
        - Давай попросим контролеров, может, пропустят...
        Высоцкому отказать никто не смог. Актовый зал в "Граните" на пятом этаже. Безбилетники рванули так, что мы не успели подняться на второй, а они уже были на пятом.
        "Гранит" - организация "закрытая". Чтобы дать возможность поприсутствовать на концерте посторонним, администрация приняла мудрое решение: лестницу - проход в актовый зал - "отсекли" от остального НИИ, позакрывав все двери на замки.
        Когда мы вошли в зал, он был битком - люди на подоконниках сидели. Зал-то небольшой - мест на триста. Куда посадить Рамзеса с Верой? (Мне держала место ряду в третьем или четвертом сестра Нинель.) Один-единственный свободный стул - на сцене. Володя уступил его Вере. Поднялся на сцену и обратился к залу:
        - Я очень извиняюсь, но пока не будет найдена пара стульев - для моего друга артиста Театра на Таганке Рамзеса Джабраилова, ну и мне удобнее играть, поставив ногу на стул, - я не могу начать концерт.
        Каким-то чудом стулья нашлись.
        - Я еще раз извиняюсь, - Высоцкий подошел к микрофону. - Теперь за опоздание. В нем нет моей вины, в зале есть тому свидетели. Но, поскольку и вы ни в чем не виноваты. я отработаю по полной программе.
        Тут в сеть одновременно включили штук двадцать магнитофонов, и в актовом зале погас свет! И отключился микрофон. Не зная никого кроме меня, Высоцкий ко мне и обратился:
        - Света, здесь вроде бы радиоинженеры, да? Они смогут быстренько все наладить?
        - Да, да, радиоинженеры, - растерянно пролепетала я.
        - Они сейчас все починят.
        Электричества не было минут пятьдесят - мне они показались вечностью. Володя сидел на сцене и молча совершенно выдержанно ждал. Половину магнитофонов пришлось отключить.
        ...Высоцкий запел. Пел он час - час двадцать, без перерыва. Делал пространные комментарии к песням, рассказал о съемках "Вертикали", в том числе и про падение Воропаева и про мой выбитый палец, сказал, что сюда приехал по моей просьбе. Спел "Скалолазку", но о том, что она посвящена мне, не говорил. Долго отвечал на вопросы. Пока не почувствовал: все, пора заканчивать, иначе можно опоздать на спектакль.
        Я провожала его до машины в толпе - к нему было не подступиться.

        В "Граните" долго потом во время обеденных перерывов гоняли по местному радио полную запись концерта. Каждый день! В меня стали тыкать пальцами - не как в организатора концерта, а как в персонаж Володиного рассказа. Мне это надоело, и я потребовала от институтского радиста, чтобы он все "лишнее" вырезал, оставил только песни. Что он и сделал. Но, возможно, еще гуляют по стране полные фонограммы того концерта, где Володя замолвил словечко и обо мне.

Владимир ЖЕЛТОВ         

Опубликовано: газета "СЕКРЕТНЫЕ МАТЕРИАЛЫ 20 века", N:2(21) февраль 2000 года

Просим откликнуться тех, у кого есть фонограмма (фрагменты фонограммы) выступления в "Граните". Если Вы, Ваши родственники или знакомые были на этом выступлении, пожалуйста, отзовитесь.